Дмитрий Володихин - Иван Шуйский

• Название: Иван Шуйский
• Автор: Дмитрий Володихин
• Жанр: История

---

В 1522 г. было заключено долгожданное перемирие.

Впрочем, мир на московско-литовском рубеже не был настоящим, его постоянно нарушали мелкие стычки, набеги, локальные приграничные усобицы. К полоцкой истории это имеет прямое отношение, поскольку полоцко- витебское порубежье было одним из самых «горячих» районов.

В 1522—1532 гг. литовские послы неоднократно жаловались Василию III на то, что некие его «казаки... воюют городы королевы...» — в том числе и Полоцк. На что они неизменно получали от имени великого князя ответ: мы указали «не вступаться», «мы... велели управу учинити»129.

В 1528 г. русско-литовские отношения резко обострились, в Полоцке и Витебске с тревогой готовились к новому вторжению наших войск, но тогда до новой войны не дошло130.

В 1534 г. в Полоцке происходило судебное разбирательство, поводом к которому послужили разбои слуг боярина Охромея Орефьича в конце 1533 — начале 1534 гг. в порубежных псковских землях. Недовольство полочан было вызвано тем, что «...а ними (т.е. за разбойниками) погони приходят»131.

На протяжении первой трети XVI в. весь северобелорусский регион был лишен какой бы то ни было политической стабильности и жил на положении военного времени. В ожидании очередной войны по приказу московского командования составлен был чертеж «Лукам Великим и псковским пригородком с литовским городом Полотцком»132.

Отнюдь не всегда инициатором нового конфликта выступало Московское государство. После смерти в 1533 г. Василия III король Сигизмунд, не без основания рассчитывая на замешательство в московских верхах, на борьбу за власть при малолетнем наследнике Иване Васильевиче, будущем грозном царе Иване IV, решил силою «вернуть потерянное».

Война 1534—1537 гг. в польской исторической литературе оценивается как акция, результаты которой оказались ничтожны, несоразмерны огромным приложенным усилиям. Московское государство понесло незначительный территориальный урон, но приобрело на литовской границе мощный форпост — Себеж133. За последнюю попытку Ягеллонов восстановить положение времен Казимира IV расплатились прежде всего белорусские земли. В 1534—1535 гг. московские воеводы несколько раз проходили их во всех направлениях фактически безнаказанно.

В ноябре 1534 г. начался первый поход: из Можайска с полками пошли князья М.В. Горбатый Кислый и Ив.Ф. Овчина, а из Новгорода выступил князь Б.Ив. Горбатый. Однако осенью 1534 г. литовский рубеж переступили лишь небольшие силы наместников Пскова и Великих Лук — Дм. Воронцова и князя Ив. Палецкого. Они воевали под Полоцком и Витебском, «... плениша землю литовскую на 300 верст, приидоша вси Богом сохранены».

Основные русские армии вышли из Опочки и Смоленска в начале февраля 1535 г. и двинулись друг к другу навстречу. Армия М.В. Горбатого шла по маршруту Дубров- на — Орша — Бобыничи — Боровичи, т.е. в том числе и по южным волостям Полотчины. В Мстиславле московским воеводам удалось взять «острог». Рать Б.И. Горбатого, вероятно, разделившись, воевала на огромной территории от Бряслава до Витебска и от Полоцка до Сенно. Оба войска соединились либо в Молодечно, либо где-то под Молодечно, в «королевском селе Голубичах». Московские отряды грозили Вильно с расстояния всего в 15 верст, король же Сигизмунд «бе тогда в Вильне и не успе ничтоже ». На обратном пути воеводы шли через Бряслав и Друю, в общем направлении на Себеж и Опочку, т.е. задевая северные волости Полотчины. Окрестности города подверглись пожарам и разорению. Отряд князя Ивана Шуйского134 напал на Витебск, отделившись от основных сил. Все московские рати беспрепятственно вышли в пределы Московского государства в конце февраля — начале марта 1535 г. Причем разорение, которое творили воеводы, было выборочным, «политичным»: «многих поймали в плен, а иных многих по своей вере православной милость оказали и отпущали; а церкви Божия велели честно держати всему своему воинству, а не вредити ничем, не вынести чего из церкви».

В начале 1535 г. на линии Витебск—Полоцк поставлен был небольшой корпус для наблюдения за московскими войсками и защиты этого рубежа. В него вошли силы полоцкого и витебского воеводств, князя Ю.С. Слуцкого и жемойтские хоругви. Корпус возглавил князь Ю.С. Слуцкий, при нем же были воеводы Полоцка и Витебска Ян Глебович и Матвей Янович. Но в июне 1535 г. В.В. Шуйский ударил из Можайска на Могилев и произвел большие разорения. В феврале 1536 г. киевский воевода А. Немирович и полоцкий воевода Ян Глебович ходили под Себеж, однако оборонявший Себеж Иван Засекин сумел отбиться135.

Не требуется богатого воображения, чтобы представить себе, в каком состоянии находились к концу войны северобелорусские земли. Особенно если учесть наличие в московских войсках приданных отрядов служилых татар и наряда... Территории Московского государства в районах боевых действий подверглись не меньшим разорениям. 1537 год на четверть века закрыл эпоху непрестанных войн Москвы и Литвы.

За три с половиной десятилетия с начала века Полоцк превратился из мирного города-торговца в опорный пункт номер один северо-восточных рубежей Великого княжества Литовского и одну из главных мишеней походов московских войск. Полотчине был нанесен страшный ущерб. И передышка, которая выпала на долю этой многострадальной земли в конце 1530-х — начале 1560-х гг., дала возможность восстановить силы перед новыми, еще более жестокими потрясениями Ливонской войны.

Глава 5.

ВЗЯТИЕ ПОЛОЦКА

С середины 1530-х гг. более четверти века мир царил на Полоцкой земле. Московское государство и Великое княжество Литовское, в достаточной мере испытав силы друг друга в предшествующие пятьдесят лет, долгое время избегали серьезных конфликтов. Внешнеполитические приоритеты Москвы переместились на восток: основные силы брошены были на борьбу с Казанью, Астраханью и Крымом. С 1558 г. московский государь был занят войной в Ливонии.

Но так не могло продолжаться бесконечно. Две огромных державы должны были вновь схлестнуться — рано или поздно. Московские государи считали «Литовскую Русь » своим владением, вотчиной Рюрикова рода, временно утраченной предками. Они желали ее вернуть — всю, со всеми городами и областями, расположенными на территории прежней Киевской Руси. Общее вероисповедание связывало Россию и «литовскую Русь». Давно знакомое давление католицизма и новая угроза протестантского наступления заставляли подданных великого князя литовского обращать взоры к Москве. В то же время Вильно и Варшава всё больше и больше сближались. Интересы русского православного населения все больше и больше оказывались чужими, ненужными, да и просто опасными для монархов Польско-Литовского государства. Земли, отвоеванные Россией на западе, представлялись Виленским политикам такой же «временно потерянной территорией», какую в Москве видели в русских областях, еще остававшихся под властью Вильно. Проще говоря, Москва считала, что давно пора забрать у Литвы Полоцк — как плод, созревший и перезревший, а потому просящийся в руки; в Вильно же недоумевали: почему это московский государь до сих пор удерживает Смоленск, Вязьму, Новгород Северский — какая несправедливость!

И вот в начале 1560-х на Полоцке как будто свет клином сошелся. Ожесточенная борьба двух великих держав подходила к его стенам все ближе и ближе, покуда город не захлестнуло море огня...

Столкновение интересов Московского и Польско- Литовского государств было неизбежным. Оно произошло в рамках большого вооруженного противоборства за Ливонию и создало почву для новой кровопролитной войны между ними.

1560 годом завершился первый период Ливонской войны, период блистательных успехов московских войск. С этого времени начала осложняться международная обстановка на Балтике. Острова в Рижском заливе были куплены у епископа Эзельского датчанами. В 1561 г. Ревель присягнул на верность шведскому королю Эрику XIV. В том же году ливонские земли, еще не занятые войсками

Ивана IV, окончательно отложились в пользу Польско- Литовского государства. Таким образом, Ливония была буквально разорвана четырьмя враждующими державами.

Военные кампании 1561 и 1562 гг. не принесли решающего успеха ни Польше, ни Московскому государству. Победы русских войск под Перновом и Тарвастом сменились поражением у Невеля.

Попытка сватовства Ивана IV к Екатерине Ягеллонке, сестре польского короля Сигизмунда Августа, окончилась неудачей, и это лишь подлило масла в огонь войны. Польский историк К. Пиварский справедливо отмечал, что переговоры о браке русского царя и Екатерины Ягел- лонки «углубили взаимные противоречия»136. Известный историк-писатель К. Валишевский называл Екатерину «новой Еленой, из-за которой собирались воевать народы»137. В 1562 г. она вышла замуж за Иоанна (Юхана), герцога Финляндского, будущего короля Швеции. Эта неудача должна была быть вдвойне досадной для Ивана IV, поскольку «невесту» перехватил отпрыск «мужичьего», по его мнению, рода шведских королей. Он сам был в то время женат на Марии Темрюковне, и сватовство к Екатерине Ягеллонке выглядело с точки зрения христианских идеалов чудовищно. Но в глазах Ивана IV подобные вещи не были позорными и недопустимыми: он ставил себя выше любых обычаев, законов, канонов христианства.