Егор Молданов - Трудный возраст (Зона вечной мерзлоты)

• Название: Трудный возраст (Зона вечной мерзлоты)
• Автор: Егор Молданов
• Издательство: журнал «Урал» 2009, №10, 11
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009

Захватывающая повесть "Трудный возраст" рассказывает о сложной подростковой реальности и жизни в детском доме от лица одного из воспитанников.

Автор Егор Молданов в 2008 г., в рамках премии "Дебют", получил специальный приз «За мужество в литературе». Однако, в последствии всплыл подлог авторства, что не умаляет достоинств повести[1].

---

У меня внутри все екнуло и оборвалось. На мгновение я представил себя всего такого уматного, в новом костюме, белой рубашке, даже с бабочкой под горлом, расфуфыренную, к примеру, Сазонову и ехидные улыбки вокруг, как только я сделаю первый хромой шаг. Такого позора мое самолюбие не смогло бы перенести. Я дождался звонка с линейки и поперся в кабинет Железной Марго.

— Маргарита Николаевна, — отважно начал я. — Я не буду участвовать в вечере.

— Почему? — сухо и недовольно поинтересовалась Марго. — Ты же занимался танцами, насколько я знаю?

Большой Лелик сказал бы, что так не смотрят даже на врагов советской власти. Я смутился и сбивчиво принялся объяснять.

— Я не буду танцевать, — жутко покраснев, выдавил я из себя, опустив голову. — Не хочу быть посмешищем на всю Клюшку.

— Маресьев, когда хотел летать, танцевал перед медицинской комиссией на протезах, — едко произнесла Марго. — Так что, Сафронов, это не причина, чтобы я тебя освободила от вечера, — категорически заявила она, не глядя на меня. — Не надо разводить комплексы, ты меня понял?

Я понял: что-либо доказывать дальше бесполезно. Комар с сарказмом поинтересовался:

— Отпустила?!

— Разбежались, — огрызнулся я.

— Ну, что ж, значит, будем танцевать!

— Утешил, — распсиховался я.

— Не бери близко к сердцу, — продолжал в том же тоне Комар. — Если вдруг не найдешь себе партнершу, всегда готов выручить друга, — и он чуть не подавился от смеха.

— Не дождешься, — закричал я, прекрасно понимая, что Комар просто прикалывается надо мной. — Мне хватает по уши нашего танца в Пентагоне.

— Разве мы плохо тогда станцевали?!

— Замечательно, — фыркнул я, — только повторяться больше никак не катит.

— Тогда у тебя только один выход — танцевать с Ивановой.

Легко сказать — танцуй с Ивановой. Я очень даже не против, но как ей об этом сказать? Это не с Марго побазарить. Ленка Иванова — это совсем другое…

— Аристарх, — чуть помедлив, произнес Комар. — Поговори с Кузей, чтобы она согласилась со мной танцевать.

Я чуть не поперхнулся от такой просьбы.

— Я серьезно! — не отставал Валерка.

— Комар, у тебя мозги совсем съехали набекрень. Во-первых, Кузя ни за что не напялит на себя платье, кроме своих джинсов, она ничего не признает. Во-вторых, она ни за что не согласится танцевать.

— Но Марго сказала, что все должны, — не уступал Комар.

— Да плюнет Кузя на Марго с высокой башни и смоется куда-нибудь на время, Кузю, что ли, не знаешь?

Комар понуро топтался на месте.

— Может быть, ты все-таки попробуешь? — Валерка с надеждой посмотрел на меня.

Я посмотрел на друга, как на безнадежного больного.

— Поговори с ней, ты умеешь, она тебя послушает, — упрашивал Комар. — Ты друг мне или сосиска?!

— Валерка, ты дурак!

— Спасибо, знаю, это мое нормальное состояние, — сыронизировал Комар в ответ.

— Ну тебя, с твоими приколами, — взорвался я. — Сам уговаривай. Кузя твоя подруга, не моя.

Комар некоторое время молчал, потом выдал ответ, потрясший меня до самых пяток.

— Я стесняюсь! — и он умоляюще посмотрел на меня.

На следующий день после обеда я зашел в детдомовский гараж, где Кузя, вся чумазая, вместе с дядей Колей перебирала мотор старого КАВЗика. Мне пришлось полтора часа помогать им. Быть “возьми-подай”, потому что по-другому вытянуть Кузю из гаража было невозможно. Только после того, как дядя Коля сказал святое слово “по домам”, я облегченно вздохнул. Вся моя одежда пропиталась солярой и маслом. Когда я сказал Кузе, зачем пришел, она посмотрела на меня, как на пришибленного.

— Аристарх, совсем с головой не дружишь?

— Я с ней очень дружу, вы сами между собой разберитесь, а меня нечего втягивать в ваши разборки, — я старался быть максимально спокойным.

— Передай Комару, что я не собираюсь с ним танцевать какие-то вальсы, — ощетинившись, ответила Калугина. — Надо ему, пусть с тобой танцует.

Моя миссия провалилась. Я обо всем честно доложил Валерке, меня удивила его героическая стойкость. Он словно был готов к такому ответу.

— Время еще есть, — сказал он тихо. — Она будет со мной танцевать.

— Да, — я старался поддержать друга. — Кузя такая непредсказуемая, — у Валерки был при этом такой огорченный вид, будто его лишили последней радости в жизни.

Началась напряженная подготовка к празднику. Каждая пара должна была разучить три танца: вальс, мазурку и полонез. Девчонки на трудах сами себе шили бальные платья. Парни во главе с Железной Марго несколько раз ездили в город, подбирали себе костюмы, рубашки, ботинки. Хореографом была Айседора, моей радости не было границ. Марго легко ее уговорила, и та взяла отпуск и переехала на время жить из города к нам на Клюшку вместе с Николаем Ивановичем. Репетиции проводились раздельно: пацаны еще не выбрали себе девчонок и поэтому репетировали друг с другом, вот тут по полной веселился Валерка. Он постоянно подтрунивал над напарником, себе он выбрал безропотного Чапу: “Нежнее… Крепче… Осторожней, не с бревном танцуешь… ну, и чего ты стоишь передо мной такой красивый”. Хохот в спортзале не утихал. Детдом погрузился в бесконечные репетиции, подготовка к празднику шла полным ходом. Железная Марго оказалась, как всегда, права: дурдома тогда нет, когда все заняты одним общим делом, которое всех объединяет. На репетиции ходил даже Щука.

В конце ноября нагрянули снег и морозы. Кроме уроков, самоподготовок, репетиций, появилось еще одно занятие, объединяющее всю Клюшку — хоккей. Мы могли в него играть, как сказала бы Пенелопа, денно и нощно. После ужина всех с трудом загоняли в спортзал после хоккейных баталий на репетиции по танцам. Я долго не мог собраться с духом и попросить Ленку стать моей партнершей на празднике.

Раньше девчонки меня никаким боком не интересовали, пока не появилась Ленка. Первое время я не обращал на нее никакого внимания, потом, когда она прислала записку, что-то случилось. На уроках я только и делал, что пялил на нее глаза и отводил их лишь тогда, когда наши взгляды пересекались. Я страдал оттого, что хромой, что, как мне казалось, невзрачный. Я стал нервным, раздражительным. Каждый день подолгу изучал свое лицо в зеркале и оставался разочарован, комплексуя по поводу своей внешности, даже спросил у Комара:

— Я красивый?!

— Как моя жизнь, — ответил, давясь от смеха, Валерка.

С тех пор, как в моем сердце появилась Ленка, прежняя жизнь кончилась безвозвратно. Мне казалось, что у меня слишком длинный нос, неровные скулы, глаза слишком маленькие, волосы слишком безрадостно белобрысы, много угрей на лице. Я изменил отношение к одежде, стал ходить по Клюшке в брюках, а не спортивных тянучках, футболки заменил рубашками. Все эти изменения быстро заметили на Клюшке, больше всех прикалывался надо мной Комар, хотя сам был по уши влюблен в свою Кузю. Он беспрестанно при всех называл меня “влюбленным Ромео”, на себя бы посмотрел. Когда Ленка первый раз в клубе позвала меня станцевать с ней “медляк”, я настолько оробел, что ноги сделались деревянными, сердце же так по-дурацки громко колотилось в груди, что мне казалось, что все это услышат. Вот так мы стали дружить.

Пенелопа была против меня, и когда я приходил за Ленкой, всегда выслушивал в свой адрес много интересного. Не был исключением и этот раз. Я долго звонил в знакомую дверь, пока, наконец, ее не открыла Пенелопа.

— Мне бы Лену?

— Никаких Лен, топай себе на Клюшку, — озлобленно ответила Пенелопа.

— Не позовете Лену, я буду ночевать на пороге вашего дома, — твердо заявил я.

— Ну, и ночуй, если дурак, — и Пенелопа, собравшаяся закрыть дверь, вынужденно остановилась: на пороге появилась Ленка.

— Я сейчас, оденусь и выйду, — спокойным, уверенным тоном произнесла она.

— Никуда ты не пойдешь, — повысила голос Пенелопа.

— Тетя, я через час приду целая и невредимая.

Ленка накинула на себя полушубок, надела сапоги и подошла к двери.

— Елена, не смей выходить, — загородила ей дорогу Пенелопа.

— Я все равно уйду, — с горячностью ответила Ленка.

— Хорошо, иди, — как-то неожиданно обмякла Пенелопа, освобождая дверной проем.

Минуты три она провожала нас взглядом. Мы пошли гулять по вечернему поселку. Через минут сорок Ленка призналась, что замерзла.

— Домой? — спросил я. — Тетки не боишься?

— Нет, — ответила Ленка. — Она неплохая, только очень несчастная.

— Почему она такая в школе злая…

— Ты знаешь, кто такая Пенелопа?

Я пожал плечами.

— Это жена Одиссея, она долго ждала его, пока он вернется из походов. Моя тетка не дождалась своего Одиссея, поэтому у нее такой сложный характер.

Мы не заметили, как подошли к Ленкиному дому. Минуты две стояли у калитки, переминаясь с ноги на ногу.

— Отвернись, пожалуйста, я что-то спрошу у тебя, — смущенно попросил я.