Рафаил Нойка - Филокалия. Любовь к Красоте

• Название: Филокалия. Любовь к Красоте
• Автор: Рафаил Нойка
• Жанр: Религия

«...Филокалию я не рассматриваю как книгу... Возможно, это какое-то движение, даже точнее сказать — это Церковная Культура. Та культура, которая единственная имеет право называться Культурой... Филокалия — это Культура Жизни...

...Филокалия на русский язык переводится иногда как любовь к добру. Ошибки нет, по-гречески это означает и добро, и красоту. Но я более склоняюсь к слову красота по множеству мотивов. Это слово, которое звучит во мне эхом с тех пор, как я услышал название «Филокалия — любовь к прекрасному». И это, скорей всего, первичный смысл греческого перевода. «Калос» в первую очередь значит по-гречески «красивый». Посмотрев в словарь древнегреческого языка, я увидел, что слово «калос» переводится и как красота, и как доброта, но первосмысл сохраняется в слове красота...»

От создателя электронного файла.

Перевод бесед иеромонаха Рафаила Нойки осуществлён на Свято-Георгиевском приходе города Кишинёва (Кишинёвская епархия Молдавской митрополии Русской Православной Церкви Московского Патриархата). Перевод Татьяны Авдеевой, редакция Ольги Ковериной, под общим руководством и редакцией протоиерея Виталия Шинкаря. Спаси их Христос за благие труды.

---

В этом году я был перегружен визитами, это было выше моих сил, и, может быть, не будучи перегруженным, я смогу чаще выходить и видеться с вами. Но о чём я хотел сказать параллельно моей жалобе? При превышении какого-то определённого числа уже нет общения. Вот мы не можем общаться друг с другом сейчас по-другому, как только таким образом, так как нас здесь несколько сот. А в Вечности будет не так. В Вечности мы будем не толпой, а Единым Человеком. Как это будет, я не знаю, но мы знаем это догматически. Потому что Господь в трёх лицах является Единосущным, и мы — множество, толпа, будем одним Адамом. Вот что важно.

Поймите, мы переходим со смертью от одного света к другому, окончательному, божественному, вечному, образом которого является наше солнце, причём образом очень слабым. Так и общение. Там мы будем обладать полным общением, исчерпывающим в сравнении с общением сейчас, которое, конечно, больше, чем во чреве матери.

Сознание… Какое сознание мы имели во чреве матери в сравнении с настоящим? Каким сознанием мы будем обладать тогда? И вот в книге отца Софрония «Старец Силуан» он говорит где-то: «Что мы назовём духовной жизнью? Назовём сверхсознательное». Он не удовлетворён этим термином и продолжает объяснять. Но меня это поразило потому, что это перефразирование термина из психологии — подсознательное. Существует в нас что-то подсознательное, которое становиться всё более осознанным в этой жизни (Между прочим, в этом роль исповеди, когда мы осознаём. Увидеть… Осознать — значит увидеть, увидеть умом, а это тоже зрение). И переходим от осознания к тому, что наш филокалический отец Софроний называет сверхсознательным по отношению к тому, что мы называем сознательным в нашем мире.

Таким образом, человек подобен ракете в трёх стадиях. Первая стадия — оплодотворение в смысле прихода в этот мир. Вторая стадия происходит сейчас и тоже является оплодотворением, но духовным, а не телесным, то есть не механическим, когда автоматично, момент за моментом, минута за минутой появляются новые клетки. Сейчас наше оплодотворение — это диалог, иногда скрытый для нас самих, иногда сознательный с Богом, который мы должны делать всё более осознанным. Столько раз, сколько Господь, Дух Господень, Сам или через святых и ангелов предлагает нам что-либо, и моя душа любит и желает Его — это равнозначно новой клетке для будущей жизни. Если эта работа происходит сознательно, тогда появляется та культура, которую я называю Филокалия, и тогда появляется молитва, о которой святой Павел говорит: «Ибо мы не знаем, о чём молиться…» (Рим. 8:26). Дух Божий помогает нам тайными воздыханиями, когда мы, может, сами не знаем, что у нас болит и что необходимо.

Наш Творец знает, чего мы хотим, как мать понимает своё новорождённое дитя. Меня часто удивляло, когда я наблюдал молодых мам с ребёнком на руках. Ребёнок играл и в какой-то момент начинал плакать. Мать говорила: ясно, он голоден, и уходила кормить его. Вскоре ребёнок вновь плакал, а мать говорила: видно, у него что-то болит. Она переворачивает малыша, и он успокаивается. Затем, когда он снова плачет, мать говорит: а, он капризничает. О мать, откуда ты можешь это знать? Сейчас, когда я стал духовником, я лучше понимаю мать, потому что сам в каком-то смысле стал матерью. Господь даёт матери интуицию для понимания, т. к. ребёнок ничего другого, кроме плача, не скажет — и мать знает, что делать. Ей нет необходимости получать от ребёнка философские наставления к действию.

Господь, который всё создал, изобрёл мать, Он более мать, чем кто-либо. И наши тайные воздыхания, и не только воздыхания слышит Господь, слагает их у Себя и отвечает нам. Филокалия в том, чтобы мы обладали этими тайными сознательными воздыханиями, осознавая их всё более и более. И я бы этим закончил.

Я говорил вначале, что все службы, которые нам дала наша Церковь: каноны, акафисты, молебны — все прекрасны, и вершина нашей культуры — литургия, где мы встречаемся с самим Господом. Сам Христос в виде Тела и Крови, которые мы принесли в жертву и которые Он нам преподаёт, чтобы нам избавиться от греха принесения Его в жертву.

Все молитвы достойны, но в ракурсе Филокалии я хотел бы предложить вам самую простую молитву, которая может и должна стать нашим постоянным состоянием. Когда я сказал подобную фразу на одной встрече с молодёжью в Англии, одна женщина спросила: но как же мне молиться, я не знаю, как мне молиться? И мне пришёл этот ответ, который говорю и вам. Я сказал: так скажи об этом Господу и возьми от Него молитву. Не знаешь, как молиться? Скажи Господу: не знаю, как молиться, Ты сам мне об этом скажи. И на этом примере продолжайте и вы.

Вчера я говорил кому-то о разнице между молитвой и ропотом. В роптании мы оставляем Господа вовне, а если бы роптали, не говоря, почему так или эдак — это была бы уже молитва. Может, Господь умиротворит твоё болящее сердце, из-за которого ты ропщешь и грешишь и тогда сможешь сказать Господу: спасибо, Господи, прости, что роптал тогда, но благодарю, что умиротворил меня. И действуйте так. Нет, пожалуй, я закончу другим.

Вот что ещё хотел я рассказать вам в этот вечер. В одном слове, которое говорил отец Софроний в монастыре, он рассказывал об одной вещи, о которой и раньше много раз повествовал. Он был признателен Господу, что познал последний период Церкви, т. е. Великую Молитву в пустыне.

Встретив святого Силуана, он вошёл в то, что называется молитвой за весь мир, которая не является лишь фразой «Господи, спаси весь мир», но это состояние, в которое человек входит по мере своих возможностей и переживает то, что переживает Христос в Гефсимании. Он носит в своей молитве боль всего человечества от Адама до тех, кто будет после Непризнанного, которого возжелали Силуан, Софроний, Иосиф, Макарий Великий. Телесно они Его не познали, и мы не познаем никогда. Мы находимся в миру, о котором молились Силуан и Софроний и все неупомянутые отцы-филокалисты. Мы часть этого мира, и родились в окружении энергий этих молитв, которые тоже часть этого мира. Но, возвращаясь к молитве за весь мир…

Отец Софроний очень напряжённо переживал эту молитву, живя семь лет в пустыне в одной из пещер Афона во время второй мировой войны. Ему уже была знакома трагедия первой мировой войны, когда он был молодым художником, сейчас же это был духовно созревший монах. Сейчас его молитва была возжигаема отчаянием и болью мира, которые он знал и носил в своей пустыне. И рассказывал он нам ещё много подробностей о своей молитве за мир во время войны.

Сейчас же отец Софроний благодарил Господа, что познал и участвовал в этом последнем периоде Великой Молитвы Церкви, что Господь дал ему познать последние моменты филокалического периода Церкви. И я хотел бы передать вам эти его слова, потому что эти мысли отец Софроний высказывал и раньше, но никогда в подобной форме. Меня потряс и поразил этот взгляд.

История Церкви разделяется, насколько мы знаем, на три периода. Первый — период мученичества, который заканчивается Константином Великим. От Константина до последних отцов-филокалистов, которых я перечислил выше — второй, филокалический период, т. е. Великая Культура Адама, Великая Церковная Культура. Третий период, в котором находимся мы сейчас, — период конца, эсхатологический период.

В эпоху, в которой мы живём, мы уже не можем ожидать внешних проявлений филокалической культуры. Мир, где мы живём, не позволяют нам осуществить эту культуру в её земных условиях. Но суть культуры остаётся. Может, и для этого я рассказал вам о той простой молитве.

Относительно сегодняшней реальности, если вы не можете овладеть этой молитвой, постоянной Иисусовой Молитвой, можно достигнуть её другим путём. В любой момент, где бы ты ни был, что бы с тобой ни случилось — ты можешь сказать: «Господи!» И будь уверен, что Господь не только слышит, но и принимает. Но пойми, что хочешь сказать более чем ты сам понимаешь. Хотел бы предложить вам и это как элемент филокалической культуры.

Самым важным для нас должно оставаться призывание Господа. Призывание Его Имени в любой форме, в любых условиях, даже в мелочах. Увидев трамвай, скажи: «Господи, дай мне на него успеть»; а сев в него, скажи: «Господи, спасибо». Не забывай благодарить Господа. Один отец говорил, что в минуту, когда человек благодарит Господа за дар, это становится его даром. Например, в один из дней ты почувствовал любовь к ближнему более, чем когда-либо, поблагодари Господа, и останешься с этой любовью. Если Господь, как мы сказали, вначале, в молитве к Духу Святому «везде Сый и вся исполняяй», то насколько далеко от нас сейчас этот Господь? И если «везде Сый и вся исполняяй», то давайте воспользуемся.

Чтобы повидать своего духовника, нужно прийти к нему или хотя бы позвонить. С Богом это ни к чему. Падая, не дай, Бог, с крыши, можешь сказать, не долетев до тротуара, «Господи» — и, возможно, останешься цел. Как в одной истории, возможно, реальной, когда один человек упал с небоскрёба в Америке. Пока он летел на землю, проезжал грузовик с матрацами, и он спасся. И даже если это неправдивая история, она типична для того, кто молится. Этим, вероятно, закончим сегодняшний вечер.