Юлия Леонова - Не говори мне о любви

• Название: Не говори мне о любви
• Автор: Юлия Леонова
• Жанр: Исторические любовные романы

---

Видимо, приложили его от всей души. Боль нещадно пульсировала в висках, но, стиснув зубы, Войницкий усилием воли пытался сохранить уплывающее сознание.

Из последних сил сохраняя самообладание, он смотрел, как двое горцев вытащили из кареты перепуганную, но упирающуюся жену. Возница был мертв, убитый точным выстрелом в голову. Тело несчастного оттащили к обочине и сбросили в канаву. Катя, бледная, как снег, смотрела на это с расширившимися от ужаса глазами, и трясущимися губами пыталась что-то сказать ему.

- Catherine, pour l'amour de Dieu, dis quelque chose. (Катрин, Бога ради, молчите), - успел крикнуть ей Станислав до того, как его сильно ударили ногой в живот.

Согнувшись пополам, Войницкий хватал открытым ртом холодный воздух.

- Русский, у тебя красивая жена, - услышал он голос у себя над головой, говоривший с сильным акцентом.

Станислав побледнел, лихорадочно пытаясь найти выход из положения, в котором они оказались, или хотя бы потянуть время. Удивительно было уже то, что на них напали так близко от Тифлиса, территорию вокруг которого частенько патрулировали конные разъезды казаков, с одним из которых они встретились не более получаса тому назад.

Подняв голову, он увидел, что бандиты, все как один с горящими похотью глазами, уставились на Катерину. Тщательно взвешивая каждое слово, он обратился к их предводителю.

- Она всего лишь женщина. Вели отпустить ее, или воины Аллаха уже воюют с беззащитными?

Недобро прищурившись и поглаживая темную бороду, горец перевел взгляд на графа.

- Я вижу, ты богат...

- Так и есть. Если отпустите ее, она сможет отписать моей родне и передать требования о выкупе, - сделал еще одну попытку договориться Станислав.

- А что, если я решу ее оставить себе, а ты привезешь мне выкуп за нее? - сально ухмыльнулся предводитель шайки.

Войницкий отрицательно покачал головой. Подобное предложение говорило лишь о том, что Катрин приглянулась ему, и так просто ее не отпустят.

- Или я остаюсь вместо нее, или ты вообще не получишь выкупа.

- А ты не боишься, что я - после того, как сделаю с ней все, что захочу, - убью ее на твоих глазах? - усмехнулся горец. - А выкуп за тебя получу в любом случае.

Станислав рванулся из удерживающих его рук, но только заработал еще один весьма болезненный удар по затылку. Катя с тревогой посмотрела на дорогу. Экипаж с прислугой так и не появился, поотстав от кареты господ.

На самом деле, Ежи, камердинер графа, услышав выстрелы, остановил карету. Перепуганная Дарья забилась в самый угол. Ежи, побывавшему не в одной военной компании с хозяином, не нужно было объяснять, что произошло. Вытащив пару пистолетов и приказав горничной графини сидеть тихо, как мышь, он, крадучись и прячась за валунами, скрылся за поворотом дороги. Увидев своими глазами картину произошедшего, слуга шепотом выругался себе под нос. Нечего было и думать, чтобы в одиночку пытаться помочь хозяевам. Вспомнив про недавно встреченный казачий патруль, он вернулся к экипажу, выпряг коренного, и, припустив во все опор, насколько позволяло измученное дальней дорогой животное, бросился вслед за казаками. Он нагнал неспешно ехавший патруль где-то в двух верстах от места нападения.

Ежи сбивчиво рассказал молоденькому есаулу о случившемся. Дорога была каждая минута, поэтому, не тратя времени на выяснение подробностей, казаки развернулись и поскакали к Тифлису.

В дорогу Катя не стала брать с собой ни драгоценности, ни другие дорогостоящие вещи, посчитав, что в Тифлисе они ей не понадобятся. Все, чем они располагали, была довольно внушительная сумма денег, спрятанная за обивкой одной из стенок кареты, и теперь бандиты проворно обыскивали экипаж в поисках наживы, оставив пленников под присмотром двоих из своего немногочисленного отряда, предварительно стянув запястья Войницкого ремнем за спиной. Катрин испуганно жалась к мужу, а Станислав, понимая, что они попали в такую переделку, из которой им вряд ли удастся выбраться без потерь, сдавлено чертыхался.

Краем глаза он заметил какое-то движение на дороге. Горцы были так увлечены своим занятием, что не заметили того, что заметил граф. В мгновение ока он толкнул Катю в снег, а сам упал сверху. И вовремя - над головой засвистели пули. Завязалась перестрелка, но все закончилось очень быстро: хорошо вооруженный, довольно многочисленный отряд казаков быстро рассеял нападавших и, значительно проредив их ряды, заставил уцелевших ретироваться в горы.

Войницкого освободили от пут. Подобрав раненных и пленных, дождавшись второй кареты, отряд тронулся в путь. Катя была настолько напугана произошедшим, что не могла вымолвить ни слова. Прижавшись к мужу, она рыдала, уткнувшись ему в плечо.

- Тише, тише, Катрин. Все хорошо, - успокаивал он ее. - Вам больше нечего бояться.

- Нечего бояться? - заикаясь, выговорила она. - Станислав, но ведь это может повториться в любой день!

Войницкий отрицательно покачал головой.

- В городе Вам ничего не будет угрожать.

- А Вы? Как же Вы? Ведь это почти каждый день рисковать своей жизнью, - прошептала она.

- Я знал, - да и Вы тоже знали, ведь Ваш брат служил на Кавказе, - что это не увеселительная прогулка, - ответил Станислав, - Единственно, о чем я сожалею сейчас, что пошел на поводу своего эгоистичного желания не расставаться с Вами и взял Вас с собой.

Говоря это, Войницкий был совершенно искренен. Он действительно жалел, что не оставил Катрин в Петербурге. Если бы не сообразительность Ежи, если бы карета с прислугой не отстала по дороге, если бы не казачий разъезд, оказавшийся поблизости, Бог его знает, чем бы все могло окончиться для них. Только на мгновение представив, что могли сделать горцы с Катрин, он вздрогнул и крепче прижал ее к себе.

Поздним вечером въехали в Тифлис. Город был скрыт от глаз путников густыми сумерками, и из окна кареты Кате мало что удалось разглядеть. Остановились в одном из лучших постоялых дворов. Заплатив вперед, Войницкий распорядился, чтобы ужин доставили им в комнаты, а также принесли побольше горячей воды, чтобы привести себя в порядок. Позже, лежа с женой в постели, Станислав обнимал ее одной рукой и ругал себя в душе последними словами. Потворствуя своим эгоистичным желаниям, он потащил ее на край света и тем самым подверг смертельной опасности. Но, с другой стороны, оставь он ее в Петербурге, Катрин неизбежно узнала бы о расторжении брака по решению Синода и оказалась бы для него потерянной навсегда. Пока же она рядом с ним, у него еще есть шанс все исправить, - тяжело вздыхая, думал он.

С отъездом Войницких из Петербурга волна слухов и сплетен, вызванных скандальной дуэлью, улеглась. Об этом еще иногда вспоминали, но уже скорее от скуки, дивясь поступку прекрасной графини, как ее за глаза прозвали в светских гостиных, которая последовала вместе с мужем в ссылку на Кавказ.

Николай медленно оправлялся от полученного ранения. Войницкий промахнулся всего-то на какой-то дюйм.

Первой, кого он увидел, когда пришел в себя, была мать. Анна Петровна как будто постарела еще лет на десять. Красные от пролитых слез глаза, темные тени залегли на бледном лице.

- Ники, мальчик мой, - услышал он ее тихий шепот, едва открыл глаза, - Хвала Господу, ты жив! - Тонкие пальцы княгини сжимали безжизненную ладонь сына.

Елецкий попытался вздохнуть, но тотчас боль тисками сдавила грудь.

- Воды, - хриплым шепотом попросил он.

Услышав его просьбу, Никифор тут же появился рядом с постелью раненного. Осторожно приподняв его, денщик поднес стакан к губам князя. Устало откинувшись на подушки, Ник прикрыл глаза. На то, чтобы сделать несколько глотков, ушли все силы. Беспомощность и неизвестность сводили с ума.

К вечеру явился отец. Сергей Васильевич, зайдя в спальню к раненному, скорбно поджал губы. Язык не поворачивался читать нотации едва живому сыну, хотя он многое мог бы сказать о его глупости. Осознав, что едва не потерял его, Елецкий-старший в душе благодарил Создателя за то, что провидение отвело руку Войницкого, не позволив ему прицелиться как следует.

Пройдясь по полутемной комнате, он присел в обитое бархатом кресло, придвинутое к кровати.

- Я не буду ничего говорить тебе, - начал он, нервным движением расстегивая высокий ворот мундира и грустно улыбаясь, - ты и сам все понимаешь.

Ник едва заметно кивнул.

- Гурьева и Дашкова выпустили. Тебя по причине ранения отсылают под домашний арест в деревню, сроком на год, - продолжил он.

Николай удивленно распахнул глаза, не веря, что так легко отделался. Правильно истолковав его удивление, Сергей Васильевич скрепя сердце рассказал, кому он обязан столь явной милостью императора к провинившемуся флигель-адъютанту:

- Это не мои заслуги, - тихо проговорил он. - Катерина за тебя хлопотала перед Государем.

- Где она? - прошептал одними губами Николай.