Михаил Шолохов - Мягкотелый

• Название: Мягкотелый
• Автор: Михаил Шолохов
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Игната! Помнишь, как мы росли вместе? Я был старше тебя, и твоя мама поручала мне следить за тобой... Помнишь, как мы. бывало, бегали в степь разорять гнезда скворцов? Ты был такой сердечный, мягкотелый, плакал, когда я доставал птенчиков... Теперь не то. Я вижу, у тебя хватит смелости разорить человеческое гнездо и оставить моего ребенка сиротой. Ну, что ж? Ладно... На следующей станции можешь заявить в ГПУ,- Он замолчал на несколько секунд, а потом снова начал: - Но ведь ты понимаешь... о, боже!.. Ведь у меня ребенок... Ведь он умрет с голоду, если меня...

Моряк закрыл лицо ладонью и задрожал.

Ушаков, чувствуя приступ непрошеной жалости и слез, быстро прошел в вагон и сел у окна. "Так ли я поступаю? Быть может, он правда изменился?.."

Он искоса взглянул на разметавшуюся во сне девочку.

"Вот он, живой упрек, будет. О, черт, как все эта гнусно!.. Умолчать разве?"

Через минуту в купе вошел брат. Не взглянув на Ушакова, он стал собирать вещи, потом нагнулся над спящей девочкой и тихонько погладил ее по головке. Ушаков отвернулся. Моряк, обратившись к нему спиной, совал в карманы своего белого кителя какие-то бумаги.

- Выйди ко мне на минутку.

Ушаков крупными шагами вышел, почти выбежал, на площадку. Брат шел за ним следом. Остановились возле окна, у которого десять минут назад происходил рааговор.

- Вот что, Владимир... Я решил умолчать...

- Спасибо...

- Надеюсь, этим исчерпан наш разговор?

- Спасибо, Игнаша!.. Я знал, что ты не станешь Иудой. Спасибо. Ведь ты знаешь, что без меня семья пропала бы с голоду. Я один: кроме вашей семьи, у меня нет родни, у жены - тоже. Кто ей дал бы кусок...

- Довольно об этом. Иди в вагон, сейчас будет станция.

- Ты иди, а я зайду в уборную и умоюсь. Мне стыдно сознаться, но я разрыдался, как мальчишка, после нашего разговора. У меня рожа припухла. Жене об этом ни слова.

- Ну, что ты!

Ушаков, не спеша, прошел в свое купе и, прислонившись лбом к оконному стеклу, стал смотреть на кирпичные корпуса станционных построек. Поезд остановился на несколько минут, потом снова затараторили колеса, постепенно учащая бег. Проснувшаяся девочка разбудила мать. Та присела на лавке и спросила Ушакова:

- А где же ваш брат?

- Володя хотел умыться. У него что-то голова разболелась.

Прошло минут десять. Владимира не было. Ушаков пошел посмотреть. В уборной было пусто, на площадке тоже никого не было. Недоумевая, он вернулся в купе.

- Вы ничего не поручали мужу купить? Уж не остался ли он на станции?

- Какому мужу?

- То есть как какому?

- Про кого вы говорите?

- Странно, право, я говорю про Владимира, брата.

Женщина сначала недоверчиво глядела Ушакова, потом искренне рассмеялась.

- Уж не считаете ли вы меня всерьез женай вашего брата? - сквозь смех выговорила она.

- Что вы этим хотите сказать?..

Женщина, улыбаясь, пожала плечами.

- Неужели вы не поняли, что это шутка со стороны вашего брата? Притом шутка неумная. Что вы так на меня смотрите?

- Но... но ведь ваша девочка называла... называла его папой?..

- Ну, и что же? Ваш брат, как только сел в вагон, начал ее баловать сладостями, шалить с ней, а вы знаете, как дети привязчивы. Она, очевидно, нашла, что ваш брат похож на ее отца, и стала называть его папой. Я вместе с ним много смеялась над этим.

- Но позвольте... Он мне говорил серьезно.

Женщина снова посмотрела на Ушакова.

- А, вот как? Разве он вам не объяснил, что это просто шутка? Мой муж служит в Москве, и я еду к нему.

Она отвернулась, считая разговор оконченным, а Ушаков растерянно потоптался на одном месте и снова прошел в уборную. На полочке, возле умывальника, он увидел клочок исписанной бумаги. Машинально взял его в руки и прочел четко набросанные чернильным карандашом строки:

"Спасибо, Игнат, за твою доброту. Ты остался тем же сердечным мальчиком, каким был в дни нашего детства, но, несмотря на это, я все же считаю за лучшее благоразумно ретироваться, пока не обнаружился обман с "семьей". О "жене" не беспокойся, у нее есть подлинный муж в Москве, какой-то помбух; он обеспечит ее будущность. Спасибо еще раз. Может быть, встретимся когда-либо...

Извини, что я устроил эту мелодраму. Я травленый волк и знаю, что в наше время не только двоюродному брату, но и отцу родному доверяться нельзя. Прими и пр.".

Ушаков залпом прочитал оставленную записку и боком вышел из уборной.

Через полчаса поезд остановился на станции. Ушаков, морщась, как от сильнейшей зубной боли, выбежал из вагона и, увидев малиновую фуражку агента ТОГПУ, направился к нему.

1927