Юрий Дольд-Михайлик - Гроза на Шпрее

• Название: Гроза на Шпрее
• Автор: Юрий Дольд-Михайлик
• Издательство: ЭЛПА
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-8432-0027-2

Роман «Гроза на Шпрее» является заключительной частью трилогии Ю.П.Дольд-Михайлика «И один в поле воин», которая впервые издается на русском языке.

Григорий Гончаренко, теперь уже некто Фред Шульц, в первые послевоенные годы активно действует в Германии и Италии, вскрывая зарождающиеся очаги неонацизма, который вновь поднимает голову в Европе. Увлекательно и живо написанный роман держит читателя в напряжении и привлекает своей искренностью и психологической достоверностью, а, главное — он чрезвычайно современен, ибо проблемы, поставленные в нем, тревожат мир и сегодня, перешагнув границы России.

---

Произнося эту тираду, Витторио постукивал ножом для разрезания бумаги по краю стола, словно отрубая фразу от фразы, с каждым разом удары становились все более увесистыми, и, наконец, лезвие из слоновой кости не выдержало и надломилось. Рамони с сожалением смотрел на ручку и обломок, торчавший в ней.

— Антикварная вещь… подарок… Поглядите, сколько изящества в линиях. Безусловно, работа выдающегося мастера, возможно, даже самого несравненного Челлини, — бормотал граф, сокрушенно покачивая головой.

— Жаль, как жаль, — горевал и Флоренти, надеясь своим сочувствием смягчить Рамони. — Но ведь ручка целехонька. Я думаю…

— Я не кончил, — сухо прервал его Витторио. — Руководству МСИ следует запомнить: наше движение — явление не узко патриотическое, наша организация лишь звено большой цепи, которая тайно куется повсюду, во всем мире. Придет время, и эта цепь стреножит большевизм, опутает его, повалит… Теперь вам ясна мера нашей ответственности? Как осторожно мы должны действовать?

— Синьор Рамони! Присоединяюсь, двумя руками подписываюсь под всем, что вы сказали. Но сделайте скидку и на наш пестрый состав. Ведь до сих пор каждый действовал, как ему заблагорассудится! Попробуйте их обуздать, прибрать к рукам! Котел взорвется, если его держать под высоким давлением, закрыв все клапаны.

— Чтобы этого не случилось, вы сами должны планировать каждую акцию, заранее продумав все детали, учитывая все возможные последствия. Надо обеспечить своих людей лазейками, по которым они могут ускользнуть. Не так, как в данном случае, — Витторио брезгливо поморщился, ткнув карандашом в газету.

— Что же вы посоветуете?

— Объявить, что вся троица исключена из рядов МСИ. Потребовать привлечь их к уголовной ответственности. К какому отделению полиции относится район, где это произошло?

— Сегодня же узнаю.

— Наверняка там есть наши люди. Договоритесь, чтобы виновных арестовали и широко оповестили об этом в прессе. А спустя несколько дней, когда все забудется, ребят можно будет отправить куда-нибудь на север. В район озера Комо или Гарда. Кстати говоря, поступили сведения, что там до сих пор слоняются какие-то подозрительные молодчики. Присматриваются и принюхиваются.

— Будет сделано.

Распрощавшись с Батисто Флоренти, Витторио долго и тщательно мыл руки. Он брезговал «парикмахером», но отдавал должное его организаторским способностям. Сразу же по окончании войны очень окрепли «Комитет национального освобождения» и «Всеобщая итальянская конфедерация труда», вот тут-то Батисто, словно старый хитрый лис, и прорывал тайные ходы, по которым бесследно исчезали могущественные приспешники фюрера и дуче.

Для своих мемуаров Витторио записал фамилии многих беглецов, конечно, наиболее известных. Мир когда-нибудь ахнет от удивления, услышав эти имена. А пока списки надежно спрятаны в одном из тайников старого Рамони. Дядя очень любил тайники и устраивал их чуть ли не в каждой комнате. О существовании некоторых из них племянник знал, о других — догадывался. Поселившись на его вилле, Витторио долго тешил себя своеобразной игрой — выстукивал стены и ящики в поисках дядюшкиных тайников. Один из них — тот, что за книжными полками — собственно говоря, и ввел его в узкий круг тех, кто собирался творить историю. Слишком уж важные документы оказались в руках наследника, чтобы можно было игнорировать молодого Рамони.

Теперь Витторио не любит вспоминать об этом. Ему нравится думать, что он достиг нынешнего положения исключительно благодаря своим незаурядным способностям и талантам, умению держаться в обществе.

Нет, не ему сетовать на судьбу. Особенно теперь, когда в личной жизни произойдет столь существенная перемена. Через неделю вернутся родители Марианны и состоится разговор, которого он ждет с нетерпением и некоторым страхом. Умберто Висконти придется позабыть о гордости и смириться с фактом: их невинная дочурка сама бросилась в объятия Витторио, и он не первый, кто сбил ее с пути. Пусть благодарит бога, что нашелся человек, готовый покрыть ее девичий грех.

Этот план возник у него случайно, когда Марианна рассказала ему, что в автомобильной катастрофе погиб друг ее детства Андреа Досетти. Она тогда очень плакала, встревожив родителей взрывом отчаяния. Выслушав этот рассказ, Рамони не придал ему значения, и только намного позже, когда наивная монастырская воспитанница стала выделять его среди других… Бедная девочка! Она так и не поняла, что сама должна обесчестить себя. Ослепленная любовью, Марианна ведет себя с Витторио так неосторожно, будто нарочно афиширует их отношения. Вот и сегодня! Они условились встретиться ровно в двенадцать на вокзале Сан-Паоло, где соберется вся их небольшая компания, чтобы отправиться на берег моря. Полагалось хотя бы написать ей записочку, предупредить, что сегодня он не сможет прийти. Витторио не сделал этого своевременно, а теперь уже поздно, часы показывают половину второго. В три у него важная встреча, и если Джузеппе в ближайшее время не вернется…

Джузеппе появился в два.

— Синьор, все в порядке, гостей встретил, поселил в частных пансионатах. Они почти рядом, следовательно…

— Пилот ничего не передал?

— Вот письмо.

Витторио осторожно надрезал конверт и развернул вложенный пополам листок. Исписана была лишь первая страничка. Пробежав ее глазами, Рамони прочел вслух:

«Дорогой друг! Для возобновления давних контактов с вашей автомобильной промышленностью, наша фирма «Испана Сюиза» откомандировала в Рим специальных представителей: Фреда Шульца и Герберта Вайса… Оба хорошо знакомы с делом, владеют итальянским языком, но в вашей прекрасной столице не бывали. Совершенно естественно, что при возобновлении деловых связей у них могут возникнуть непредвиденные трудности. Фред Шульц объяснит вам, в чем заключается сложность обязанностей, возложенных на него, как представителя нашей фирмы. Очень сожалею, что мне самому не посчастливилось еще раз повидать Рим и побыть в вашем обществе, столь для меня приятном. Надеюсь, моя просьба не очень обременит вас, в свою очередь, хочу заверить, что всегда к вашим услугам.

Иозеф Нунке».

— Какое впечатление производят прибывшие?

Секретарь Витторио пожал плечами, потом рассмеялся:

— Что касается Вайса, то с уверенностью можно сказать: воздушным асом он не был. Едва добрел до машины. Должно быть, сейчас отлеживается. Второй — Шульц — держится независимо. Очевидно, в оркестре Думбрайт — Нунке играет не последнюю скрипку. Да и из письма ясно, что в основном мы будем иметь дело с ним.

— Тогда вот что: в девять привезите Шульца сюда. Закажите ужин и все прочее.

— Будут еще какие-либо поручения?

— Прикажите подать машину. Я сейчас переоденусь.

Через полчаса Витторио уехал.

— К синьору кто-нибудь приходил? — спросил Джузеппе у Лидии, когда та вошла в кабинет, волоча за собой пылесос.

— Простите, я думала, вы у себя, хотела прибрать…

— Надо привести в порядок письменный стол. Вот разберусь с газетами и уйду. А вы спокойно включайте свою машину — она мне совершенно не мешает, жужжит даже приятнее, чем кое-кто из газетных писак. Как и пылесос, они стараются заглотнуть как можно больше грязи… Так кто приходил?

— Синьор Флоренти. Видите, сколько пепла на ковре?

— А-а! Батисто! Что же, грязь он оставляет повсюду, куда бы ни ступил. В прямом и переносном смысле слова… Курт не сказал вам, что это за…

— Курт? С какой стати он станет говорить о нем… Или о ком-нибудь другом, кто здесь бывает? — Лидия пожала плечами и стала сметать пыль, орудуя то пылесосом, то тряпкой, то веничком из мягких перьев.

Какое-то странное выражение пробежало по лицу Джузеппе. Но Лидия этого не заметила. А если бы заметила, то испугалась бы еще больше, потому что именно страх, вызванный намеками секретаря, она старалась сейчас преодолеть.

— Да, да, я не политик, синьор Шульц! Я человек кабинетного склада, и если интересовался раньше социальными вопросами, то лишь в историческом, в какой-то мере даже философском аспекте. Я с удовольствием заперся бы в этом кабинете и посвятил все свое время литературному труду. Но что поделаешь. В нашу бурную эпоху, когда на весы истории поставлено так много — само существование цивилизации, — обязанность каждого человека не только наблюдать, а и самому творить историю. Я считаю, что просчет ваш и наш в том, что мы пренебрегаем общим во имя узко национального. Вот почему…

Уже полчаса Григорий Гончаренко слушает велеречивые рассуждения Рамони, стараясь не зевнуть и сохранить на лице выражение живейшей заинтересованности.

«Павлин распушил хвост. Огромное честолюбие при мизерных возможностях чего-либо достичь. Безусловно, у него за спиной стоят силы более значительные и опасные — он лишь марионетка, которую дергают сверху. На таких людей действует апломб. Итак, держаться как персона грата, но стараться не задеть самолюбие графа. Он как миленький съест порцию лести, ибо сам глубоко уверовал в свои таланты».