Рафаэль Сабатини - Скарамуш

• Название: Скарамуш
• Автор: Рафаэль Сабатини
• Жанр: Исторические приключения

Удивительная история Андре-Луи Моро - незаконнорожденного сына знатного аристократа и простой бретонской крестьянки, авантюриста и героя, талантливого актера и непревзойденного дуэлянта, пламенного борца против французской монархии и истинного рыцаря в отношении женщин.История опасных приключений и невероятных событий. Но прежде всего история одной из самых своеобразных и интересных эпох Франции - последних лет перед революцией и лихой, кровавой и захватывающей революционной эры.

---

— Да будет так, — просто сказал он. — Возможно, мне действительно следует продолжить то, что я начал, хотя, по-моему, Ле Шапелье был бы более достойным представителем. Я выеду вечером.

— Вы отправитесь немедленно, мой мальчик, — возразил Ле Шапелье, и его дальнейшие слова объясняли его великодушие: — После всего случившегося вам небезопасно задерживаться в Рене. Вам надо выехать тайно. Никто не должен знать о вашем отъезде. Мне бы не хотелось подвергать вас лишней опасности. Вы должны отдавать себе отчёт, на какой риск идёте. Чтобы уцелеть и помочь нам в трудах по спасению нашей многострадальной Родины, вы должны быть предельно осторожны, передвигаться тайно и даже скрыть своё имя. В противном случае люди де Ледигьера схватят вас — и прощайте.

Глава VIII. OMNES OMNIBUS

Андре-Луи выехал из Рена навстречу куда более рискованной авантюре, чем мог вообразить, покидая Гаврийяк. Он провёл ночь в придорожной гостинице, рано утром продолжил путь и около полудня следующего дня добрался до Нанта.

За время одинокого путешествия по однообразным бретонским равнинам, особенно унылым в их зимнем убранстве, у него была возможность обдумать свои действия и положение, в котором он оказался. Из стороннего наблюдателя, проявлявшего чисто теоретический и отнюдь не благожелательный интерес к новым идеям общественного устройства и упражнявшего свой ум на этих идеях, как фехтовальщик упражняет глаз и руку, но не заблуждаясь относительно их сути, он неожиданно для себя превратился в смутьяна-революционера и пустился в революционную деятельность самого отчаянного свойства. Представитель и делегат дворянина в Штатах Бретани, он вопреки элементарному здравому смыслу одновременно оказался делегатом и представителем всего третьего сословия Рена.

Трудно определить, в какой степени Андре-Луи, увлечённый в пылу страсти неудержимым потоком собственного красноречия, мог поддаться самообману. Однако можно с полной уверенностью сказать, что, хладнокровно оглядываясь назад, он нисколько не заблуждался относительно содеянного им на Королевской площади Рена. С неподражаемым цинизмом он изложил своим слушателям только одну сторону вопроса. Но поскольку существующий во Франции порядок защищал де Латур д'Азира и гарантировал ему полную безнаказанность любого преступления, то оный порядок и должен нести ответственность за правонарушения, которым он потворствует. Усматривая в этом доводе полное оправдание своим действиям, Андре-Луи с лёгким сердцем прибыл подстрекать к мятежу жителей славного города Нанта, который, благодаря своим широким улицам и прекрасному порту, соперничал в великолепии с Бордо и Марселем.

Он нашёл гостиницу на набережной Ла Фосс, где оставил коня и пообедал, сидя в амбразуре окна, из которого были видны обсаженная деревьями набережная и широкая гладь Луары с покачивающимися на якоре торговыми судами из всех стран мира. Солнце пробилось из-за туч и залило тусклым зимним светом желтоватую воду и суда с высокими мачтами.

На набережных кипела такая же бурная жизнь как на набережных Парижа. Там толпились иностранные моряки в диковинных робах, с резким, неприятным говором; пронзительно выкликающие свой товар дородные торговки рыбой с корзинами сельди на голове, в широких юбках, из-под которых виднелись голые икры; лодочники в шерстяных колпаках и закатанных до колен штанах; крестьяне в куртках из козьей шкуры; корабельные плотники и грузчики из доков; крысоловы; водоносы; продавцы чернил и другие мелкие торговцы-разносчики. Иногда в этой бурлящей толпе простонародья Андре-Луи замечал торговцев в скромных одеждах; купцов в длинных, подбитых мехом сюртуках; изредка — богатого судовладельца, катившего в запряжённом парой кабриолете; порой — элегантную даму в портшезе [30], рядом с которым вприпрыжку бежал жеманный аббат из числа придворных епископа; изредка — офицера в красном мундире, надменно восседающего на холёном коне. Один раз под окном Андре-Луи проехала огромная карета аристократа с гербами на дверцах и двумя лакеями на запятках в пудреных париках, белых чулках и роскошных ливреях. Под окном проходили капуцины [31]в коричневых рясах, бенедиктинцы [32]в чёрных и множество белого духовенства [33] — в шестнадцати приходах Нанта Богу служили весьма усердно.

Здесь же, резко контрастируя с церковной и монастырской братией, бродили осунувшиеся, потрёпанные искатели приключений и неспешно прохаживались блюстители порядка — жандармы в голубых мундирах и гетрах.

В людском потоке, который тёк под окном Андре-Луи, можно было увидеть представителей всех классов, составлявших семидесятитысячное население богатого промышленного города.

От слуги, который подал ему скромный обед — похлёбку, варёную говядину и графин дешёвого вина, — Андре-Луи узнал о настроении умов в Нанте. Слуга, ярый сторонник привилегированных сословий, с сожалением признал, что город охвачен волнениями. Многое зависит от того, какой оборот примут события в Рене. Если король действительно распустил Штаты Бретани, то всё будет хорошо и мятежники лишатся повода к дальнейшему нарушению общественного порядка. В Нанте устали от беспорядков и не хотят их повторения. По городу разносятся самые противоречивые слухи, и каждое утро Торговую палату осаждают толпы, жаждущие узнать что-нибудь определённое. Но никаких известий ещё не приходило. Никто точно не знает, распустил его величество Штаты или нет.

Когда Андре-Луи дошёл по Торговой площади, пробило два часа — самое оживлённое время на бирже. Площадь с внушительным зданием биржи, построенным в классическом стиле, заполняла такая плотная толпа, что он с немалым трудом пробился к ступеням пышного ионического портика. Одного слова Андре-Луи было бы достаточно, чтобы проложить дорогу, но он намеренно не произнёс его. Как гром среди ясного неба обрушится он на это бурлящее от нетерпения людское море, как вчера обрушился на толпу в Рене. Он хотел, чтобы его появление было внезапным и неожиданным.

Подходы к Торговой палате бдительно охраняли швейцары, вооружённые длинными посохами, которых купцы срочно собирали в случае необходимости. Как только молодой адвокат попытался подняться по ступеням лестницы, один из швейцаров решительно преградил ему дорогу посохом.

Андре-Луи шёпотом сказал ему, кто он такой. Посох мгновенно был поднят, и молодой человек следом за швейцаром поднялся по лестнице. У двери он остановился.

— Я подожду здесь, — объявил он своему проводнику. — Пригласите президента сюда.

— Ваше имя, сударь?

Андре-Луи чуть было не ответил, но вспомнил предостережение Ле Шапелье об опасности, сопряжённой с его миссией, и совет соблюдать инкогнито.

— Это не имеет значения. Президенту моё имя неизвестно. Я всего лишь гонец народа. Ступайте.

Швейцар ушёл, оставив Андре-Луи одного. Время от времени он поглядывал на людское море, волнующееся внизу. Все лица были обращены к нему.

Вскоре вышел президент в сопровождении целой толпы, занявшей весь портик; в нетерпении люди проталкивались поближе к Андре-Луи.

— Вы гонец из Рена?

— Я — делегат, посланный литературным салоном этого города сообщить вам о том, что происходит в Рене.

— Ваше имя?

Андре-Луи немного помедлил.

— Пожалуй, чем меньше мы будет называть имён, тем лучше.

Глаза президента округлились от важности. Это был тучный краснолицый человек, весьма самодовольный и кичащийся своим богатством.

Президент на мгновение заколебался.

— Войдемте в Палату, — наконец предложил он.

— С вашего позволения, сударь, я скажу то, что мне поручено сказать, прямо отсюда, с лестницы.

— Отсюда? — Важный купец нахмурился.

— Моё послание адресовано народу Нанта, а с этого места я могу обратиться одновременно ко множеству жителей города всех сословий и рангов. Я желаю — равно как и те, кого я представляю, — чтобы возможно больше жителей Нанта услышали меня.

— Сударь, скажите, король действительно распустил Штаты?

Андре-Луи посмотрел на президента, улыбнулся, словно прося извинения, и махнул рукой в сторону толпы. Глаза всех собравшихся на площади были обращены на молодого человека. Непостижимый стадный инстинкт подсказал людям, что этот худощавый незнакомец, вызвавший президента и половину членов Палаты, и есть долгожданный вестник.

— Пригласите сюда остальных господ членов Палаты, сударь, — сказал Андре-Луи, — и вы всё узнаете.

— Пусть будет по-вашему.

Услышав слова президента, толпа дрогнула и хлынула на лестницу, оставив свободным лишь небольшое пространство посередине верхней ступени.

Андре-Луи неторопливо вышел на обозначенное таким образом место и остановился, возвышаясь над всем собранием. Он снял шляпу и обрушил на толпу первую фразу своего обращения — обращения исторического, ибо оно является крупной вехой на пути Франции к революции.