Зоя Воскресенская - Под псевдонимом Ирина

• Название: Под псевдонимом Ирина
• Автор: Зоя Воскресенская
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4438-0825-3

Зоя Ивановна Воскресенская 25 лет своей жизни отдала работе во внешней разведке. Дослужившись до полковника, Зоя Ивановна вышла на пенсию и стала писать детские книги. В литературе она прославилась как талантливейшая писательница своего времени. Женщина никогда не скрывала того, что она работала в разведке, но до 1991 года ни строчки не написала о своей службе. «Я не знаю, о чем можно говорить, а о чем ни говорить, ни писать нельзя», — заявляла женщина. В 1991 году все материалы были рассекречены, и Воскресенская немедленно начала работу над своей последней и главной книгой «Под псевдонимом Ирина». Приключенческий роман-биография тут же стал главным литературным событием года. Из книги вы узнаете не только о работе самой Зои Ивановны, но и о легендарных разведчиках советских и иностранных спецслужб (В.М.Зарубине, П.М.Фитине, П.М.Журавлеве, Г.И.Мордвинове, П.А.Судоплатове и других). Читайте, и вы узнаете, что жизнь иногда бывает ярче любого романа!

---

Возвратясь в гостиницу, я как после тяжелой, непосильной физической работы повалилась на кровать. Вечером контрольная встреча. Опять я меряю шагами расстояние от памятника Карлу XII до памятника Карлу XIII. Вновь внимательно осматриваю глазами газеты в карманах и в руках мужчин. Опять нет нужного человека.

А впереди у меня была бессонная ночь, ночь тревоги — задание сорвано, ночь самобичевания, Утром я еду в стокгольмскую резидентуру, чтобы признаться в своей плохой работе. А в резидентуре меня ждет новая шифротелеграмма: «Задание отменяется. Агент не придет. Возвращайтесь в Гельсингфорс».

— Обидно, — говорит Зоя Ивановна, — но зато какой урок!

Что касается уроков, то Зоя Ивановна всегда самым положительным образом относилась к воспитанию молодежи, которая посвятила себя работе в разведке. Зоя Ивановна всегда подчеркивала, что мелочей в работе разведчика никогда не бывает. Каждая деталь может при определенных условиях сыграть главную роль. Она не уставала повторять: забвение мелочей может на практике привести к роковым последствиям, в особенности при организации связи с агентурой. Много раз она вспоминала о своей, как она считала, неудачной встрече с женой японского дипломата в предместье Хельсинки и о комарах, о которых читатель уже знает и которые, оказывается, тоже могут служить на пользу контрразведке.

Зоя Ивановна рассказывала, что несколько лет ей пришлось работать с нашим нелегалом Павло, выведенным в свое время за кордон и внедренным в Провод ОУНа, Это был преданный нашему, как она любила говорить, делу и Родине человек. Умный, осторожный, обладающий быстрой реакцией. Но у него был один недостаток: он мог забыть час, назначенное место встречи, перепутать день, опознавательный знак, сигнализацию.

Однажды он поехал по делам ОУН в Берлин. Мог задержаться там на несколько недель. Нужно было договориться с ним о способах связи после его возвращения, но его забывчивость… И чтобы он не мог перепутать место и время встречи, Зоя Ивановна предложила ему следующее,

— У тебя, — сказала она ему, — кличка Павло, которую ты, надеюсь, помнишь. Начинается она с буквы «П», а в ней пять букв. Запомни пять «П» — понедельник, пятница, пять часов, Пакенхюля (навание улицы на окраине Гельсингфорса), правая сторона. Кроме того, ты всегда ходишь с палкой. Если палка у тебя будет к моменту встречи в правой руке, то это значит все в порядке. Если в левой, то это сигнал тревоги и, значит, встреча отменяется.

— Запомни, — наставляла Зоя Ивановна, — Павло, все на «П», и встреча после твоего возвращения состоится в ближайшую пятницу или понедельник.

Вернулся Павло из Берлина месяца через два. Пришел на встречу вовремя и в назначенное место, да еще с хорошими результатами.

Опирался на палку правой рукой. Когда Зоя Ивановна встретилась с ним, он спросил ее — заметила ли она, какой у него был победный вид. С тех пор Павло больше не путал условия связи.

Говоря о подготовке молодежи к разведывательной работе, Зоя Ивановна всегда акцентировала внимание на детальное, четкое знание иностранного языка, на котором разведчику предстоит работать за рубежом, и приводила по этому поводу такой пример.

После оккупации гитлеровцами Чехословакии на связь с нашим агентом в Прагу был послан сотрудник немецкого отдела Центра капитан Леонтьев. От агента, к которому на встречу был направлен Леонтьев, Центр ожидал важную информацию по Германии, в частности, о ведущейся там подготовке к военным действиям против Советского Союза. Но через несколько дней от Леонтьева неожиданно пришла шифрованная радиограмма: «Был по указанному адресу, но в дом нет входа». Начальник отдела П. М. Журавлев послал ему ответную радиограмму примерно следующего содержания: «По нашим предположениям, дом без дверей не бывает, сообщите подробности и повторите адрес и номер дома», Леонтьев ответил: «Адрес такой-то, дом номер такой-то, но на закрытых ворогах надпись на чешском языке: «Входа нет». И снова из Центра к неудачливому разведчику идет сообщение о том, что, мол, указанная Вами надпись на воротах означает: «Прохода через двор нет, а вход должен быть нормальный».

И еще один пример необходимой осторожности и аккуратности при соблюдении конспирации в разведывательной работе.

— Летом в Финляндии, — рассказывает Зоя Ивановна, — встретилась я с агентом в лесу. Мы сели с ним на пеньки и стали разговаривать. Неожиданно пошел дождь. Но мы оба были в плащах и поэтому продолжали наш разговор. Дождь вскоре прекратился. Пора было расходиться — ему в одну сторону, мне в другую. Я посмотрела ему вслед и увидела, что на спине у него часть плаща сухая и светлая, а часть — мокрая и темная. Догнала его и велела сесть на мокрую траву, чтобы намокла и нижняя часть плаща, иначе за три версты видно, что он в лесу где-то сидел. Посмотрела на свой плащ — та же картина. Пришлось и мне в буквальном смысле слова сесть в лужу. Посмотрела на свой плащ — все в порядке, теперь можно было спокойно разойтись.

Зоя Ивановна задумалась. Снова заговорила о конспирации, о том, какую важную роль она играет в разведывательной работе.

— А дети? — спросила она и посмотрела на меня внимательно.

— Что дети? — не понял я.

— Роль детей в вопросе все той же конспирации. Их поведение может одним махом перечеркнуть все усилия родителей в конспирации. Если хочешь, я расскажу тебе два примера на эту тему.

Сотрудник ИНО Брокман был командирован на работу в Берлин. Было это еще до гитлеровского переворота в Германии. С ним поехали жена и два сына, мальчишки лет по десять-двенадцать. Как-то он пошел с семьей гулять по городу. Ребята увидели в витрине магазина велосипеды. Пристали они к отцу. Родители стали объяснять, что пока на такую покупку у них нет денег, придет время — купят. Мальчишки пристали как с ножом к горлу, никакие объяснения и уговоры не помогали.

— Если ты не купишь, я начну кричать, что ты работаешь в ГПУ, — пригрозил старший.

Придя домой, Брокманы в первый и, наверное, в последний раз выпорол сына, чтобы тот навсегда забыл, что его отец работает в ОГПУ.

— А мой сын, — улыбается Зоя Ивановна. — Я работала, как ты знаешь, начинала свою разведывательную работу в Харбине. Поехала туда с мамой и сыном, которому было около пяти лет. Однажды мы пошли с ним в парикмахерскую. Я сидела в женском отделении, а его за занавеской стригли в мужском отделении. Слышу — какой-то мужской голос спрашивает:

— Мальчик, ты чей?

— Мамин.

— А кто твоя мама?

И маленький Володя вдруг говорит:

— Моя мама больше не коммунистка, а папа коммунист, поэтому он остался в Москве.

Я с закрутками на голове зашла за занавеску. Какой-то мужчина стоит рядом с парикмахером, который стрижет моего сына. Увидев меня, он сказал с масленой улыбкой на лице: «У вас, мадам, прелестный мальчик». Затем поклонился в мою сторону: «Разрешите представиться — профессор Устрялов». Это был известный в Харбине белоэмигрант, сотрудник газеты «Смена вехи».

После моего возвращения из Китая в Москву в 1934 году я попросила направить меня на работу в Ленинград, потому что там с квартирами было легче, чем в Москве. К тому же мне хотелось заняться по-настоящему оперативной работой, а в Москве я боялась, что меня могут посадить на какую-нибудь канцелярскую работу. Ну вот, я поехала в Ленинград. Тогда начальником ИНО был Слуцкий, который и согласился направить меня на работу в Ленинград. Начальником ИНО в Ленинграде в то время был некто Молотковский. Молотковскому я не понравилась, думаю, потому, что мне в ту пору не было еще и двадцати пяти лет. Ну, в общем, девчонка, хотя я уже два года проработала в Китае. Но вскоре Молотковского отозвали, и на его место в качестве начальника ленинградского ИНО приехал А. Я. Федоров. Да, тот самый Федоров, который значительно позднее стал известен по делу «Трест» как его организатор и разработчик.

С Федоровым у меня был хороший контакт. Федоров вообще был исключительный человек. Очень интересный и содержательный. Естественно, он нам, его сотрудникам, ничего не рассказывал о деле Савинкова. Мы об этом не имели никакого понятия. Это все было строго засекречено? Очень мало кто знал о таких операциях. Очень узкий круг лиц. И это правильно. Иначе такая широкая гласность в разведке может уничтожить саму разведку. Поэтому здесь надо быть очень осторожным.

Во время службы в Ленинграде Федоров и его заместитель Адамович готовили меня для разведывательной работы в Финляндии, потому что Финляндия была соседом Ленинградской области. И во второй половине 1935 года я действительно уехала в Хельсинки в качестве представителя Интуриста.

В резидентуре в то время было всего четыре человека, а резидентом Генрих Бржзовский, позднее отозванный в Москву и арестованный как враг народа.

Добрые воспоминания об Андрее Федорове как о честном человеке и великолепном профессионале Зоя Ивановна пронесла через всю жизнь. Но и в этой светлой струе было немало дегтя. Это, во-первых, то, что Федоров был репрессирован, хотя уже потом реабилитирован. И во-вторых, жизнь его жены и соратницы, брошенная на произвол судьбы».