Жан-Люк Банналек - Курортное убийство

• Название: Курортное убийство
• Автор: Жан-Люк Банналек
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-084711-2

Окрестности городка Конкарно в Бретани издавна любимы художественной богемой, – еще бы, ведь там когда-то жили и творили великие импрессионисты…

Но на этот раз кто-то использовал искусство совсем иного рода, – искусство убивать и оставаться незамеченным.

Кому же помешал безобидный старичок Пьер-Луи Пеннек, любимец останавливавшихся в его отеле «Сентраль» парижских знаменитостей? И ведь это убийство – лишь первое, за ним следует другое, на первый взгляд – столь же немотивированное…

Вечно недовольный жизнью комиссар Жорж Дюпен, переведенный в «глухую провинциальную дыру» из Парижа, начинает расследование – и скоро понимает: на самом деле, в маленьком бретонском городке кипят такие страсти и царят такие нравы, что и в столице нечасто встретишь подобное…

---

– Да.

– Видите ли, я занимаюсь одним случаем и…

– Значит, сегодня?

Что делать? Дюпен понимал, что ему придется, именно придется сказать «да». С доктором Гаррегом у него не было никаких иных шансов. Он должен до конца приема попасть к нему. Доктор, впрочем, не ждал ответа.

– Я вас жду.

– Вы хотите сказать, что я должен приехать сейчас?

– Вы наверняка находитесь сейчас в Понт-Авене. Вам понадобится полчаса.

Дюпен сделал еще одну попытку отговориться.

– Мне очень жаль, но в данный момент это решительно невозможно. У меня сейчас состоится очень важная встреча.

– Речь идет именно об этом случае.

Дюпен на мгновение онемел.

– Об этом случае? Вы… вы хотите сказать, что речь идет об убийстве Пьера-Луи Пеннека?

– Да.

Дюпен понял, что разговаривать дальше по телефону не имеет никакого смысла, и тихо простонал:

– Я уже еду, доктор.

Дюпен сидел за рулем старого «ситроена ХМ». Рыдван был выкрашен в странный темно-синий цвет. Машина была угловатой и тяжелой. Дюпен любил свой автомобиль, хотя к машинам был в принципе равнодушен. Машины «ситроен» он любил – и говорил это при всяком удобном случае – еще до того, как Нольвенн объяснила ему, что эти машины – как, впрочем, и все остальные хорошие вещи – делают в Бретани, точнее, в Ренне, откуда родом и Шарль Ванель. Да, Шарль Ванель и, естественно, многое, многое другое.

До Конкарно Дюпен добирался мучительно долго. Летом практически все туристы, снующие на своих машинах по дороге из Понт-Авена в Конкарно, всегда заезжают в милый Невез, городок, который нравился и Дюпену. При въезде в Невез находился круговой перекресток, и иностранцы, не знавшие правил движения, и французы, не желавшие их соблюдать, создавали на этом участке дороги внушительные пробки.

Всю дорогу Дюпен ломал голову над загадкой: какое отношение мог доктор Гаррег иметь к убийству Пеннека? Доктора Гаррега Дюпену порекомендовала Нольвенн, когда он приехал в Конкарно. Гаррег наблюдал детей Нольвенн. С тех пор со всеми своими медицинскими проблемами Дюпен обращался к доктору Гаррегу и каждый раз получал дельный совет.

Когда Дюпен проезжал по высоченному мосту, перекинутому между вершинами двух холмов над рекой Ле-Моро, он поймал себя на мысли, что страшно рад возвращению в Конкарно. Он сразу свернул на улицу Дюмон-Дюрвиля, проехал мимо рынка, а затем повернул на Рю-дез-Эколь. Приемная доктора Гаррега располагалась в типичном для Конкарно доме – старом рыбацком жилище. Такие дома составляли первый и второй ряды домов вдоль гавани. Он поставил машину у поразительно уродливого здания церкви – одного из немногих уродливых зданий в Конкарно, и буквально пробежал пару метров до крыльца.

– Как ваш желудок?

Вопрос на мгновение сбил Дюпена с толка. Секретарша Гаррега сразу проводила его в кабинет врача, где Гаррег ждал комиссара, сидя в большом кресле. Доктору Гаррегу было немного за семьдесят. Он был уроженцем Конкарно. На его табличке значилось: «Доктор Бернез Гаррег (не Бернар)». Врач был высок ростом и худощав. В глаза бросались удлиненное лицо и высокий лоб. Но главным было непробиваемое спокойствие врача. Казалось, ничто в мире не могло бы вывести из себя доктора Гаррега.

Комиссара Дюпена уже много лет донимали боли в желудке, а пару месяцев назад они стали просто нестерпимыми. Гаррег выслушал его жалобы и непререкаемо изрек: «Невроз желудка. Пьете слишком много кофе. Если не возражаете, я все же осмотрю вас».

– Спасибо, спасибо.

Учитывая ситуацию, Дюпен счел вопрос доктора не вполне уместным.

– Я хочу сказать, что лучше, намного лучше. – Он понимал, что производит довольно комичное впечатление.

Гаррег оторвался от бумаг и критически посмотрел Дюпену в глаза.

– Ну хорошо.

Дюпен, испытав огромное облегчение, по тону врача понял, что тема желудка исчерпана. Гаррег продолжал не отрываясь смотреть комиссару в глаза. Дюпен попытался как можно незаметнее достать карандаш. Блокнот лежал у него на коленях, но карандаш, кажется, потерялся.

– Ему оставалось недолго жить.

Фраза прозвучала неожиданно. Дюпен ждал продолжения, но Гаррег, кажется, на этом закончил свое сообщение. Врач всегда говорил очень спокойным, размеренным, но отнюдь не холодным тоном, что гармонировало с его внешностью. Было ясно, что врач имеет в виду старика Пеннека, но Дюпен все же спросил:

– Пеннеку?

Гаррег не стал отвечать на вопрос и сразу перешел к делу:

– Сердце. Ему надо было давно ставить шунты. Во всех артериях были массивные стенозы. Чудо, что он вообще ухитрился прожить эти последние годы, месяцы и недели. Это было невероятно, просто невероятно.

– Вы знакомы с его сердечными болезнями? То есть вы были и его домашним врачом?

– Ну, в данном случае меня трудно было бы назвать домашним врачом. За все тридцать лет, что я его знаю, он ни разу не дал мне себя осмотреть. Ни разу, даже из соображений профилактики. Он приходил только тогда, когда у него начинала болеть спина. Позвоночник у него болел уже много лет, и он время от времени приходил на обезболивающие уколы. Однако утром в понедельник он пришел с жалобами на боль в груди. Должно быть, боль была очень сильной, так как он согласился, чтобы ему сняли ЭКГ.

Гаррег замолчал.

– И?

– Его надо было немедленно, экстренно оперировать. Но он отказался от госпитализации.

– Он не желал ничего предпринимать?

– Он сказал: если в таком возрасте согласишься на операцию, это будет означать конец.

Гаррег сказал это бесстрастно, без всякой мимики.

– Сколько времени он мог еще прожить?

– Я уже сказал, – тщательно артикулируя слова, заговорил Гаррег, – что с медицинской точки зрения он уже давно должен был умереть.

– Но медикаменты? Может быть, он принимал какие-то таблетки?

– От таблеток он наотрез отказался с самого начала.

– И что же вы ему сказали?

– Ничего.

– Но он знал, что непременно скоро умрет?

– Да.

Гаррег помолчал, а затем снова заговорил, словно поставив точку:

– Он был душевно здоровым человеком девяноста одного года.

Дюпен несколько секунд молчал.

– Кто-нибудь знал о его болезни, о тяжести его состояния?

– Не думаю. Мне кажется, это было бы ему очень неприятно. Он никогда и нигде не выпячивался. Он даже однажды спросил, не знает ли об этом моя помощница, и был очень обрадован, узнав, что она никогда не знакомится с медицинской документацией моих пациентов.

Заметив изумление Дюпена, Гаррег добавил:

– Он был очень упрямым и своенравным человеком.

– Но неужели он не ослаб? Ведь при таком тяжелом состоянии другие должны были бы заметить, что он тяжело болен. Ну, по крайней мере в последние недели.

Никто из опрошенных не говорил, что Пеннек ослаб или плохо выглядел.

– Видите ли, этот старик обладал невероятной силой воли. Он был очень гордым человеком. Но понятно, что порхать по жизни он уже не мог, и никого это не удивляло – все же ему был девяносто один год.

Гаррег неторопливо произнес эту цифру и спокойно посмотрел Дюпену в глаза. Собственно, говорить Гаррегу было больше нечего, он все сказал.

– Спасибо, – произнес Дюпен. – Это была очень важная информация.

Комиссар понимал, что слово «важная» в этой ситуации было излишне смелым. Пока было вообще непонятно, какое отношение к убийству имело – если, конечно, имело – состояние здоровья Пьера-Луи Пеннека. В данный момент, напротив, эти сведения делали случай еще более запутанным.

– У вас есть какие-нибудь предположения или идеи в связи с этим обстоятельством?

Дюпен с большим облегчением воспринял этот вопрос; он ослабил ощущение того, что все время этого разговора комиссар сидел в этом кабинете как пациент. Он заставил себя ответить уверенным тоном, хотя это далось ему с большим трудом:

– Мы отрабатываем самые разнообразные версии.

– Понятно, значит, пока у вас нет ничего. Дело, в общем, безнадежное. Почти безнадежное.

Голос врача впервые за все время разговора изменился, в нем прозвучали сильные эмоции. Он встал и протянул Дюпену руку.

– Еще раз огромное вам спасибо, доктор.

Дюпен поспешно встал, пожал протянутую руку и быстрым шагом вышел из кабинета.

Выйдя на улицу, Дюпен принялся приводить в порядок свои мысли. Пока он не имел ни малейшего представления о том, что ему делать с этой новостью. Но в ее важности он не сомневался. Жертва убийства, человек весьма преклонного возраста, был болен смертельной болезнью сердца. В любой момент – а в данном случае этот оборот надо было понимать буквально – он мог умереть естественной смертью. Он сам знал об этом лучше других. Никто из опрошенных не знал ничего о состоянии здоровья Пеннека и не замечал в нем никаких перемен. Неужели он так искусно скрывал от всех этот факт, как предполагал доктор Гаррег? Тогда это было всего лишь случайное совпадение – убийство и тяжелая, угрожавшая скорой смертью болезнь. Но может быть, все не так просто? Совершенно ясно, что сам Пеннек все знал и готовился к скорой смерти, и это знание могло все изменить для него. Изменить буквально все. Такое может произойти и в жизни старика, которому уже стукнул девяносто один год.