Екатерина Черкасова - Сладкая ночка

• Название: Сладкая ночка
• Автор: Екатерина Черкасова
• Издательство: Изд-во Эксмо
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-02782-3

Судьбу москвички Лили Даниловой никак не назовешь ординарной. Уже хотя бы потому, что ее отец — крупный каирский бизнесмен, а сама она — человек редкой профессии — ученый-египтолог. Во время очередного приезда в Каир Лиля попадает в ужасную историю: во время любительского спектакля на древнеегипетский сюжет прямо на сцене убивают ее коллегу, ученого-ливийца. Перед смертью он успевает передать Лиле каменного жука-скарабея. С этого момента ее жизнь превращается в цепь самых невероятных происшествий: прессинг шантажа и ужас тюремных застенков, похищения и побеги, жажда и голод в мертвых песках пустыни. Лиле пришлось побывать даже в роли младшей жены дикого сына пустыни… А еще говорят, что жук-скарабей приносит своему владельцу удачу!..

---

— Какая любовь! Просто тест, который она прошла. Все они подвергаются такой проверке на заключительных этапах. Что ж, видимо, в ваших русских мужчинах что-то есть. Я же считаю, что все вы неисправимо романтичны, во вред себе и делу.

— И что, — я была потрясена этой расчетливостью, — этот инструктор, он знал об этом?

Я напряженно смотрела на Диаба, как будто от его ответа зависела моя судьба.

— О, нет! Он не смог бы сыграть, если бы знал. У нас работают опытные психологи, они умеют моделировать ситуации и управлять людьми.

Я облегченно вздохнула.

— И что с ней теперь будет?

Полковник неопределенно пожал плечами.

ГЛАВА 18

Всю следующую неделю меня учили стрелять из разных положений, драться, заставляли бегать, отжиматься, в общем, мне приходилось делать все, что я так ненавидела. Честно говоря, солдат Джейн из меня получался никакой. Мышцы мои были мягонькие и слабые, годные разве что для дискотеки, меня мучили одышка, сердцебиение, боли в спине. К тому же от упражнений в стрельбе я стала плохо слышать на правое ухо.

Катуса, которая руководила тренировками, только презрительно усмехалась. Эта женщина была словно высечена из камня. И одновременно стремительна и гибка. Я всегда гордилась своей фигурой, походкой, но сейчас сама себе напоминала аморфное существо вроде медузы или пластиковый пакет, наполненный киселем. У Катусы же, похоже, ни разу не участился пульс, не выступило ни росинки пота. Я с мольбой заглядывала ей в глаза в поисках хоть капельки сочувствия и разрешения передохнуть, но моя мучительница была неумолима.

Однажды она позволила мне понаблюдать за тренировками Пантер, и я совсем пала духом. Девушки действительно напоминали больших кошек, так грациозно, легко, красиво они выполняли сложные упражнения. Но в конце концов меня всю жизнь учили не этому и не готовили к их миссии.

С Катусой у нас образовалось что-то вроде дружбы. С одной стороны, она глубоко презирала меня как существо безвольное, слабое, лишенное целей и идеалов. С другой — я готовилась выполнить поручение, занимавшее очень важное место в иерархии ее ценностей. Она не понимала, почему избрали именно меня, но уважала уже за это.

Катуса не была излишне любопытна, но иногда расспрашивала обо мне. Она удивлялась, что я русская, но имею типично арабскую внешность и говорю на арабском без акцента. Я, не жалея красок, рассказала романтичную и грустную историю любви моих родителей. Катуса качала головой и соглашалась, что по-другому и быть не могло, в том плане, что «Запад есть Запад, Восток есть Восток…». Странно, что эта немолодая женщина, проведшая жизнь в военных тренировочных лагерях, цитирует Киплинга» Уловив мое удивление, Катуса улыбнулась и сообщила, что в свое время окончила американский университет в Бейруте.

Значит, не всегда она была такой. Я представила себе молоденькую хорошенькую девочку из обеспеченной семьи бейрутского адвоката. По словам Катусы, Бейрут в те годы представлял собой богатый, роскошный город, цивилизованный и европеизированный. Здесь было все: бутики от кутюр, казино, рестораны, учебные заведения, в которых преподавали американцы и французы, представительства всех мировых банков и даже, страшно сказать, публичные дома. Его называли восточным Парижем.

Во время учебы она познакомилась со студентом-палестинцем и вскоре не представляла себе жизни без него. Ее родители возражали: палестинец был беден. Старший сын в многодетной семье, которую с трудом тянула его овдовевшая мать. Разве такого мужа они видели для своей дочери? А увлекавшаяся молодежными движениями Катуса считала, что сама хозяйка своей судьбы и мужа выберет сама. Но Ливан все-таки исламская страна, хотя и с изрядным налетом европеизации и свободы нравов. Все кончилось ужасным скандалом, разрывом с семьей и уходом из дома. А паренек-палестинец оказался членом одной из экстремистских исламских группировок, и через полгода его убили. Катуса домой не вернулась, а осталась в лагере. Жажда мести оказалась сильнее родственных чувств и здравого смысла.

Я была впечатлена ее рассказом и ждала подробностей и продолжения. Но она не дала мне расслабиться, гоняя по кругу, как лошадь.

Иногда казалось, Катуса готова пойти мне навстречу, казалось, мои вопросы будут восприняты благосклонно. Кира. Я с ужасом представляла свою подругу, избалованную и не приспособленную к лишениям, в яме, одну, без еды, без элементарных удобств, к которым с детства привыкает любой человек.

— Катуса, — осторожно попросила я женщину, — ты не могла бы мне помочь?

Палестинка развернулась и внимательно посмотрела на меня. Ее жесткое обветренное лицо застыло.

— Кира… Она сидит в яме. Она моя подруга, очень близкая, можно сказать, единственная. Мы можем что-нибудь для нее сделать?

— Еврейка? — презрительно выплюнула Катуса. — Даже если бы могла, не стала бы облегчать ей жизнь. И еще: есть приказ полковника. Она будет в яме, пока ты не сделаешь то, что должна. Если мы будем нарушать приказы, все наше движение погибнет.

Из ее слов стало ясно, что этот вопрос больше не подлежит обсуждению. Но я обязана была что-то придумать. Я чувствовала себя виноватой в том, что Кира угодила в эту историю.

Вечером меня под конвоем приводили в палатку, вернее, я приползала и падала на старое одеяло, не в силах двигаться, говорить, есть. Тело ломило и болело, словно меня каждый день пропускали через гигантские жернова. Я охала и стонала, а Ясмина только посмеивалась, ведь она прекрасно знала, что это такое.

— Ладно, не преувеличивай, все не так уж страшно, — уговаривала она меня. — Я видела и хуже. Ты проходишь курс для начинающих. Это полная ерунда. Неясно только, зачем они тебя готовят, ведь любая из Пантер считала бы за честь…

— Ой, ну какая честь! — раздраженно перебила я. — Меня вынудили, моя лучшая подруга у них в заложниках! И уж не приходится сомневаться, что они ее убьют, если я сделаю что-нибудь не так.

— Так кто же ты, что именно от тебя они потребовали?

Я вздохнула и поколебалась. Кажется, скрывать что-либо уже не имело смысла.

— Поверь, Ясмина, если бы еще недавно кто-нибудь сказал мне, что я попаду в такой переплет, я бы рассмеялась ему в лицо. Я русская, ну, не совсем русская, из России. Мое имя — Лейла, но друзья зовут меня Лилей, так привычнее.

— Русская?! Как Ваня? Но ты вовсе не похожа… И ты можешь с ним разговаривать? Ах, какая счастливая! И ты научишь меня говорить по-русски? Я так хотела бы сказать ему на его языке: «Я люблю тебя! Я твоя!» — Внезапно Ясмина погрустнела и добавила: — Только я больше никогда его не увижу и никогда ему этого не скажу…

Я погладила девушку по волосам, ну чем я могла ее утешить?..

— Я ученый-египтолог, — продолжала я, — расшифровываю древние тексты, занимаюсь историей Среднего Царства. Знаешь, что это?

Потрясенная Ясмина покачала головой:

— Ну, конечно, древняя история ни к чему суперохранникам и боевикам. Словом, как ты понимаешь, я не имею никакого отношения к заговорам, террористам, политике вообще в любом виде.

Ясмина в полутьме только сверкала глазами, ожидая продолжения.

— В Египте со мной случилась очень странная история. Погиб человек, которого я любила, — я не стала останавливаться на этом подробнее, чтобы сосредоточиться на фактах. Мысли об Абдул Азизе разрывали мне сердце. — Ко мне в руки попала вещь, представлявшая большую ценность для определенных сил, ну, ты понимаешь.

— Для врагов Лидера? — с замиранием спросила Ясмина.

— Можно сказать и так. Я не поняла тогда, что это. Но со мной стали происходить разные неприятные вещи. Потом я поехала в Лондон на конференцию, и вот с тех пор начался совершенный кошмар…

— Лондон, гнездо врагов! — злобно выкрикнула Ясмина. Наверное, ей все-таки здорово промыли мозги.

— Ну да… — я не стала ей перечить, все равно невозможно разрушить то, что вколачивалось годами. Просто эта девочка видела только то, что ей хотели показать, и слышала только одну сторону. — Мне пришлось приехать в Триполи под чужим именем, а потом меня обвинили в убийстве и посадили в тюрьму. Выхода не было.

— А ты действительно убивала? — с любопытством спросила Ясмина. В ее словах не звучало ноток ужаса, который испытал бы в подобной ситуации любой человек. Она спрашивала как специалист, интересующийся, способен ли собеседник выполнять такую работу.

— Нет, конечно! Меня подставили, чтобы не было другого пути, чтобы я была счастлива уже тем, что нахожусь здесь, а не в полицейских застенках! А теперь они хотят, чтобы я убила одного человека в Лондоне.

— Врага? — для Ясмины весь мир делился на врагов и сторонников Самого. Интересно, к кому она отнесла бы меня?

— Для них — врага. А чтобы я сделала все, как им надо, они привезли сюда мою лучшую подругу и посадили ее в яму.