Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет. Книга 3

• Название: Я вернусь через тысячу лет. Книга 3
• Автор: Исай Давыдов
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2013

На Западном материке планеты Рита обнаружены записи таинственного «бога» Нур-Нура, астронавта из иной планетной системы. Когда записи расшифрованы, землянам открываются страшные факты истории планеты Рита.

На этом фоне развиваются отношения Розиты и Сандро, которые стали настолько запутанными, что разрешить их практически невозможно…

В романе немало исторических параллелей, поэтому прочитать его будет небезынтересно всем, кто задумывается над тем, откуда мы пришли и куда идём.

---

Однако англичане и американцы прилично знали изученное в Шотландии скопление Лебедь II из трёх с лишним тысяч звёзд в основном второго поколения, состоящих из тяжёлых элементов. И примерно триста звёзд там ничем не уступали Солнцу в возможностях для возникновения жизни. По форме скопление было почти шаровым, по составу — почти рассеянным. И во всяком случае — самым молодым из шаровых. Какое из них ближе к нур-нурову «Феномену»?

По возрасту — вроде бы «уральское». По составу — вроде бы «шотландское».

Здесь, на Западном материке, без справочников, без звёздных каталогов и атласов, мне такую задачку не решить. Да и не моё дело решать её. Я не астроном. Я способен только восхищаться людьми этой удивительной профессии, как восхищался в юности красавицей и умницей Клавдией Бархатовой, которая ещё студенткой, в тяжёлые годы войны с фашистами, поставила перед собою цель: «Хоть час в день — звёздам!»

Невероятно многого добилась она за этот «час». Она открыла два звёздных скопления, которые так и названы её именем: «Бархатова-1» и «Бархатова-2». Она построила первую на Урале астрономическую обсерваторию и создала всемирно известную уральскую астрономическую школу. Воспитанники этой школы вели астрономию и в нашем «Малахите». Бархатова исследовала в сотнях своих работ всю систему рассеянных звёздных скоплений нашей Галактики — почти по всем астрофизическим параметрам. Четыре тома атласов звёздных скоплений выпустила Бархатова за свою жизнь. Последние тома — уже со своим учеником. Её атласами пользуются и сегодня. Именем Бархатовой названы два астероида. И, таким образом четырежды повторяется её имя в космических объектах. Ни один из других российских астрономов этого не удостоился. Имена же трёх шотландцев, изучивших скопление Лебедь II, — Реддиша, Лоуренса и Пратта, — с трудом вспоминали в «Малахите» даже их соотечественники…

От звёздных скоплений мысль поползла к знакомому радиомаяку. Не он ли «окликал» нашу «Риту-3» на полпути от Земли? Тоже ведь утверждал, что его «хозяин» находится в «рое звёзд»…

Ну а если это просто другой маяк той же сверхцивилизации? Ведь она могла поставить и не один маяк!.. Как не один земной радиомаяк стоит на окраинах Солнечной системы…

Во всём этом предстоит разбираться астрономам, когда передам им расшифровку нур-нуровых коэм. А у меня сейчас — свои срочные хозяйственные заботы. В Заводском районе обстоятельно загружался мой вертолёт. И надо было проследить, чтобы уложили в него и двуручные пилы — очищать площадку для птицефермы; и второй самовар — одного на всё племя уже не хватало! — и дополнительные сатины, ситцы, нитки и ножницы — кройкой и шитьём занималась уже не одна Лу-у; и первые красочные буквари — приучать детишек хотя бы к виду книги и перелистыванию страниц.

Как раз на эту работу выпал и тот день, когда все астронавты первого корабля покидали с обеда или раньше свои рабочие места и стягивались в клуб. А их подменяли ребята с других звездолётов.

Четырнадцать лет назад, именно в этот день, «Рита-1» опустилась на Материк. Семь лет этот день не замечали и не отмечали. Не до того было… Но с приходом «Риты-2», с появлением четырёхсот новых астронавтов, годовщины первого экипажа стали замечать и отмечать. В этот день переизбирали членов Совета от первого корабля, устраивали небольшой концерт — для всех! — и «узкий» банкет — только для «ветеранов».

Концерт, разумеется, готовила прежде всего Розита. И потому на узле связи с утра дежурила Аня Бахрам. А при ней, «на подхвате», Али. Ещё накануне вечером на прогулочном этаже он сообщил мне, что на концерт не пойдёт, ограничится телетрансляцией. Так как в «Малахите» торжественно поклялся Анюте нигде без неё не развлекаться. И, разумеется, получил такую же ответную клятву. На что и рассчитывал…

Со щемящей болью вспомнилось в ту минуту, что мы с Бирутой таких клятв друг другу не давали. Как-то в голову не пришло. Но практически и не развлекались врозь. Если не считать предотъездного отдыха Бируты в родительском доме на Рижском взморье, в Меллужи. Да и то я туда вскоре прилетел.

А на концерт я собирался. И самому интересно, так как в прошлый такой праздник я подменял Джима Смита на киберремонте в Нефти. И ради Лу-у надо пойти. Для неё пропустить подобное непростительно. Когда-то ещё поймёт она, кто мы такие и откуда тут появились!.. Но уж увидеть, как мы живём и развлекаемся сообща — не на телеэкране, а в жизни! — это-то необходимо!

Для меня представление Лу-у в клубе не было проблемой. Взял за руку да повёл. В чём есть… Дорожный костюм с брюками мама подобрала ей по фигуре ещё перед отлётом на ферму. И Лу-у к нему быстро привыкла. Как и к спортивным тапочкам… Всё вокруг так одевались — и Лу-у это вполне устраивало. Она чувствовала себя в этой одежде своей среди своих. И постепенно расширяла понятие «свой». Мама с Мишей — «свои». Ежедневно забегавшая Нея — «своя». Дочь Тушина Света и её муж Райко — «свои». И Розита стала «своя». И работники фермы — тоже «свои». В плотном круге «своих» Лу-у чувствовала себя защищённой и спокойной. К одиночеству не стремилась. И как-то само собой выходило, что в одиночестве не оставалась. Да и я брал её с собой всюду, куда только можно, даже на загрузку вертолёта. Пусть смотрит! Потом разберётся…

Однако приближение концерта, как я заметил, почему-то стало проблемой для окружающих женщин. То у мамы промелькнёт вопрос: «В чём пойдёт Лу-у?». То у Светы…

— Какая разница, в чём? — как-то вставил я, — Что есть, в том и пойдёт. Пока не избалована…

— Ты этого не понимаешь! — Мама, как обычно, было немногословна и категорична. — Не вмешивайся!

Они решали эту глобальную проблему вначале вдвоём со Светой, потом втроём — ещё и с Неяку. И решили кардинально. Ничего не подозревавшая Лу-у получила уже готовое решение — в виде роскошного индийского сари. Такие же переливающиеся сари, только других оттенков, надели Света и Нея. И в этих сари двинули на концерт. Все три рядышком. Лу-у — посерединке.

Зрелище было эффектное. Никого больше в сари среди присутствующих не оказалось. И потому троицу все заметили.

Чего я вовсе и не хотел…

Но женщины всегда решают подобные проблемы по-своему. С этим приходится смиряться. Говорят, проблема «Что надеть?» — или, точнее, «Нечего надеть!» — была бы первой и главной на всемирном женском конгрессе, если бы такой вдруг состоялся…

Концерт поначалу шёл традиционно, почти в классических канонах. И вполне в русле традиционности вышла на сцену Неяку в блестящем голубоватом сари и превосходно спела алябьевского «Соловья». Ну, может, в Ла Скала её сразу и не взяли бы, но уж в Уральскую консерваторию — точно! И после этого Лу-у смотрела на Нею так же, как и на Розиту — словно на божество.

А сама Розита, вместо привычных эстрадных песенок, вдруг объявила арию Розины из «Севильского цирюльника» Россини. Хоть та и написана для колоратурного сопрано, а не для Розиты с её сочным контральто. Но уже то, что Розита взялась за арию Розины, настраивало зал на благосклонное восприятие этого экспромта.

Получился он, разумеется, комическим, и Розита явно на это рассчитывала. Слушать её начали всерьёз, а потом смеялись от души. И только бедная моя Лу-у не понимала, в чём дело, и не смеялась. И наверняка удивлялась: над чем смеются другие? Но я был не рядом, а спросить Нею или Свету она не решилась.

Розита же тем временем на особо низких тонах, почти угрожающе выводила:

…Сто разных хитростей,
И непременно
Всё будет так, как я хочу!
Всё будет так, как я хочу!

И ножкой по сцене звонко притоптывала.

Зал покатывался.

Прелестное свойство истинно умного человека: он не боится быть смешным. Знает: ему это никак не повредит.

А дальше экспромты двинули косяком.

Как-то очень вальяжно и одновременно озабоченно вышел на сцену Натан Ренцел с гитарой — будто хотел объявить о неожиданном перерыве. Но объявил другое:

— Предки мои были из России. И потому бессмертный романс этот дошёл до меня на русском. Так и спою. Как дошёл…

И запел «Очи чёрные» — густым сверхмужественным басом. И глядел неотрывно на Лу-у, сидевшую во втором ряду. Будто для неё одной пел. Хотя и знал, разумеется, что ни слова она не понимает.

Впрочем, рядом сидели и Света, и Нея — обе тоже с чёрными очами. Поди разбери!..

— Ну, Нат меня достал! — тихо, но азартно произнесла мама, сидевшая рядом со мной, выбралась в проход, легко взбежала на сцену и исчезла за сдвинутым вбок занавесом.

За электронным пиано на сцене в это время Ружена Мусамба, программистка из нашей киберлаборатории, наигрывала собственного сочинения «Конголезские напевы». И среди африканских взрывных эскапад мелькали у неё отчётливые — грустные и напевные! — шопеновские ноты. Как следы органичного слияния в её душе музыки обеих родин — Конго и Польши. В Варшаве родилась, на берегах Конго училась и оттуда махнула в «Малахит». А потом уж попала в экипаж «Риты-2»…