Кирилл Казанцев - Бей первой, леди!

• Название: Бей первой, леди!
• Автор: Кирилл Казанцев
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-70528-3

Максу просто не повезло: на шоссе он столкнулся с дорогим авто владелицы банка Левицкой. Банкирша предъявила ему счет на кругленькую сумму. У Макса таких денег отродясь не было, и он был вынужден принять предложение Левицкой отработать долг в качестве телохранителя ее приемной дочери Юлии. Подопечная Макса быстро нашла общий язык со своим новым телохранителем и доверила ему свою тайну: по ее мнению, мачеха Левицкая виновна в смерти ее отца, и Юля очень боится, что Левицкая рано или поздно убьет и ее, чтобы завладеть банковскими активами, доставшимися Юле по наследству. Очень скоро Макс понял, что отныне и его жизнь буквально висит на волоске…

---

— Вова! — крикнули сверху. — Вовочка, не надо! Иди домой, Вовочка!

Это надрывалась Маринка — в длинном пестром халате она суетилась на площадке первого этажа аккурат напротив почтовых ящиков с выдранными дверцами и напоминала Максу сейчас полезное в хозяйстве приспособление, именуемое «баба на чайник». Нескладную тряпичную игрушку, что, оживши, скачет бестолково на одном месте, трясет подбородками и призывает потерявшего разум мужа опомниться и вернуться в лоно семьи.

— Дурак ты, Вова, — сказал Макс, не сводя с алкоголика глаз, — кто ж так чертей ловит? Их много, ты один — силы не равны, сам посуди. Их картечью надо или сеткой, как плотву. Пока одного ловишь, десяток тебя дома ждет, водку твою допивает.

Разумный довод не помог, Вова вошел в раж, ринулся на Макса с поднятым оружием, заревел что-то вроде: «Сгинь, нечистый!», налетел, грохнул топором по стене. И сам повалился, как старый шкаф, рухнул всей тушей на пол, крепко, до нехорошего гула и стука, приложившись затылком об пол. Макс успел присесть и дернуть горячечного на себя за коленки — старый прием, еще по армии известный, и действовал всегда безотказно. Обычно противника шокировал необъяснимый факт: только что оппонент был здесь, и вот его уже нет. Но разбираться некогда — пол, или что там внизу окажется, больно бьет по затылку, на том все обычно и заканчивается.

Так вышло и в этот раз, Алтынов затих, неподвижно громоздился на полу и слабо ворочал башкой точно до приезда полицаев и немногословных людей в белых халатах. Те поняли все без слов, Вову перевернули на живот, скрутили руки и утащили в карету «Скорой», следом шел мрачный, уставший полицай с топором в руке, за ним семенила Маринка, ревела в голос и причитала:

— Как же так, он же заслуженный человек, инженер-механик, конструктор! У него образование высшее, стаж работы двадцать пять лет начальником цеха был, он людьми руководил! У него звание «заслуженный машиностроитель», по указу президента присвоено! Отпустите, он больше не будет!

Максу вдруг показалось, что Маринку саму надо спеленать и отвезти следом за муженьком в отделение для буйных. Только не тех, кого «белочка» накрыла, а других, с манией величия, и даже поразился, как ловко на ходу она сочинила легенду для своего супружника. Как с листа читала и врала при этом — знал он эту семейку, недолго, но хорошо знал, этот заслуженный за полгода водки столько выжрал, сколько Макс за все свои прожитые тридцать пять лет не успел, а случаев и возможностей было — завались. Но ничего не сказал, посмотрел «Скорой» вслед и пошел по стертым грязным ступенькам к себе, на четвертый этаж, благо путь был свободен.

До квартиры добрался без приключений, вошел, закрыл дверь на ключ. Появилась у него эта привычка только здесь, раньше не думая хлопал дверью и шел по своим делам. А теперь подергал даже, убедившись, что не откроется сама или от сквозняка, разделся и пошел в кухню.

Мобильник лежал там, где его Макс полчаса назад и забыл, — на столе. И ни звонка за это время не было, ни эсэмэски, ни единой весточки из внешнего мира не прилетело. И ни радовало это, ни огорчало, Макс по этому поводу никаких эмоций вообще не испытал. Открыл помятую газету, нашел нужное объявление, взялся за телефон и принялся набирать номер. Попытка не пытка, как говорится, и за спрос денег не берут, он просто поговорит с человеком на том конце линии. Может, что и выгорит, а может, и нет, как не выгорело и месяц назад, и полтора, и неделю назад, когда ту же самую газету, только свежий номер правда, без приключений домой доставил.

Выходила она раз в неделю и помимо отредактированных сплетен, выдаваемых журналистами за местные новости, содержала в себе и кое-что полезное, а именно объявления из разряда «требуются на работу». Макс эти страницы регулярно и вдумчиво изучал, бывало, что и звонил по одному-двум, но разговор быстро заканчивался, и до собеседования дело не дошло ни разу. Но надежды Макс не терял, оставшиеся от продажи московской недвижимости копейки тратил более чем осмотрительно, но и те уже подходили к концу. За полгода он успел проесть почти все накопления, хоть и покупал самую простую еду и на машине редко куда выезжал. Поставил ее под окнами и смотрел из окна третьего этажа, смотрел и ждал, когда все изменится. Работа была нужна позарез, как и деньги, да и сидя дома в одиночестве он порядком одичал. Не в полном одиночестве, впрочем, но дела это не меняло.

В трубке звучали длинные гудки, Макс решил досчитать до семи и отбиться. Бывало и так, что указанный в газете телефон не отвечал или абонент оказывался вне зоны действия сети. Макс держал трубку и посматривал в газету, в который раз перечитывая объявление: «Требуется водитель на своей машине». Нормальное предложение и работа нормальная, не сидеть целыми днями в офисе, пялясь в пыльный монитор. Хорошая работа — дорога, события, перемена места и деньги предлагаются неплохие, да вот только не про его честь эта благодать, как сейчас выяснится.

Трубка ответила неприятным мужским тенорком, Макс поздоровался и сказал, что звонит по объявлению. Дальше пошел ряд обязательных вопросов: сколько лет, есть ли опыт и машина, что является необходимым условием. Возраст, опыт и все остальное работодателя устроили, и Макс сам себе не поверил, когда услышал:

— Приезжайте, поговорим. Можете сегодня?

От радости аж горло перехватило, Макс кашлянул, прикрыв ладонью трубку и в темпе соображая: сказать сейчас или при встрече? Потом вспомнил, что денег осталось в обрез, что ехать — это тратиться на бензин, и, решив не делать лишних движений, сказал, уже зная, что услышит в ответ:

— Могу, не вопрос. Но сразу предупреждаю: я судим, меньше года как освободился…

Обычно на этом его диалог с нанимателем заканчивался. С той стороны торопливо прощались, а иногда сразу нажимали «отбой», Макс к этому привыкнуть успел и сейчас гадал, как все закончится на этот раз.

Да, завтра будет девять месяцев, как он вернулся в Москву из Мордовии, где провел два года за хранение и сбыт наркотических средств. Статья двести двадцать восьмая, часть третья, предусматривает в этом случае срок до двух лет. Макс эту двушку и получил, хоть и заявил на следствии, что покупал наркоту не для себя, не для личного употребления, но это не помогло, а потом стало все равно. Отец уже умер, слава богу, не узнав, что сына посадили за те самые ампулы, что Макс ему привозил. Болел отец, и болел сильно, боли такие были, что сознание терял. И химиотерапия не помогла, и операция — выписали старика домой умирать, чтобы койку в стационаре не занимал.

По рецепту Макс покупал ему в аптеке опиаты и сам колоть научился, а в те злосчастные новогодние каникулы лекарств им не хватило. Не завезли в аптеку нужного количества: то ли забыли, то ли остатки со складов выгребали — но осталась у Еланских одна ампула фетанила на десять дней новогоднего безумия. У людей праздник: куранты бьют, шампанское рекой, оливье тазами, фейерверки, президент в телевизоре, а Макс последнюю ампулу ломает, чтобы старик зубами от боли не скрипел и хоть на два-три часа боль его отпустила…

Помогло, отец заснул, а Макс посидел еще немного рядом с ним, оделся и пошел пройтись по новогоднему городу. И нашел в праздничной пьяной толпе то, что искал, уже под утро купил у дилера три ампулы с наркотическим анальгетиком. Последнее выгреб, но отдал сколько попросили. И потом еще раз пришел, через несколько дней, и потом еще. А потом их всех под облаву и загребли.

Отец умер через два или три дня после того, как Максу предъявили обвинение, хоронили старика чужие люди из соцзащиты, а сыну с отцом проститься не довелось. Вот поэтому на все остальное Максу было наплевать: и на следователя, и на своего адвоката, и на Ритку, что развелась с ним через полгода после суда, заочно развелась, о чем его официальным письмом оповестили. И не было от нее за эти два года ни ответа ни привета, как и от тех, кого Макс считал своими друзьями, — о нем забыли все. И уже потом, когда вернулся в отцовскую двушку — до зоны-то он у жены жил, в ее квартире, — звонил кое-кому, о себе напоминал, но разговор быстро заканчивался. Люди, как когда-то казалось, близкие и дорогие, попросту наплевали на него, для них он стал уголовником.

Пару месяцев Макс послонялся по квартире, едва не сойдя с ума от одиночества и безделья, попытался было трудоустроиться, но безуспешно. Оставалось два пути: спиться или что-то изменить, изменить кардинально, полностью, вырвать себя из прежнего круга, из привычной обстановки, перекроить свою жизнь заново. Продал все, уехал из Москвы в этот богом забытый городишко, что привлек редкой красоты сосновым бором по берегам широкой реки, что делила город надвое. Выбрал, приехал, нашел жилье и… на этом все застопорилось. Ни знакомств новых, ни приятелей, ни работы — ничего, да и откуда их взять в этом захолустье? Правда, с Лариской познакомился, моложе его на два года, замученная жизнью бездетная разведенка, но еще вполне себе во всех смыслах. И вот они уже третий месяц ходят друг к другу в гости, а с работой беда, хоть плачь: нет в городе работы, даже за копейки, если только охранником в супермаркет полки с макаронами стеречь, но в охрану судимых не берут. Круг замкнулся.