Наталья Андреева - Десять ударов в гонг

• Название: Десять ударов в гонг
• Автор: Наталья Андреева
• Жанр: Триллер
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-73889-2

Десять лет назад Вера Алмазова решила выйти замуж. Согласие жениха ее при этом мало интересовало. Умная женщина всегда найдет способ привязать к себе понравившегося ей мужчину. Не за деньги, так за свободу. Так, предприимчивая Вера получила мужа за алиби. Однако Никита проявил редкую сообразительность и сумел сделать так, что за решеткой в итоге оказалась сама Вера, на долгих десять лет. Разумеется, все эти годы она вынашивала план мести. Никита же за это время сумел разбогатеть, женился на красавице-модели, обзавелся влиятельными тестем и тещей. В общем, сделался практически неуязвимым. Но, как известно, у каждого есть слабости…

---

– А смысл?

– Не вижу в этом никакого смысла. Фирма большая, работы много, расходы растут. Я регулярно занимаюсь прослушкой наших сотрудников, дорога Алмазовой в Москву отняла у меня уйму времени. Я выбился из графика. Ее разговоры с безумной старухой…

– Я понял, – нетерпеливо перебил Никита. – Никому не интересны. У меня тоже нет на это времени. Если ты считаешь, что Вера не опасна…

– У нее ничего нет. Ни денег, ни жилья, ни родственников, ни друзей. Никого. Чем она может вам угрожать? У охраны на въезде в поселок, где вы живете, есть ее фото. Весь периметр вашего участка под наблюдением. За ворота мышь не проскочит. В московской квартире тоже охрана. Консьерж – бывший сотрудник спецслужб. Если хотите, к вам тоже приставим охранника.

– Не перегибай, – поморщился Никита. – Не представляю, чтобы Вера бросилась на меня с ножом. Не ее метод. Хотя она, конечно, сильно изменилась. – Он опять взял в руки фотографию бывшей жены. Ту, где она стояла на перроне и курила. Нет, это не Вера!

– Я думаю, оставить ее на месяц в покое разумно, Никита Борисович. А потом проверить, как и чем она дышит. За месяц ничего не изменится.

– Не изменится, – эхом откликнулся Никита. – Ну, все, Юрий Васильевич. Давай работать. Эта женщина и так отняла у нас много времени. Слишком много, – подчеркнул он. И словно в ответ на его слова зазвонил телефон.

– Никита Борисович, вы просили в течение получаса ни с кем не соединять, – извинительно сказала Ира. – Но полчаса уже прошло.

– Я освободился. Кто там ко мне рвется? – И Никита кивком дал понять начальнику службы безопасности, что тот свободен.

Рабочий день продолжался. Бизнес вяло, но все-таки шел, несмотря на традиционное летнее затишье.

Зато Никита предвкушал чудесный вечер в кругу семьи, восхитительный ужин, бокал великолепного вина и еще массу всяких удовольствий. Загорелое стройное тело жены, ее гладкая, без единого изъяна кожа, пахнущая какими-то редкими духами, название которых он все никак не мог запомнить, будили его сексуальный аппетит. Таша никогда не отказывала в близости, и Никита с удовольствием, как истинный гурман, лакомился ее прелестями, сладко думая о том, сколько же мужчин ему завидует. Он сам себе иногда завидовал, своей удачливости и предприимчивости, умению выбирать все самое лучшее из того, что есть в меню.

Его жизнь давно уже встала на рельсы и катилась по ним, встречая повсюду лишь зеленый свет. Причем господин Намин ехал в вагоне повышенной комфортности, да с такими рессорами, чтобы на ухабах не трясло. И Веру к этому пути, по которому едут лишь избранные, и на пушечный выстрел не подпустят. Старуха, да еще бомжиха, со справкой вместо паспорта. Нищая старуха с усталыми глазами и вялым ртом, уголки которого скорбно опущены.

Никита сгреб со стола Верины фото и засунул их в одну из папок, которую поставил на стеллаж среди прочих таких же. Отработанный материал.

Прощай, Вера! Тебе не повезло, но ты сама во всем виновата! И хорошо, что ты это понимаешь!

* * *

Солнечный свет не беспокоил, потому что во дворе дома росли огромные деревья. Тополя, кажется. Или березы? Вера поймала себя на мысли, что позабыла и эти деревья, и их название, и то, что ими так любят обсаживать уютные улочки провинциальных городов. Она сама родилась в таком вот маленьком городе, а теперь забыла об этом. Двор был похож на колодец, прохладный, глубокий, из окна первого этажа Вера не видела неба, только редкие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь густую листву. По ним она могла догадываться, что погода сегодня отличная: дождя нет.

День выдался жарким, но здесь, в этой хрущобе, похожей на медвежью берлогу, было прохладно и сумеречно. Огромные деревья затеняли солнечный свет, на стенах в крохотной кухне, выкрашенных зеленой масляной краской, виднелись капельки воды. Казалось, сами стены этой квартиры плачут. Хотя глаза ее владелицы были абсолютно сухими.

Вчера они почти не говорили. Вера безумно устала, она хотела лишь одного: выспаться. Долго объяснять, кто она такая, не пришлось.

– Алмазова, знаю, – кивнула Танина мама. – Дочь мне писала. Располагайтесь в маленькой комнате и отдыхайте. Я вас не побеспокою.

Никаких ахов-вздохов и никаких слез. Хотя Вера была готова к истерике и бесконечному потоку воспоминаний: «Моя бедная Танечка, когда она была маленькой…» Ради возможности воспользоваться этой перевалочной базой, чтобы отдохнуть и прийти в чувство, Вера приготовилась терпеть.

Но терпеть ей не пришлось. Она, к своему удивлению, сладко уснула и проспала почти до полудня. Потому что солнечный свет не беспокоил и не докучала жара. Когда Вера вышла в большую комнату, Танина мама сидела в старом кресле с облупленными ручками перед телевизором. Звук был выключен, пожилая женщина безучастно смотрела, как миловидная дикторша на экране шевелит губами.

«Как же мне будет тяжело, – с тоской подумала Вера. – Она, похоже, сумасшедшая».

Вера понятия не имела, как приступить к делу. О Клавдии Ивановне она знала все и ничего. Подробности биографии и даже страшную семейную тайну. И не представляла, как Танина мама прореагирует на просьбу нежданной и незваной гостьи. Точнее, на последнюю волю своей покойной дочери, ее завещание, письменных доказательств существования коего не существует.

– Я схожу в магазин? – спросила Вера.

Клавдия Ивановна безучастно кивнула.

– В аптеку зайти? – на всякий случай поинтересовалась гостья. Пожилые люди постоянно от чего-нибудь лечатся. Это, собственно, и есть их основное занятие после выхода на пенсию. Поэтому люди деятельные на заслуженный отдых не спешат: закончится работа – начнутся болезни. Таниной маме, уже лет десять как безвылазно сидящей дома, недавно исполнилось шестьдесят пять. Вера была ровно на двадцать лет моложе, хотя, поставь их рядом, никто бы этого не сказал. Они выглядели почти как ровесницы.

Клавдия Ивановна встала и молча протянула Вере рецепт.

– Деньги у меня есть, – поспешно сказала Алмазова и вышла из этой заплаканной сумеречной квартиры в загаженный бомжами и животными подъезд.

«Надо бы мусорное ведро выбросить», – подумала Вера, почувствовав вонь. Всего лишь напоминание о такой же вони, от которой, в отличие от этой, можно избавиться. Никакой брезгливости. Люди очень быстро приспосабливаются к новым условиям: то, что еще вчера казалось абсолютно неприемлемым, при иных обстоятельствах воспринимается – как норма жизни. Остается лишь сожаление о том, что прежняя жизнь не ценилась по достоинству.

«И чего мне не хватало?» – не раз с тоской думала Вера, глядя в крохотное зарешеченное окошко на кусочек синего неба. Оставалось надеяться, что Никита получил по заслугам.

Вернувшись в квартиру, она почувствовала запах еды. Танина мама разогрела щи и пожарила картошку. Они уселись за стол.

– Почему вы не удивились, когда я сказала, что пришла от Германа? – решилась наконец Вера.

– Я давно уже ничему не удивляюсь.

– Вы осуждаете свою дочь? К вам здесь, должно быть, ужасно относятся.

– Моя дочь совершила преступление не здесь, а в Москве. С одной стороны, это хуже, потому что родилось огромное количество слухов. Многие из них просто чушь. Но народ верит.

– Наш народ верит во все, – осторожно сказала Вера. – А другая сторона медали хорошая?

Всю свою жизнь Клавдия Ивановна проработала учителем словесности в местной средней школе. Афанасьева-старшая пришла туда сразу после педучилища, институт окончила заочно, чтобы не расставаться надолго со своими учениками. После того как дочь осудили за убийство, Клавдия Ивановна вышла на пенсию и заперлась в четырех стенах. Она была в городе уважаемым человеком до того, как это случилось. И вот вам, пожалуйста! Чужих детей учит разумному, доброму, вечному, а сама уголовницу вырастила! Вера прекрасно все понимала, поэтому хозяйку квартиры старалась не раздражать.

– Хорошая сторона? – переспросила Клавдия Ивановна. – Что ж, есть и хорошая. Никто ничего толком не знает. Нет свидетелей, опять же, только слухи и сплетни. Ну, и еще газеты. Об этом много писали.

– Да, тема популярная и довольно избитая, – кивнула Вера. – Молоденький смазливый альфонс обирает влюбленную в него сотрудницу банка, подбив ее на должностное преступление. Послушайте, Клавдия Ивановна, я знаю все. Ваша дочь понимала, что она умирает…

– А… Так вы за деньгами пришли…

Танина мать тут же встала и ушла в соседнюю комнату. Минут через пять она вышла оттуда, держа в руках две тяжелые сумки. Вера машинально отметила, что в таких вот клетчатых сумках «челноки» возят свой товар по рынкам. Клавдия Ивановна поставила сумки на пол и равнодушно сказала:

– Берите.

– Послушайте… – растерялась Вера. – Это же огромные деньги…

– Это не мои деньги.

– Но ваша дочь…

– Моя дочь их украла, – оборвала ее Клавдия Ивановна. – И это не принесло ей счастья.