Колин Кларк - Моя неделя с Мэрилин

• Название: Моя неделя с Мэрилин
• Автор: Колин Кларк
• Издательство: СЛОВО/SLOVO
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-387-00354-7

Издательство СЛОВО/SLOVO представляет: впервые на русском языке - новая книга из серии "Книжная полка Алены Долецкой" - Колин Кларк "Моя неделя с Мэрилин";Романтическая история, закулисье Голливуда и самая знаменитая блондинка XX века;Фильм "7 дней и ночей с Мэрилин", снятый по книге Колина Кларка, выходит в российский прокат 2 февраля 2012 года. Фильм номинирован на премии Золотой Глобус и Оскар в нескольких категориях;Текст дополнен фотографиями со съемок фильма "7 дней и ночей с Мэрилин", главную роль в котором исполнила Мишель Уильямс.Книга "Моя неделя с Мэрилин" - это дневник, который Колин Кларк вел во время съемок фильма "Принц и танцовщица" с Мэрилин Монро и Лоуренсом Оливье в главных ролях. Британский писатель и режиссер Колин Кларк - тогда, в 1956 году, двадцатитрехлетний выпускник Оксфорда - занимал скромную должность ассистента на площадке.Для Монро это был первый фильм за пределами Голливуда и еще одна попытка отойти от навязываемого образа пустой блондинки. Съемки проходили вскоре после ее свадьбы с Артуром Миллером. Она волновалась, нервничала, опаздывала. Всегда пунктуальный Лоуренс Оливье выходил из себя и злился. Обстановка была крайне напряженной.Колина Кларка в качестве ассистента, помощника и охранника, приставили к Монро, чтобы сопровождать звезду в путешествии по Англии в отсутствии Артура Миллера. Эти интимные, сокровенные записи молодого англичанина впервые выходят в книге "Моя неделя с Мэрилин". Дневники Кларка легли в основу одноименного фильма, российская премьера которого состоялась в начале 2012 года.

---

К сожалению, это лишь мечты, Колин! По какой-то неизвестной мне причине — вероятно, имеющей психологические корни, хотя винят во всем, разумеется, техническую необходимость, — мы вынуждены просматривать каждую запинку и заминку сквозь увеличительное стекло, и так снова и снова, неудача за неудачей. И вот мы все вздыхаем и жалуемся, а Мэрилин, если она при этом присутствует, едет домой, сгорая от стыда. О, как бы я хотел тихо поговорить с ней и приободрить ее! Но вокруг нее и без того слишком много людей, которые этим занимаются, — и заведомо терпят крах.

За пять недель, минувших с тех пор как Мэрилин въехала в Парксайд, я был там лишь однажды. Я и не надеялся, что, когда я снова туда приеду, мне выпадет возможность поговорить с ней, или хотя бы увидеть ее. Все, чего я в тот момент хотел, — это прокатиться на переднем сиденье машины, зная, что сзади сидит это небесное создание. Я хотел почувствовать себя так, словно это ее телохранителем был я, а не Роджер. Хотел почувствовать, что ее безопасность зависит от меня. К счастью, Эванс вообще меня не замечает, как и Пола Страсберг. Она днями напролет «наставляет» Мэрилин в студии, а кроме Полы, надо сказать, рядом с Мэрилин крутятся шестьдесят или около того техников, не говоря о двадцати других актерах и самом Оливье. В машине Пола удваивает усилия. Она порывисто сжимает руку Мэрилин и не перестает говорить с ней, не делая ни малейшей паузы за всю поездку. Пытаясь вселить в Мэрилин уверенность, она повторяет снова и снова: «Ты была просто великолепна. Ты великая, ты замечательная актриса. Ты чудо, ты божественна...» и так далее, и тому подобное.

В конце концов, расточая похвалы и комплименты и не переставая превозносить актерское мастерство Мэрилин, Пола настолько перегибает палку, что даже сама Мэрилин начинает чувствовать себя неуютно. Пола действует так рьяно потому, что знает: у нее осталось совсем немного времени, чтобы окончательно подорвать психику Мэрилин на сон грядущий и тем самым стать еще нужнее ей завтра.

Разумеется, Оливье, как режиссер фильма, крайне возмущен присутствием Полы. Она ничего не смыслит в технических деталях съемочного процесса и часто подзывает свою подопечную к себе, чтобы дать ей какие-нибудь «наставления», как раз когда Оливье объясняет Мэрилин, что ему от нее нужно как режиссеру. В таких ситуациях я искренне восхищаюсь терпением Оливье. Тем не менее мне нравится Пола, мне даже жаль эту невзрачную маленькую дамочку, неизменно одетую в оттенки коричневого, с очками на голове и сценарием в руках, которая изо всех сил пытается удержаться на ногах в сокрушительном торнадо кинобизнеса.

Единственный человек, которого, похоже, совершенно не трогает происходящее, это Артур Миллер. Вероятно, именно поэтому он так мне неприятен. Я должен признать, что Миллер никогда не был груб со мной. Наши пути пересекались четыре раза: когда они с Мэрилин приземлились в английском аэропорту, когда они прибыли в Парксайд, один раз в студии и еще раз на встрече с семьей Оливье, — и все четыре раза он меня полностью игнорировал. С другой стороны, он имеет полное право так поступать. Среди съемочной команды нет никого младше меня. Я здесь только для того, чтобы жизнь Мэрилин в Англии, а следовательно, и его собственная жизнь, протекала более гладко.

И все же я не могу сказать, что считаю себя безгласым слугой. Я организатор, посредник. Лоуренс Оливье мне доверяет. Как и Милтон Грин. Но Артур Миллер принимает всё как должное — свой дом, свою прислугу, своего водителя, телохранителя своей жены и даже, как мне кажется, свою жену. Вот что меня так злит. Как можно принимать Мэрилин Монро как должное? Она смотрит на него с таким обожанием; но опять же, она актриса. Вивьен Ли часто смотрит так на Оливье, правда ему, похоже, на это наплевать.

Миллер выглядит чертовски самоуверенным. Я уверен, что он великий писатель, но это не значит, что он имеет право быть таким высокомерным. Вероятно, он производит такое впечатление из-за своих очков в роговой оправе, высоко поднятых бровей и трубки. Вдобавок ко всему у него такой горделивый взгляд, в котором читается: «Я сплю с Мэрилин Монро, а вы нет. Вы ничтожество».

Все эти мысли с бешеной скоростью вращались в моей голове, когда тем вечером я запрыгнул на переднее сиденье черного автомобиля. Незадолго до этого я отнес в гримерную Оливье виски и сигареты и сказал Дэвиду, что мне нужно съездить в Парксайд-Хаус по срочному делу, и как бы намекнул, что буду шпионить за Мэрилин для Оливье. Так как Дэвид вечно старается просчитать дальнейшие действия Мэрилин, чтобы спланировать расписание съемок, он счел это превосходной идеей.

Сидя на переднем сиденье машины Мэрилин Монро, я ощущал себя страшно важным; но как только мы прибыли в Парксайд-Хаус, Мэрилин вбежала в дом со скоростью пули. Даже Пола не могла за ней угнаться, но, должно быть, она знала, что настал черед Артура принимать эстафету, а потому покорно поплелась в дом с таким удрученным видом, будто потеряла своего ребенка.

Роджер вышел из дома мне навстречу, ворча, пофыркивая и раздувая щеки, как безбородый Сайта Клаус, и мы с ним направились к черному ходу. Затем, как я и предполагал, Эванс уехал. Он сидел в машине с полседьмого утра, и, вероятно, меньше всего хотел, чтобы ему дали еще какое-нибудь задание или поручение.

— Он же должен был подождать и отвезти меня обратно в Пайнвуд! — воскликнул я. — Теперь я застрял здесь без машины. Мне придется идти пешком до деревни и там ждать автобуса!

— Не беспокойся, — протянул Роджер лениво. — Как только все угомонятся и лягут спать, я тебя подброшу. Иди поговори с Хосе и Марией, а потом мы выпьем чего-нибудь и покурим, пока все не успокоятся.

Это означало, что у нас будет возможность посплетничать и вдоволь посмеяться над ненормальным поведением людей из мира кинобизнеса. Я порой делаю это с Оливье, но с ним мне приходится быть осторожным, чтобы не дай бог не перейти границу. Роджеру же я могу сказать абсолютно все, а он просто улыбнется и продолжит пыхтеть своей трубкой — никогда не скажет ни слова против Мэрилин, а при упоминании об Артуре просто закатит глаза.

Разговоры с Хосе и Марией до сих пор сводились к тому, что они где-то с полчаса наперебой вещали о своих проблемах. Они оба говорят по-английски очень плохо, а португальский тут, естественно, никто не понимает. Я, хоть и бывал в Португалии, помню лишь несколько примитивных фраз. Я просто говорю: «Pois» («Да, конечно...»), когда возникает пауза, что обычно срабатывает. На этот раз, однако, все оказалось гораздо серьезнее, чем обычно, и мне пришлось вспоминать свой школьный латинский, чтобы догадаться, какого черта тут происходит.

— Мииз Миллер, — сказали они (Артура и Мэрилин им представили как «мистера и миссис Миллер», а так как за всю свою жизнь они ни разу не были в кино, то, похоже, даже не догадывались, кто перед ними), — мииз Миллер спит на полу.

Они как бы говорили: «Это потому, что мы не так застелили постель? Значит, она спит на полу по нашей вине. Если так, то мы должны уйти».

Этот вывод показался мне весьма эгоистичным даже по меркам домашней прислуги. Я пообещал им изучить этот вопрос и поспешил заверить их, что они ни в чем не виноваты.

— Этот дом «louca», — сказали они. То есть сумасшедший.

Посреди ночи в нем раздавались крики, а посреди дня царила мертвая тишина. Мистер и миссис Миллер не разговаривали с ними. Миссис Миллер вела себя так, словно спала на ходу.

Я понял, что мне нужно проявить твердость.

— Это не ваша забота, — сказал я строго. — У миссис Миллер очень сложная работа. Ей приходится беречь энергию. И она не говорит на португальском, поэтому не может поговорить с вами, даже если у нее есть такое желание. Не берите в голову. Компания платит вам хорошие деньги, чтобы вы ухаживали за мистером и миссис Миллер. Мы считаем, что вы лучшие, в ином случае мы бы не просили вас остаться.

Эта политика возымела желаемый эффект. Они оба нервно кивнули и поспешно вышли из комнаты. Я отправился на поиски Роджера.

— В чем дело, Роджер, старина? — спросил я, отыскав его. — Мария говорит, что Мэрилин спит на полу!

Роджер поднес свой кривой палец к носу и загадочно хмыкнул. Я не вполне уверен, что это означает. Иногда он сопровождает этот жест следующими словами: «Что кивай слепому, что подмигивай — результат один». Это меня, мягко говоря, озадачивает, если не сказать больше.

— Какие-то проблемы между мистером и миссис М.? — спросил я. — Они же только несколько недель женаты!

— Я не слышал, чтобы кто-то из них жаловался, — ответил Роджер, лукаво взглянув на меня. — Но зато я слышал, как они играют в поезда ночи напролет. В этом сомнений у меня нет.