Робин Шоун - Любовник

• Название: Любовник
• Автор: Робин Шоун
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-013079-1

Красавица слегка за тридцать, упорно не желающая расстаться с имиджем классической старой девы? О, тут срочно нужен настоящий мужчина! Пусть даже это будет «мужчина по вызову». Пусть даже за несколько ночей страсти придется выложить целое состояние! Однако… даже циничный жиголо готов о своем «высоком профессионализме» перед лицом истинной любви.

---

— Не двигайся, Энн. — Голос Майкла стал нарочито спокойным, словно они оба балансировали на краю пропасти.

— Что ты собираешься делать? — Женщина не хотела демонстрировать ни страха, ни желания.

— Предаваться воспоминаниям.

— С меня довольно воспоминаний!

Майкл приковал ее взглядом, и в его глазах отразились ее боль, ее желание, ее память. Шершавые пальцы продолжали размазывать по ее животу расплавленный шоколад.

— Он стал питаться вместе со мной во время завтрака, во время обеда, во время ужина. — Густые ресницы скрывали его глаза, на впалые щеки легли глубокие тени. Энн подняла голову и следила за его пальцами. Чувственная кожа покрывалась мурашками удовольствия. — Дядя подмечал, что я особенно любил из еды, и приносил, когда я находился в постели. — Средний палец Майкла нырнул в се пупок. — Я обожал на завтрак кедгери. И он приволок мне миску живого от личинок риса. Мне нравились макароны, — Он размазал шоколад ниже пупка вплоть до волос на лобке. — И я получил извивавшуюся в соусе лапшу. При этом дядя каждый раз напоминал мне, что благодаря моей неосторожности черви едят мою мать. И добавлял: если я их не проглочу, то присоединюсь к матери и буду медленно сожран заживо. Черви заползут ко мне в волосы, в нос, в уши. И я ел все, что он приносил, потому что не так боялся есть, как быть съеденным.

Энн внутренне содрогнулась.

— Раздвинь ноги, — услышала она приказ и посмотрела в его безжизненные глаза.

— Это ничего не изменит.

— Не изменит, но наутро ты перестанешь думать о червях.

Энн раздвинула ноги и закрыла глаза, когда Майкл принялся наносить шоколад на клитор.

Палящий жар и шершавая кожа! Шоколад покрыл клитор, потом половые губы и еще раз клитор толстым слоем.

Энн изогнулась под его пальцами. И рухнула на кровать, когда они покинули ее. Она испытывала мучительную жажду — но не шоколада и даже не пальцев. Стараясь держать себя в руках, она вцепилась пальцами в простыню и вдавила голову в матрас. Открыла глаза и похолодела; Майкл стоял над ней с подушкой в руках.

Он мог убить ее так же легко, как и граф.

Заслонив свет, Майкл перегнулся через нее и схватил подушку с другой стороны постели. Распрямился, и потоки света снова хлынули ей в глаза.

— Подними бедра.

— Зачем? — Энн боялась умереть, но и не осмеливалась жить.

«Да, лорд Грэнвилл, это так, я в самом деле боюсь», — думала она.

— Чтобы я мог подхватить тебя под ягодицы.

И тогда ничто не скроет ни обнаженности ее тела, ни вожделения немолодой женщины.

— А что произойдет, когда я подниму? — Энн пыталась сдержать участившееся дыхание.

— Ты наняла меня, зная мою способность ублажать женщин. — Грудь Майкла вздымалась и опускалась столь же часто, как и ее. — Так что поднимай бедра. Уверяю тебя, ты получишь удовольствие. Завтра, если угодно, разорви договор, я возражать не стану. А сегодня ты мне нужна, Энн. Ты никогда не сознавала, что нужна мне так же, как я тебе.

Энн подняла бедра. Корка шоколада на груди и животе потрескалась. Холодный воздух коснулся ее ягодиц, а потом не менее холодная ткань простыни. Никогда еще Энн не чувствовала себя такой беззащитной. Даже в первую ночь, лаже после того, как ее опоил граф.

Она ощутила себя запеленутой в съедобное мумией. И во все глаза смотрела, как Майкл снова потянулся к подносу и взял банан. По его обнаженным рукам скользили тени и всполохи света. Он наполовину очистил фрукт и обмакнул в шоколад.

Энн не хватало воздуха.

— Ты же не собираешься?.. — Ее голос осекся. Энн живо представила, как он в белой полотняной рубашке и брюках лежит меж ее обнаженных ног. И очень захотела, чтобы он ее полизал, попробовал языком. Холодок внизу живота подсказал ей, что ждать осталось недолго. — Бананы ты тоже любил? — спросила она, не в силах унять хрипоту в голосе.

— Да.

Граф уничтожил в нем все привязанности и пристрастия.

Майкл сел на кровать и осторожно раздвинул складки на ее губах. Сердце Энн подпрыгнуло к самому горлу. От возмущения против того, что сделал с ними старик, она инстинктивно напрягла мышцы. От возмущения собственной испорченностью, приведшей ее в объятия Майкла, который не совершил ничего дурного — просто остался сиротой.

— Не сопротивляйся, Энн. — Майкл встретился с ней глазами. — Я понимаю, тебе больно внутри. Я чувствую твою боль, но сейчас в тебе горит желание. Ты хочешь быть наполненной, и это естественно для женского тела. Позволь мне наполнить тебя, дать новые воспоминания.

Медленно, но решительно он ввел ей банан внутрь. И не сводил с нее взгляда, пока фрукт не оказался достаточно глубоко и ее мышцы не охватили его плотным кольцом.

Пронзенная до самых глубин существа, Энн молча смотрела на Майкла. Наконец она осознала разницу между проникновением и обладанием. Майкл прикрыл глаза и обвел пальцем выступающую часть банана. Она задрожала.

— К концу года я был способен проглотить очень немногие вещи: хлеб, сырые овощи, яблоки, груши и еще кое-какие фрукты, но только не мясистые и не кашеобразные. Я голодал, но был нужен графу живым, и он не экспериментировал с продуктами, которые я еще переносил. Мне казалось, что худшее позади. Но однажды вечером они с Фрэнком явились ко мне в спальню, и дядя объявил, что приготовил для меня на чердаке сюрприз. Но не сказал, что это такое. Я решил, что в гробу моя мать. Ты ведь тоже об этом подумала. Представляю, что ты почувствовала, когда над тобой закрыли крышку, сам был в твоем положении. Наутро, пока слуги еще не поднялись, за мной приходил Фрэнк, вытаскивал наружу, и я, словно ничего не случилось, проводил очередной день — читал книги, которые дядя считал необходимыми для моего образования. И все думали, что он святой человек: ценой собственного здоровья спас племянника, а теперь одевал его, кормил и учил. А я в ожидании предстоящей ночи целый день дрожал от страха.

Майкл ритмично двигал банан, усиливая чувство наполненности и разжигая аппетит.

— Вначале я пытался рассказывать о своем положении слугам, но мне никто не поверил. Когда дядя узнал об этом… больше мне не приходило в голову распускать язык. Я думал, что сойду с ума. И наверное, потому у меня хватило сил решиться: однажды вечером перед приходом Фрэнка выбрался в окно и перемахнул через каменную ограду — тогда на ней еще не было пик. Потом пробрался на грузовое судно, которое шло в Кале.

Энн вспомнила окружавший усадьбу каменный забор. Даже без пик он казался непомерно высоким для одиннадцатилетнего мальчугана. Ритмичные движения банана продолжались. Майкл вкладывал в эти движения все свои чувства, но они никак не отражались на его лице.

— Даже в Кале я не мог думать ни о чем другом — только о проведенных в гробу ночах. Я не мог заснуть, у меня не было еды. Однажды меня поймали, когда я пытался украсть буханку хлеба. Габриэль в отместку булочнику перевернул стол с пирогами. Потом мы вместе убежали в Париж. И там нас подобрала и обучила мадам. Чувственное наслаждение — единственная вещь, которой я научился не у дяди. Секс дал мне возможность продолжать жить и забыть о прошлом. Габриэль потерял душу, а я сохранил остатки своей. Я усвоил все, чему меня учила мадам, и даже больше. Я учился у каждой женщины, с которой побывал. Учился и у тебя, Энн.

Энн вспомнила, что именно это ей и пытался сказать Габриэль.

Майкл любил женщин и секс не из-за денег и даже не за наслаждение, а потому, что это единственное, что осталось и его жизни.

— И чему же ты научился у меня? — Энн боялась пошевелиться, боялась нарушить атмосферу доверительности. Боялась, что наступит оргазм, что она потеряет контроль над собой и не останется вообще ничего от той женщины; которой она когда-то была.

Майкл поднял голову, и Энн увидела, какие незащищенные у него глаза.

— Я понял, что пора покончить с прежней жизнью и начать другую. Теперь мы забудем о червях — и ты, и я. При виде шоколада я стану вспоминать о тебе, аромат твоей кожи, наслаждение, которое ты со мной разделила.

Что-то горячее и влажное скользнуло по ее вискам.

Ни один человек не способен вынести боли, которая выпала на его долю.

— Но каким образом… — Энн запнулась, но продолжила:

— Каким образом ты планировал отомстить, когда принимал мое предложение?

— Я знал, что он постарается похитить тебя или меня. И в том и в другом случае у меня появлялся шанс проникнуть в имение, чтобы убить или быть убитым.

Но Майкл не убил своего дядю. Вместо этого он спас ее. Энн судорожно вздохнула.

— Что ты сказал слугам, когда приказывал подогреть шоколад и подать бананы?

Фиалковые глаза неожиданно сверкнули в свете ночника.

— Сказал, что решил перекусить на открытом воздухе.

Шоколад. Банан. Неизведанные границы страсти. Три дня назад сама мысль о таком шокировала бы Энн до глубины души,

— Майкл!