Оливер Пётч - Дочь палача и черный монах

• Название: Дочь палача и черный монах
• Автор: Оливер Пётч
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-71027-0

Якоб Куизль – грозный палач из древнего баварского городка Шонгау. Именно его руками вершится правосудие. Горожане боятся и избегают Якоба, считая палача сродни дьяволу…

В январе 1660 года смерть посетила церковный приход близ баварского города Шонгау. При весьма загадочных обстоятельствах умер местный священник. У молодого лекаря Симона Фронвизера нет сомнений: всему виной смертоносный яд! Городской палач Куизль решает заняться этим странным делом. Он и его дочь Магдалена выясняют, что перед смертью священник обнаружил старинную гробницу под церковью. Гробницу, хранящую останки рыцаря-тамплиера и некую страшную тайну, сокрытую им для грядущих поколений…

---

Но затем Йозефа начала терять все больше крови. У нее отошли воды и окрасили простыни в нежно-розовый цвет, но вскоре пол вокруг стал багровым, как в лавке у мясника. Однако ребенок не выказывал никакого желания появляться на свет. Сначала Йозефа лишь постанывала, потом начала всхлипывать и теперь кричала навзрыд, так что муж ее то и дело стучал в дверь и возносил громкие молитвы святой Маргарите. Входить он не осмеливался, такими делами занимались женщины. Однако если жена или ребенок не переживут родов, он уже сейчас знал, кого в этом винить: проклятую знахарку.

Хайнмиллер лежала в задранном до бедер платье. Ребенок шел ножками вперед. Марта Штехлин по локоть запустила руки в утробу роженицы и шарила в ее чреве, силясь ухватить младенца. Но тот все время выскальзывал. Лицо старой знахарки было забрызгано кровью, со лба ручьями стекал пот и застилал глаза, от чего женщина то и дело моргала.

Магдалена обеспокоенно оглянулась на теток и кузин роженицы. Те шептались, перебирали четки и все чаще кивали в сторону знахарки. Еще в прошлом году Марту Штехлин подозревали в детоубийстве и колдовстве. Лишь решительное вмешательство отца и молодого лекаря спасло женщину от костра. Однако в городе на знахарку по-прежнему смотрели искоса. Подозрение пристало к ней и не сходило, словно клеймо. Хотя ее, как и прежде, звали к роженицам или отправлялись к ней за жаропонижающими травами, порядочные горожане за ее спиной крестились и плевали через левое плечо от дурного глаза.

Точно так же, как и за моей спиной, подумала Магдалена и смахнула с лица взъерошенные черные волосы. По щекам ее струился пот, и обычно полный жизни взгляд не выражал теперь ничего, кроме усталости. Она вздохнула и вновь принялась размеренными толчками давить на живот крестьянки.

Когда полгода назад Штехлин предложила Магдалене пойти к ней в учение, она приняла ее предложение с благодарностью. Большого выбора у нее, дочери палача, не было. Казни и пытки считались занятием постыдным, и люди не желали иметь дела с ней или ее семьей. Поэтому в мужья ей годился только другой палач, однако Магдалена этого не хотела. А значит, приходилось самой думать о собственном содержании. Ей исполнился двадцать один год, и сидеть дальше на родительской шее она не собиралась.

Ремесло знахарки подходило Магдалене как нельзя лучше. Не зря ведь отец обучил ее всему, что сам знал о травах. Девушке было известно, что полынь помогала при внутренних кровотечениях, а петрушку применяли, чтобы ребенок в чреве никогда не появился на свет. Она могла приготовить мазь из гусиного жира, мелиссы и бараньих костей, знала, как нужно размолоть конопляное семя в ступке, чтобы помочь девушке забеременеть. Но теперь, при виде такого количества крови, шепчущихся теток и визжащей роженицы Магдалена вдруг засомневалась, в самом ли деле хочет стать знахаркой. Она все давила и сжимала, но мыслями витала в другом, далеком мире. Они с Симоном стоят перед алтарем, в волосы ее вплетен венок, и губы шепчут неслышное «да»… У них родятся дети, Симон станет уважаемым городским лекарем и будет хорошо зарабатывать… Они смогут…

– Хватит мечтать, девочка моя! Нужно еще воды!

Это Марта Штехлин обратила к ней забрызганное кровью лицо. Она пыталась говорить спокойно, однако во взгляде читалось что-то иное. Магдалене показалось, что на обветренном лице сорокалетней женщины появилось несколько новых морщин. Волосы ее за последний год почти полностью поседели.

– И мха, чтобы кровь остановить! – крикнула знахарка девушке вдогонку. – Она и так уже много потеряла.

Магдалена разогнала ненужные мысли и кивнула. На пути в переднюю она окинула взглядом жарко натопленную темную комнату. Окна закрыли ставнями, щели заделали соломой и глиной. На лавках возле печи и вокруг стола сидели соседские женщины и смотрели, кто обеспокоенно, а кто с недоверием, на знахарку и ее юную помощницу.

– Богородице дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с тобою… – начали громко молиться некоторые из старых женщин. Они, по всей видимости, уже не сомневались, что Йозефа Хайнмиллер в скором времени предстанет перед Творцом.

Магдалена поспешила в переднюю, взяла из знахарской сумки кусок мха и набрала из медной бадьи воды в котелок. А когда вошла обратно в комнату, поскользнулась на сырой от крови соломе и растянулась на полу. Вода при этом выплеснулась на платье одной из старух.

– Чтоб тебя! Можно и поосторожнее! – вскинулась на нее одна из соседок. – И вообще, что здесь забыла эта соплячка? Отродье палача проклятое!

Тут же вмешалась и другая женщина.

– Правильно люди говорят: жди беды, ежели палача в дом впустил.

– Она у меня в учении, – просипела Штехлин, продолжая копаться в брюхе визжащей крестьянки. – А теперь оставьте ее в покое и дайте мне лучше чистых тряпок.

Магдалена стиснула зубы и принесла новый котелок с водой. От злости по щекам у нее катились слезы. Когда она вернулась, женщины так и не успокоились. Не обращая внимания на крики, они снова принялись переговариваться и показывать на нее.

– Что толку от этих промываний! – заговорила одна из старух. Лицо ее было черным от копоти, изо рта торчали три желтых зуба. – Никогда еще вода не помогала в тяжелых родах. Зверобой и дикий майоран, вот чем дьявола нужно изгонять. Святая вода, может быть, но уж точно не из колодца набранная. Курам на смех!

У Магдалены лопнуло терпение.

– Глупые вы бабы! – крикнула она и грохнула котелком по столу. – Что вы знаете о лечении? Грязь да глупая болтовня, вот отчего люди болеют!

Девушка вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха. Слишком долго пришлось ей терпеть резкий запах полыни, чеснока и дыма. Она бросилась к окну и распахнула плотно закрытые створки. В комнату ворвался свет, и дым потянуло наружу.

Соседки и родственницы затаили дыхание. Окна во время родов открывать запрещалось, и правило это нарушить никто не осмеливался. Свежий воздух и холод считались для всех новорожденных верной гибелью. Какое-то время слышались лишь крики роженицы, которые теперь разносились по улице.

– Думаю, тебе лучше уйти, – прошептала Штехлин, осторожно оглянувшись. – Здесь ты мне все равно уже не поможешь.

– Но… – начала Магдалена.

– Ступай, – перебила ей знахарка. – Так будет лучше для всех.

Под осуждающими взглядами женщин Магдалена поплелась на улицу. Закрыв за собой дверь, она услышала, как в комнате снова зашептались и хлопнули оконные створки. Она почувствовала ком в горле и с трудом сдерживала слезы. И почему только она такая упрямая! Черту, из-за которой она не раз уже попадала в неприятности, Магдалена унаследовала от отца. Не исключено, что крестьянка Хайнмиллер станет последней, у кого она побывала в качестве знахарки. О ее выходке скоро прознает вся округа. И Марте Штехлин на глаза лучше пока не попадаться.

Магдалена вздохнула, закинула на плечо кожаный мешок с ножницами, рваными тряпками и всевозможными мазями и двинулась обратно в Шонгау. Может, хоть с Симоном удастся еще сегодня повидаться. При мысли о юном лекаре Магдалена почувствовала, как по телу стало расходиться тепло. Ярость улетучилась, уступив место приятному покалыванию в животе. Слишком много времени прошло с тех пор, как они в последний раз провели несколько часов наедине. Это было в праздник Трех королей, когда дети с песнями ходили от дома к дому и юноши в страшных масках пугали малышей. Никто и не заметил, как двое влюбленных, спрятав лица под масками и взявшись за руки, скрылись в одном из сараев возле реки…

Стук копыт прервал ее воспоминания. По широкой дороге, окруженной деревьями и заваленной снегом, к Магдалене приближался всадник. Девушка прищурилась и, лишь присмотревшись хорошенько, поняла, что на спине статного жеребца сидел вовсе не мужчина, а женщина. Она, судя по всему, была не местной – изучала местность взглядом, словно что-то искала.

Магдалена решила дождаться незнакомку возле обочины. Когда ее отделяло от всадницы несколько метров, она поняла, что женщина эта родом из богатой семьи. С плеч ее ниспадала темно-синяя великолепно скроенная накидка, из-под которой виднелся белый плотный камзол и блестели кожаные сапоги. Руки в меховых перчатках мягко лежали на поводьях. Но в первую очередь внимание на себя обращали светло-рыжие волосы, выбившиеся из-под бархатного чепца, и изящное бледное лицо, выдававшее дворянское происхождение. На вид наезднице было чуть больше тридцати, она отличалась высоким ростом и явно была не из здешних мест. Скорее всего, приехала из какого-нибудь крупного города, может, из далекого Мюнхена. Но что, дьявол ее забери, она забыла в Альтенштадте?

– Могу я вам помочь чем-нибудь? – спросила Магдалена и приветливо улыбнулась.

Незнакомка ненадолго задумалась, а потом улыбнулась в ответ.

– Да, девочка моя, можешь. Я ищу своего брата, он местный пастор. Его зовут Андреас Коппмейер. – Она наклонилась в седле и протянула Магдалене руку в перчатке. – Мое имя Бенедикта Коппмейер. А тебя как зовут?