Рафаэль Сабатини - Скарамуш

• Название: Скарамуш
• Автор: Рафаэль Сабатини
• Жанр: Исторические приключения

Удивительная история Андре-Луи Моро - незаконнорожденного сына знатного аристократа и простой бретонской крестьянки, авантюриста и героя, талантливого актера и непревзойденного дуэлянта, пламенного борца против французской монархии и истинного рыцаря в отношении женщин.История опасных приключений и невероятных событий. Но прежде всего история одной из самых своеобразных и интересных эпох Франции - последних лет перед революцией и лихой, кровавой и захватывающей революционной эры.

---

Их было ровно одиннадцать — трое женщин и восемь мужчин. Называли они друг друга сценическими именами, которые говорили об амплуа и никогда не изменялись, какую бы пьесу ни играли, — разве что слегка варьировались.

— Наша труппа верна традициям старой итальянской комедии дель арте [49], — сообщил Панталоне. — Сейчас таких трупп осталось мало. Мы не обременяем память, заучивая высокопарные фразы, являющиеся плодом мучительных усилий бездарного автора. Каждый из нас — автор собственной роли, которую создаёт прямо на сцене. Мы импровизаторы — импровизаторы старой благородной итальянской школы.

— Именно так я и предположил, — сказал Андре-Луи, — когда увидел, как вы репетируете свои импровизации.

Панталоне нахмурился.

— Я заметил, сударь, что ваше остроумие имеет едкий, чтобы не сказать язвительный, привкус, и это очень хорошо. Полагаю, что именно подобный юмор подходит к вашему выражению лица, однако он может завести вас не туда, как и случилось на этот раз. Репетиция — случай исключительный — понадобилась из-за того, что наш Леандр недостаточно владеет актёрским мастерством. Мы пытаемся обучить его искусству, которое ему необходимо и которым — увы — не наделила его природа. Если же и это не поможет… Впрочем, не будем нарушать наше согласие ожиданием бед, которых мы надеемся избежать. Мы любим нашего Леандра, несмотря на все его недостатки. Позвольте познакомить вас с труппой.

И Панталоне стал представлять свою труппу. Он указал на долговязого добродушного Родомона, которого Андре-Луи уже знал.

— Поскольку Родомон наделён длинными руками и ногами и крючковатым носом, он играет в наших пьесах Капитана [50], — объяснил Панталоне. — У него отменные лёгкие — вы бы только послушали, как он вопит. Сначала мы назвали его Спавенто, или Эпуванте, но это имя недостойно такого великого артиста. Никогда ещё с тех пор, как великолепный Мондор [51]изумил мир, подобный хвастун не появлялся на подмостках сцены. Итак, мы присвоили ему имя Родомон, которое прославил Мондор. И даю слово как актёр и благородный человек — а я благородный человек или был им — мы не ошиблись в выборе.

Ужасный Родомон, смущённый таким обилием похвал, покраснел, как школьница, под серьёзным испытующим взглядом Андре-Луи.

— Следующий — Скарамуш, которого вы также уже знаете. Иногда он Скапен, а иногда — Ковиелло [52], чаще всего — Скарамуш, и уж поверьте мне, для этой роли он подходит больше всего — я бы даже сказал, слишком подходит. Потому что он Скарамуш не только на сцене, но и в жизни. Он умеет хитро вести интригу и стравливать людей, притом держится с вызывающим нахальством, когда уверен, что ему не отплатят той же монетой. Он — Скарамуш, маленький застрельщик. Но я по натуре своей снисходителен и люблю всё человечество.

— Как сказал священник, целуя служанку, — огрызнулся Скарамуш и снова принялся за еду.

— Как видите, он, подобно вам, наделён язвительным юмором, — сказал Панталоне и продолжил: — А вот этот ухмыляющийся мошенник с деревенской физиономией и шишкой на носу — конечно же, Пьеро [53]. Кем же ещё ему быть?

— Я бы гораздо лучше сыграл Влюблённого [54], — сказал сельский херувим.

— Заблуждение, свойственное Пьеро, — пренебрежительно заметил Панталоне. — Вот тот грузный насупленный негодяй, состарившийся в грехе, аппетит которого с годами всё возрастает, — Полишинель [55]. Как видите, природа создала каждого для той роли, какую он играет. А проворный веснушчатый нахал — Арлекин. Он не похож на вашего, усыпанного блёстками, в которого упадок современного театра превратил первенца Момуса [56], — нет, это настоящий дзани комедии дель арте, оборванный, весь в заплатах, наглый, трусливый и мерзкий буффон.

— Как видите, природа создала каждого из нас для той роли, которую он играет, — передразнил Арлекин главу труппы.

— Внешне, мой друг, только внешне, иначе мы бы так не мучились, обучая красивого Леандра роли Влюблённого. А вот Паскарьель [57], играющий лекарей, нотариусов, лакеев. Он добродушный, услужливый малый; к тому же прекрасный повар, ибо родился в Италии — стране обжор. И наконец, я сам — отец труппы и Панталоне. Играю, как мне и положено, благородных отцов. Правда, порой я — обманутый муж, а иногда — невежественный, самонадеянный доктор. Чаще всего я зовусь Панталоне, хотя у меня единственного есть настоящее имя. Это имя — Бине, сударь.

А теперь — наши дамы. Первая по старшинству — Мадам. — Он махнул большой рукой в сторону полной блондинки лет сорока пяти, которая сидела на нижней ступеньке фургона. — Это наша Дуэнья [58], или Мать, или Кормилица — в зависимости от сюжета пьесы. Её называют очень просто и по-королевски — Мадам. Если когда-то у неё и было имя вне сцены, она давно позабыла его, да так оно, пожалуй, и лучше. Затем у нас есть вот эта дерзкая негодница с вздёрнутым носом и большим ртом — разумеется, это наша субретка Коломбина. И наконец, моя дочь Климена, играющая Влюблённую, — подобный талант можно встретить разве что в Комеди Франсез [59]. Кстати, у неё настолько дурной вкус, что она стремится поступить в этот театр.

Красивая Климена — а она действительно была красива — встряхнула каштановыми локонами и рассмеялась, взглянув на Андре-Луи. Глаза у неё, как он теперь разглядел, были не синие, а карие.

— Не верьте ему, сударь. Здесь я королева, а я предпочитаю быть королевой в нашей труппе, а не служанкой в Париже.

— Мадемуазель, — весьма торжественно изрёк Андре-Луи, — будет королевой всюду, где ей угодно будет царствовать.

Единственным ответом был застенчивый, но в то же время обольстительный взгляд из-под трепещущих ресниц. Отец Климены закричал, обращаясь к миловидному молодому человеку, который играл Влюблённого:

— Слышишь, Леандр? Тебе следует упражняться в красноречии такого рода.

Леандр томно поднял брови.

— В самом деле? — промолвил он и пожал плечами. — Да ведь это просто общее место.

Андре-Луи одобрительно рассмеялся.

— У господина Леандра более живой ум, чем вам кажется. Как тонко он заметил, что назвать мадемуазель Климену королевой — общее место.

Некоторые, в том числе и господин Бине, засмеялись.

— Вы полагаете, он настолько остроумен, что имел в виду именно это? Ха! Да все его тонкие замечания случайны.

В разговор вступили остальные, и скоро Андре-Луи был уже в курсе всех дел странствующих комедиантов. Они направляются в Гишен, надеясь подработать на ярмарке, которая должна открыться в следующий понедельник. В субботу в полдень они триумфально вступят в город и, соорудив сцену на старом рынке, в тот же вечер сыграют первое представление по новой канве — или сценарию — господина Бине. Деревенские зрители просто рот разинут от спектакля. Тут господин Бине тяжело вздохнул и обратился к смуглому пожилому Полишинелю, который, насупившись, сидел слева от него:

— Да, нам будет не хватать Фелисьена. Ума не проложу, что мы будем без него делать.

— Ну, что-нибудь придумаем, — проговорил Полишинель с набитым ртом.

— Ты всегда так говоришь, так как знаешь, что тебе-то, конечно, не придётся придумывать.

— Его нетрудно заменить, — сказал Арлекин.

— Разумеется, если бы мы были в городе. Но где же нам взять парня даже таких средних способностей, как у Фелисьена, среди селян Бретани? — Господин Бине повернулся к Андре-Луи. — Он был нашим бутафором, машинистом сцены, плотником, билетёром, а иногда играл на сцене.

— Роль Фигаро [60], полагаю, — сказал Андре-Луи, вызвав смех.

— Значит, вы знакомы с Бомарше [61]! — Бине с живым интересом взглянул на молодого человека.

— Мне кажется, он довольно известен.

— Да, конечно, — в Париже. Но я бы никогда не поверил, что его слава докатилась до глухих уголков Бретани.

— Я провёл несколько лет в Париже — в коллеже Людовика Великого. Там и познакомился с произведениями Бомарше.

— Опасный человек, — нравоучительно сказал Полишинель.

— Да, тут ты прав, — согласился Панталоне. — Умён — этого я у него не отнимаю, хотя лично мне авторы не нужны. Но это зловредный ум, виновный в распространении пагубных новых идей. Я думаю, что подобных авторов следует запрещать.

— Господин де Латур д'Азир, вероятно, согласился бы с вами — тот самый, которому стоит только повелеть — и общинная земля превратится в его собственность. — Андре-Луи осушил кружку, наполненную дешёвым вином, которое пили актёры.

Его замечание могло бы вызвать дальнейший спор, если бы не напомнило господину Бине, на каких условиях они здесь задержались, а также о том, что уже прошло более получаса. Он моментально вскочил на ноги с живостью, неожиданной для такого тучного человека, и принялся отдавать команды, как маршал на поле битвы.