Мария Артемьева - Чунька-колода

• Название: Чунька-колода
• Автор: Мария Артемьева
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

Выкрикнув последнюю фразу, Сашок схватил Жаннку Бурцеву, сидящую рядом с ним, за коленку — она заорала от неожиданности, переполошив всех: Катька взвизгнула, вскрикнули, не удержавшись, Маша, Талгат, Вадим, Оля Пономарева. Даже Антон дернулся, но тут же заругался на Сашка злым баском:

— Придурок! Хочешь, чтоб весь лагерь сюда сбежался? Дебил! Чтоб тебя самого черти унесли!

— А что я-то? — пожимая плечами, забубнил Сашок. Антон показал ему кулак, чтоб тот заткнулся, и прикрикнул на остальных:

— А ну ша всем!

Посмеиваясь и поругивая шепотом Сашка, все постепенно угомонились — только сердитое Катькино сопение нарушало тишину.

— Мне один парень рассказывал, Жаныш его зовут — он в этом году не приехал, а так вообще каждый год на первую смену в лагере торчит, — понизив голос, заговорил Талгат. — В общем, ему пацаны сказали, что в абрикосовом саду, который у нас за территорией, живет ведьма. В норе, под землей. Прислуживают ей карлики — маленькие, кривоногие, и такие волосатые, что их от собаки в темноте не отличишь. Если им попасться — или со страху помрешь, или голову они тебе отгрызут, у них зубы, как у крыс.

Кто-то фыркнул и обидно засмеялся. Талгат лицемерно вздохнул, опустив глаза.

— Да, да! Вот Жаныш тоже посмеялся. А потом его приятель уговорил пойти и проверить это дело. И, короче, в тихий час они выбрались за территорию, пока вожатые чай у себя пили. Ну, и пошли. Хотели заодно абрикосов набрать. Шли, шли… Пришли в сад, идут, смотрят, где абрикосов погуще. И вдруг видят — нора в земле, и земля там по краям слегка сыпется. Сразу понятно — возится кто-то внизу. Они подошли, заглянули внутрь… И видят, короче, топором кто-то шурует. Мелкий, горбатый. Услышал их, обернулся… И зарычал, как собака!

— Так, может, то и была собака? — спросил Вадик.

— Ага! С топором-то?! — воскликнул Талгат и покрутил пальцем у виска. — Короче, они как увидели это — ноги в руки и тикать, только пятки сверкают. А на обратном пути сторож им, сволочь такая, еще чуть соли в одно место не всадил из ружья. Погнался за ними. Короче, больше туда никто из пацанов за абрикосами не лазает. Поганое место.

— Вай-вай-вай! — передразнил Талгата Антон, и все засмеялись. И Маша тоже. Антон как бы невзначай положил руку ей на плечо, и она не оттолкнула его и не отодвинулась.

— Э-э! Тихо всем! — напомнил Сашок. — Давай, Вадик, твой черед.

— А я че? Я ниче такого не знаю. Слышал, где-то здесь есть змеиная горка — там одни змеи сидят на лысом месте, на солнышке греются. Ни птицы, ни ящерицы, ни собаки туда не суются, — прошептал Вадик.

— Так а какой идиот туда сунется, раз там одни змеи? — презрительно протянул Антон. — Фигня! Давай, кто следующий?

— Мне двоюродный брат рассказывал, — заговорила Оля Пономарева, отпихнув в очередной раз руку Талгата, которую тот все приноравливался положить ей на плечо, — что в его деревне жила лет десять назад бабка. Все ужасно ее боялись. И радовались, когда она померла, потому что считали, что она ведьма.

Только рано радовались. После бабкиной смерти родственники дом ее продали одной молодой семье. Они с год примерно там прожили — у них ребенок умер. Муж после этого запил и как-то по пьянке жену серпом зарезал. Его посадили. Дом опять продали. Въехала на этот раз большая семья — пятеро человек.

И тоже все умерли, один за другим. Дети от болезни какой-то, у отца их сердце не выдержало. А мать последней с горя повесилась. Собрались тогда люди со всего этого села и решили дом ведьмин разобрать, чтоб никто там больше не жил.

Пригнали трактор, снесли все, а как пол подняли, оказалось, что дом стоял на четырех детских гробах — по гробу на каждый угол.

Катька пискнула и полезла к сестре на руки, отпихивая от Маши Антона. У Маши, однако, были другие планы и она Катьку на коленки к себе не пустила.

— Эй, отвали! Сиди, где сидела.

Катька разобиделась, отползла в сторону и забилась в угол — страдать, кидая злобные взгляды в сторону сестры.

А из мрака раздался еще один голос.

— Когда еще мама жива была…

Все вздрогнули. О присутствии Нади Солдатовой они забыли: девчонка сидела тихо в самом дальнем углу, куда не заглядывало пламя свечи. Как только она заговорила — каждый ощутил острое чувство гадливости — оно, как въедливый запах, сопровождало Надю повсюду.

— Она рассказывала мне… А ей — ее мама. Это давно было. Еще до войны. В здешних краях засуха случилась, все голодали. Особенно деревенские, которые победнее, с большими семьями. Хлеба на селе не стало. Старики поумирали. А кто мог, уходили в город на заработки. Чтоб хоть там перебиться, чем можно. Одни мамки с грудными детьми в домах оставались. На огородах работать некому, скотину пасти некому. С детьми маленькими тоже некому сидеть. И тогда явилась откуда-то из степи пришлая девочка — на вид обычная, только одежонка рваная, старая. И чумазая очень. Ее из-за этого и прозвали Чунькой.

Сказала Чунька людям в селе, что она сирота, одна на всем свете осталась. Родители у нее умерли, идти ей некуда. Ну, они пожалели ее — взяли в няньки, с чужими детьми сидеть. За работу кормили.

Поначалу все вроде хорошо было. Но только голодно. Никогда эта Чунька у людей досыта не ела — своим отдавали последнее, а ей уж — что придется.

И вот во всех домах, где она в няньках бывала, стали дети пропадать. Говорили сначала, что какая-то старуха-людоедка по дворам шастает, выслеживает, где детишки маленькие есть, и крадет их потом по ночам. Некоторых мамаш заподозрили, что они сами своих младенцев зарезали, чтоб себя и старших детей прокормить.

Но был там в деревне один парень… Пошел он как-то ночью к своей подружке и случайно заметил, что Чунька младенца из хаты выносит. Она думала, никто ее не видит, а этот за ней следил как раз. Чунька перекинулась свиньей-веприцей, встала над дитем, ручку надкусила и давай кровь пить.

Парень увидел это — заорал, всю деревню на ноги поднял. А Чунька младенца схватила и бежать. Деревенские за ней кинулись в степь, но догнать не смогли — Чуньки и след простыл. Наткнулись только на какую-то старую трухлявую колоду, а возле нее окровавленные пеленки. И больше ничего.

Так и вернулись несолоно хлебавши по домам. А Чунька-колода встала себе, отряхнулась и дальше по степи побежала. Она не простая ведьма, а оборотень. Когда возле дома ночью что-то шуршит — это Чунька землю носом роет. Ее так просто не увидишь…

— Мааашаааа! — Из угла, где сидела Катька, донеслось тихое подвывание. Никто не откликнулся, не шевельнулся. Все сидели, замерев, прижавшись друг к другу, и прислушивались к тихому шепелявому голоску Нади Солдатовой. Несговорчивая Оля сама придвинулась поближе к Талгату и повисла у него на плече, схватив за руку.

— А как ее можно увидеть? — спросил Сашок.

— Обычному человеку — никак, — ответила Надя. — Вы все целыми днями можете мимо по двору ходить и хоть спотыкаться об нее. А она будет себе лежать на самом видном месте — и никто даже не подумает, что какой-нибудь березовый чурбанчик, который под окошком месяц валяется — веприца-оборотень. Зато ночью она встанет, прокрадется в дом и… Ам!

Тишину взорвал визг и дикое, истеричное рыдание. Свеча потухла. Все вскочили и заметались в темноте, не понимая, кто, где и что происходит. Антон быстрее других оказался возле выключателя и, наплевав на конспирацию, зажег свет.

С перепуганными лицами, щурясь после мрака, смотрели они друг на друга: все ли в порядке? А потом Маша увидела, что ее маленькая сестренка, зареванная и вся белая, вжалась в стену душевой и, закатив глаза от страху, сползает вниз — вот-вот свалится на пол.

Маша подбежала к ней, схватила за руку. На хилой Катькиной лапке белел большой полукруглый след от укуса человеческих зубов. Розовые шорты, которые были на девочке, потемнели.

А Надя Солдатова стояла рядом и улыбалась своей обычной заторможенной улыбкой.

— Дура! Сука! — выкрикнула Маша.

— Да я пошутила, вы чего? — удивилась Надя.

Дело могло кончиться крупной разборкой, но в коридоре хлопнула входная дверь — вожатые вернулись с совещания у директора.

— Валим! — крикнул Сашок, и все разбежались по палатам.

* * *

— Вот дура! Это ж надо — быть такой дурой! — повторяла Оля Пономарева, пока они вместе с Машей собирали посуду со столов. День выдался тяжелым — третий отряд дежурил по пищеблоку. — И чему их там только учат, в этих детдомах?!

— Учат тому же, чему и нас. Только не воспитывают нормально, — сухо заметила Маша.

— Слушай, надо этой «Чуньке-колоде» отомстить. Как ты думаешь? — спросила Оля, плечом отодвинув с лица мокрую прядь волос. Маша не успела ответить.

— Эй, девчонки! — хитрая мордочка Талгата высунулась из кухонной подсобки:

— Идите, че покажу!

— Чего еще? — возмутилась Оля. — Слушай, Маш, по-моему, мы тут одни вкалываем! А мальчишки вообще балду пинают!