Александр Кулешов - Как же быть?

• Название: Как же быть?
• Автор: Александр Кулешов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 1981

Молодой герой романа Лори — скромный служащий крупной телевизионной компании — мечтает о богатой, «красивой» жизни. В своём желании разбогатеть любой ценой он оказывается втянутым в преступную борьбу, которую владельцы телекомпании ведут против честных, прогрессивных журналистов. Действительность ставит Лори перед необходимостью выбора: получить желаемые блага ценой подлости и предательства или остаться верным лучшему в себе.

---

Глава первая ТОЛЬКО БЫ НЕ УПАСТЬ

С радостным, чувством смотрел Лори в окно. Между тем открывавшийся за этим окном пейзаж вряд ли мог вызывать подобное чувство. Мелкий, но частый дождик долбил улицу ещё со вчерашнего вечера. От него посерели, нахохлились выстроившиеся тесным рядом одноэтажные и двухэтажные белые, розовые, коричневые деревянные домики; размокли крохотные травяные площадки, отделявшие дома от выложенного плитами тротуара.

Одинокие голые деревья слегка раскачивались под налетавшими изредка порывами ветра. У глиняных гномов в красных колпаках, расставленных кое-где на лужайках, вода стекала по красным носам, и казалось, что они безнадёжно простужены. Ни одна машина не нарушала покой улицы, и только огромные колёса древних фур, на которых явились сюда когда-то первые переселенцы и которые теперь в качестве талисманов возвышались в палисадниках, вновь, как и десятки лет назад, манили в иные, благословенные края, где всегда сверкало солнце на небе и золото на земле.

Вряд ли причиной хорошего настроения Лори могло служить и то обстоятельство, что он был не на улице, а по эту сторону окна, в своей комнате.

Сказать, что комната, в которой он жил, выглядела роскошно, было бы преувеличением. Преувеличением, пожалуй, было бы и считать эту комнату просто приличной. Нет, скорее она напоминала конуру, и скошенный потолок — конура помещалась под лестницей — только усиливал это впечатление.

Но, в общем-то, комнаты в этих домах были почти все похожие, как похожи были дома на этой улице и улицы в этом городе. Сто первом по населению городе страны.

Владельцы домов сдавали комнаты приезжим — таким, как Лори, прибывшим сюда в погоне за счастьем, временным гастролёрам — танцовщицам, музыкантам, певцам, небогатым туристам и совсем уж небогатым молодожёнам, совершающим свадебное путешествие. Была и ещё одна значительная категория квартиросъёмщиков. Тех, кто приезжал разводиться.

По законам города достаточно было прожить в нём две недели, что клятвенно подтверждала перед судом хозяйка квартиры и супруги, из какой бы другой страны или города они ни приехали, могли получить развод. Сдавать таким людям комнаты являлось доходным бизнесом для домовладельцев. Обычно это происходило так. Прямо с поезда изнемогшие от семейных уз супруги стучались в какой-нибудь дом и, не отряхнув даже пыль с сандалий, отправлялись, сопровождаемые квартирохозяйкой, в суд. Там, глядя ясным и чистым взором в глаза всё понимавшего и знавшего судьи и положив руку на Библию, она клялась, что вот эти господа за балюстрадой живут у неё уже две недели. И суд выносил решение.

В коридоре, не особенно стесняясь, разведённые счастливые супруги отсчитывали деньги за постой, после чего мчались на вокзал, а квартирохозяйка возвращалась домой.

Но были и наивные дураки, которые действительно томились в городе две недели и составляли немалый процент съёмщиков. Комнату Лори снимал не один, а с товарищем. Они познакомились ещё по дороге в этот городок. Когда родители сгорели во время пожара вместе с их незастрахованным домиком и он остался один на свете в свои шестнадцать лет. Рой почувствовал внезапное отвращение и родному городу, к авторемонтной мастерской, где работал подсобником, и её хозяину толстому и доброму, и вообще к жизни.

У него не хватило сил броситься с моста в узкую, но глубокую городскую речку, однако на то, чтобы, взяв расчёт и уложив небогатые пожитки, навсегда покинуть родной край.

Выйдя на шоссе, Лори уселся на дорожный мешок и, подняв руку с оттопыренным большим пальцем, стал ждать, чтобы кто-нибудь подобрал его. Вопрос о том, куда оттопырит палец — влево или вправо, был решён, как все великие вопросы, до гениальности просто. Рой плюнул себе на ладонь, ударил по ней пальцем и посмотрел, куда полетят брызги. Они полетели налево.

В том же направлении лежал теперь его путь.

Машины, шурша и слегка повизгивая на повороте, мчались и мчались мимо Лори.

От скуки он начал представлять себя пассажиром этих машин, требовательно выбирая, скупо расходуя мечты. Вот та, например, древняя, у которой рычаги перемены скоростей были за бортом, а медный гигантский гудок сверкал, как труба военного оркестра, не привлекла его, Вряд ли можно было позавидовать судьбе измождённого седого старика, сидевшего в ней за рулём. И эта, поновей, на которой чудом держалось узлов и тюков столько, сколько вряд ли свёз бы самый мощный грузовик, не вызвала симпатий у Лори. Она медленно проехала мимо, и толпа ребятишек, торчавших между узлами, с любопытством посмотрела на одинокого парня у дороги.

Зато вот в этой длинной, бесшумной, изумрудного цвета пронёсшейся словно сон, Лори с удовольствием бы оказался. Уж наверняка восседавшего в ней толстяка не заботили денежные вопросы. Или эта гоночная, где сидели красивый парень и такая красивая девушка, что у Лори даже дух захватило.

Тогда он видел только машины и их пассажиров.

Теперь-то он понимал, что вся жизнь — это такая же вот широкая, серая, убегавшая в неизвестную даль дорога, по которой мчатся без конца возможности — роскошные, ослепительные и скудные, жалкие. И что главное — оказаться не в древней колымаге, которая, того и гляди, развалится, а оседлать красивую блестящую птицу, которая быстро помчит тебя к успеху и богатству. Важно вскочить ей на спину. Потому что если идти пешком по этой бесконечной серой ленте шоссе, то можно прошагать всю жизнь, так никуда и не добравшись. Нет, надо вскочить именно в роскошную машину. Но машин так много, что нетрудно оказаться и под колёсами.

Только бы не упасть, только бы правильно рассчитать прыжок! Впрочем, всё это он понимает сейчас, вот здесь, у окна своей комнаты, умудрённый опытом, знающий себе цену восемнадцатилетний мужчина.

А тогда, шестнадцатилетний мальчишка, он видел только проносившиеся мимо машины и мечтал. Промечтал он так почти до вечера — никто не хотел его подбирать. Лори совсем уже приуныл, даже опустил руку с оттопыренным пальцем: она затекла. Вот тогда-то и остановился перед ним огромный белый, как океанский лайнер, грузовик-холодильник, и из кабины высунулся шофёр.

— Залезай! — сказал он без лишних слов.

Лори торопливо забрался в кабину величиной с дом, где были койки для отдыха, стол для еды и где за столом сидели двое парней. Машина помчалась дальше, а парни, пившие молоко, пригласили Лори разделить их трапезу. Один был явно запасной шофёр, о чём свидетельствовала форменная фуражка. Второй показался Лори странным; он был худой (более худой, чем Лори), с глубоко посаженными горящими глазами под нависшей массой чёрных спутанных волос.

«Уж не сумасшедший ли?» — подумал Лори, опасливо покосившись на парня.

Но тот налил в бумажный стакан молока и протянул Лори. Лори взял стакан, молча кивнул в знак благодарности.

Знакомство состоялось.

Теперь Арк — таково было имя странного парня — был соседом Лори по комнате.

Ещё тогда, в машине, он рассказал Лори свою, полную приключений, историю. У него была необычайная жизнь (если, конечно, не врал!). Говорил он тоже как-то необычно, будто телеграфировал.

— Родился в Италии. Отец — граф. Мать — графиня. Учился у католиков. Отец разорился. Мать пропала. Отец застрелился. Дядя выписал к себе. Дядя умер. Остался один. Все несчастья от неверия. Работал в церкви. Пропали церковные деньги. Арестовали. Бежал…

И так далее в том же духе. Выяснилось, что Арк долго скитался по городам и весям. Был матросом на речном пароходике, мойщиком посуды, сезонником, боем в отеле. Дважды его забирали за бродяжничество. Год сидел, другой раз бежал. И всё это время возил с собой Библию и упрямо, яростно верил, что в глубине души все люди хорошие, что ему не повезло и что вообще это бог наказует его за грехи.

Вся жизнь Арка служила вроде бы доказательством тому, что нет на земле справедливости, нет на небе высших сил, наказующих за зло и воздающих за добрые дела. Но ещё сильнее, чем очевидность, было упрямство Арка.

То, чему научили его отцы иезуиты в католическом колледже, казалось, было давно опровергнуто его опытом, развеялось дымом на каменистых жизненных дорогах. Лопнули мыльными пузырями непреложные истины, миражем растаяли святые заповеди.

Но чем больше испытаний выпадало на долю Арка, тем больше росло его упрямство. Да, словно говорил он себе, всё ложь, всё обман, а я вот верю — есть бог и придёт час, он оценит мою веру. Не могут быть люди теми чудовищами, какими встречаются они на моём пути, иначе мир давно сгорел бы в геенне огненной. Люди — хорошие. Просто так всё складывается, что им не везёт. Тот факт, что в мире, в котором он жил, восьмидесяти процентам людей восемьдесят процентов времени «не везёт», Арк игнорировал. Ничего, есть бог, и он ещё скажет своё слово…