Николай Бораненков - Тринадцатая рота

• Название: Тринадцатая рота
• Автор: Николай Бораненков
• Жанр: О войне

---

— Ранен. В локоть, черт возьми.

И тут Гуляйбабка, вскочив на сиденье, загнул такую завихрастую, многоступенчатую ругань, не забыв в ней упомянуть Христа-спасителя, ангелов и всех пресвятых богородиц, что кричавшие «ура» враз замолкли. Так бывает, когда человек проглотит что-то очень горькое, невпродых. Из болота, затянутого туманом, доносился только робкий треск сучьев, шорох, приглушенные голоса.

— Разрази меня гром, браты, так це никто инший, як наш старшина, — говорил один, нервно покашливая. — Наш Иван Бабкин — и только.

— Какой старшина? Откуда он свалился? Почудилось тебе.

— Ему вечно чудится. То голос Яди, то Нади, то теперь старшины. Пошли! Громи их, ребята!

— Ах, вот кто там! Вот кто, елкин сын, вздумал громить старшину! — крикнул Гуляйбабка. — Видать мало, ох, как мало я вам, рядовой Суконцев, нарядов подсыпал! И вас щадил, Степкин, и тебя, Крапива, лишь изредка в каптерку вызывал. А зря, видать. Зря сучьих детей щадил. Построже б надо, чтоб помнили своего командира. А ты, Семочкин. Тот самый Вася Семочкин, которому я лично добавки каши приносил. Как же ты мог не узнать меня? Да мало того, стрельбу открыл? А по кому? Да по своему же родному командиру. Чуть не выбили глаз. Это кто там проявил такие незаурядные способности в меткой стрельбе? Федя Щечкин, Балюра? Воробьев? Артюхов?

Болото молчало. Болото опешило. Люди, только что кричавшие на нем, будто провалились.

— Молчите? Нечем крыть? — шумел Гуляйбабка. — А ну-ка идите сюда. Подойдите, я на вас посмотрю, какими героями вы стали, Да всучу вам, милые мой, по два горяченьких внеочередных, чтоб помнили пункт третий дисциплинарного и пункт сто тридцать пятый внутреннего уставов, где это сказано. А ну, кто из вас знает?

— Пункт третий и сто тридцать пятый названных уставов гласят, — раздалось из болота: — оказывать уважение начальникам и старшим, строго соблюдать правила воинской вежливости и отдания чести; знать должности, воинские звания и фамилии своих прямых начальников до командира дивизии включительно!

— Молодец, Щечкин! От лица службы объявляю вам благодарность!

Болото всколыхнулось. Рабочие строительного батальона с криком: «Ура! Качать старшину!» — кинулись на тропку к карете, враз подхватили Бабкина и пошли качать его, подбрасывать на руках, и столько тут было гвалту, радости, что даже проснулись журавли и тоже подняли невообразимый крик.

К растроганным до слез рабочим быстрой походкой подошел с наганом наголо незнакомый Гуляйбабке молоденький младший лейтенант. Глаза его зло блеснули:

— Вы что? Кого качать? Изменника! Предателя! Обыскать! Арестовать! Расступись!

Рабочие расступились. Недоумение, досада, испуг застыли на их возбужденных от радости лицах. Младший лейтенант шагнул к Гуляйбабке, ловко шмыгнул сверху вниз по его карманам и показал на одной ладони «Вальтер», на другой — Железный крест.

— Видали? Видали, что за птица? А? Толпа только и могла сказать:

— А-а!

В круг протиснулся рабочий в тельняшке и бескозырке, сползшей на правое ухо, обвешанный по традиции пулеметными лентами.

— А вот сю полундру видали? — развернул он флаг с портретом Гитлера и эмблемой БЕИПСА. — С кареты снял его благородия, так называемого личного представителя президента.

Тут уж и вздох не вырвался. Рабочие угрюмо, виновато, подавленно смотрели себе под ноги, не смея казать глаз командиру. А молодой лейтенант меж тем вырвал из рук матроса палку с прикрепленным к ней куском черного драпа и, потрясая ею, закричал:

— А вы качать, лобызаться! Дружка нашли. Старшину. Отца родного. Полесский волк ему родич!

Спокойно улыбаясь, Гуляйбабка отыскал глазами чернобрового парня в брезентовой куртке — сапера рабочего батальона, кивнул ему:

— Щечкин! Скажите товарищу младшему лейтенанту, что гласит статья семьдесят четвертая дисциплинарного устава.

— Статья семьдесят четвертая дисциплинарного устава гласит, — вытянулся по команде «смирно» Щечкин, еще не разобравшийся, кто прав, кто виноват и оставшийся в безупречном повиновении старшине: — «При наложении дисциплинарного взыскания или напоминании обязанностей подчиненному начальник не должен допускать поспешности в определении вида и меры взыскания, унижать личное достоинство подчиненного и допускать грубость».

— Рядовой Щечкин! — крикнул младший лейтенант. — За ответ без разрешения объявляю вам три внеочередных наряда!

— Есть три внеочередных! — козырнул Щечкин, растерянно моргая.

— А вам… А вас… — угрожая пистолетом, закричал на Гуляйбабку младший лейтенант, — я расстреляю! Сам лично. Вот этой рукой.

— С вашего разрешения, товарищ младший лейтенант, — отвечал невозмутимо Гуляйбабка, — смею вам напомнить статью седьмую того же устава, где, между прочим, сказано: «Применение оружия является крайней мерой и допускается, если все другие меры, принятые начальником, оказались безуспешными».

— Взять! К сосне предателя! Я покажу те крайнюю меру, устав дисциплинарной службы.

В карете кто-то громыхнул кусками жести и громко, на весь лес, запел:

Наверх вы, товарищи, все по местам, Последний парад наступает…

Младший лейтенант бросился к карете, ухватился за ручку дверцы, чтобы рвануть ее, но Гуляйбабка, опередив его, крикнул:

— Стой! Взорветесь! В карете генерал особой повстанческой армии всея Украины. Он в целях безопасности заминирован. Рывок двери, и его превосходительство вместе с секретными документами взлетит на воздух.

Младший лейтенант растерянно потоптался возле дверцы, став на ось колеса, заглянул в карету, окликнул:

— Эй, вы! Кто там? Откройте.

— Подите прочь. Прочь, сударь! Не мешайте отдыхать, танцевать кадрили. Эх, сто дивизий вправо, сто дивизий влево, а потом и прямо, прямо в Могилеве. Эх, Пронюшка, Проскуня, милая Проске… — и через некоторое время из кареты донесся размеренный храп, напоминавший урчание кота, у которого собрались отнять кусок сала.

Храп вызвал среди рабочих, окруживших карету, хохот, недоумение, колкие насмешки. Никто не понимал, с чего бы это генерал бормочет про сто дивизий, кадрили, какую-то Проскеву. Только один Гуляйбабка сердцем чувствовал в эти минуты, куда увел сон самого мирного на земле генерала. И потому он очень любезно попросил младшего лейтенанта:

— Не будите его. Ради всего святого. Пусть отдохнет. Он так устал, командуя войсками! А тут еще кружка шнапса…

— Хорошо! — сказал младший лейтенант. — Проявим гуманность. Но только чур, чтоб лично сняли все мины с кареты, не то смотри у меня! Держись! Спуску не будет. Ни вам, ни вашему разнеженному генералу. Вы поняли меня, кавалер железных побрякушек?

— Как пятью пять — двадцать пять.

— То-то же, — сказал младший лейтенант и, повернувшись, бросил взгляд на карету:

— Вот это да! Вот это корпорация! А ну-ка, хлопцы, у кого голосок погромче. Прочтите вслух, что написано на карете.

К карете ближе всех подошел рабочий в тельняшке. Заломив бескозырку и держась за нее, под общий свист и хохот прочел:

— «Надежно, выгодно, удобно: ловить партизан, выискивать комиссаров, хоронить старост и полицейских, солдат и офицеров фюрера с помощью услуг БЕИПСА. Сотрудники БЕИПСА с готовностью помогут вам обвенчаться, вырыть могилы, возложить венки, составить планы крупных и мелких операций, написать письма калекам и тому подобное. Таксу смотри по ту сторону кареты».

Толпа, напирая, тесня, оттирая друг друга, стала обтекать карету, где матрос уже громко, нараспев читал:

— «Разработка планов окружения партизанских дивизий — пять тысяч марок! Планов поимки крупных комиссаров — тысяча марок. Одиночных партизан — сто марок…»

— Да что ж так дешево? Ах, ешь их душу!!

— А ты смотри. Смотри ниже, Фома. Это ж со скидкой. На льготных началах.

— Глянь! Тут и немцам шкала.

— А за них? За них сколько там?

— Дешевка, братцы! По-свойски берут.

— Да ты точнее! Поточней.

— Три марки за могилу. Неограниченный прием.

— Го-о! Здорово! Вот дают!

— Гляньте, гляньте! Они даже старост и полицейских венчают.

— Ну, что? Что скажете теперь, «товарищ старшина»? — спросил младший лейтенант, когда были прочтены все надписи на карете.

— То же, что и говорил. Доставьте меня срочно в штаб батальона.

— И это все?

— Пока все.

— Нет, не все. Отвечайте, кто вы? Кем засланы? С какой целью?

— Что ж, — вздохнул Гуляйбабка. — Ваша взяла. Откроюсь. Я личный представитель президента!

— Какого президента? Что за президент?

— «Благотворительного единения искренней помощи сражающемуся Адольфу».

— Благодарю вас, — просиял младший лейтенант и, обернувшись, крикнул: — Марыся, рацию! Связь с ноль первым. Да живенько. Живо!!! Эх, и повезло же! Такую щучищу заманули в сети!