Ярослав Зимин - Корабли надежды

• Название: Корабли надежды
• Автор: Ярослав Зимин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1986

«Корабли надежды» — повесть о походе русского Черноморского флота под командованием адмирала Ф. Ф. Ушакова в Средиземное море в 1798–1800 гг. для оказания помощи в освобождении из-под иностранного господства населению Ионических островов.

Главный герой повести — русский народ, который в жестокую крепостническую эпоху не потерял благородства души, любви к Родине, готовности к подвигу. В повести прослеживаются истоки дружественных отношений русского и греческого народов, уходящие далеко в прошлое.

Читатели прочтут и о русском флотоводце Ф. Ф. Ушакове, который во время этого похода проявил себя как крупный политический деятель, дипломат.

Редакция благодарит доктора исторических наук, писателя А. А. Говорова и доктора исторических наук, капитана I ранга Л. Г. Аммона за помощь в работе над книгой.

---

Напротив внезапно хлопнула дверь. Братья узнали голоса управляющего и камердинера.

Те прошли совсем рядом, свернули на лед пруда, и метель скрыла их темные тени. Братья, не сговариваясь, молча открыли калитку и бегом кинулись им вслед…

Но судьба распорядилась иначе. Темные силуэты их врагов вдруг пропали из виду. Братья ускорили шаг и сами едва не провалились в прорубь, в которую угодили управляющий и камердинер. Судьба отомстила за братьев Лавриных.

Быстро вернувшись во двор и закрыв ворота, они также молча набрали по охапке дров и внесли в избу.

Все случилось так быстро, что никто из еще сидевших за столом не обратил внимания на их отлучку.

Наутро санный обоз потянулся на Вятку. Братья вместе с другими рекрутами, понурившись, шли за передними санями, на которых ехал, укрывшись медвежьей полостью, поручик. За ними на остальных санях везли скудные рекрутские пожитки, ехала команда солдат с капралом.

К вечеру обоз догнали двое верхоконных, в одном из которых заводские узнали приказчика, а в другом — полицейского исправника.

Они о чем-то возбужденно говорили с поручиком, потом позвали капрала, солдат… Еще поговорили, с подозрением поглядывая на братьев Лавриных, а потом, видно ни до чего не. договорившись, повернули и поскакали обратно.

Вернувшиеся солдаты ворчали:

— Что делали вчера ночью, что делали? В карауле у рекрутов стояли, вот что делали!

— А что такое, братцы? — спросил один из рекрутов.

— Да кто их знает, — ответил капрал, — управляющий их, говорят, пропал. Вот и спрашивали, не видали ли его ночью, не уходил ли кто из-под караула. А кто уйдет, когда все были в избе до утра? И часовой стоял не отлучаясь, как положено. Что, не так?

— Точно так, господин капрал! — ответил за всех старший из братьев, — Все мы спали, как убитые.

Братья Лаврины никому не рассказали о виденном вчерашней ночью, справедливо опасаясь, что их обвинят в убийстве управляющего и камердинера.

Так и обошлось. Потом говорили в Вятке, уже по весне прибило тела управляющего и его камердинера к плотине.

Воспоминание, казалось, давно остывшее, тоской сжало сердце. Отцу с матерью жить бы да жить! Стряхнув воспоминания, Андрей медленно пошел в казарму.

Надежда стать опять кузнецом, хоть и на корабле, ощутить власть над железом, когда из раскаленной болванки под ударами его молота постепенно начинают проступать приметы готовой вещи, а затем и она вся, показалась несбыточной.

На кораблях сыграли зорю. Быстро, по-южному, стало темнеть.

ГЛАВА ПЯТАЯ Прощальный бал

Как только стало известно о походе через проливы в Средиземное море, несколько книг об Оттоманской Порте в библиотеке Морского собрания вызвали всеобщий интерес. На чтение «Истории города Константинополя», изданной лет семь назад, и особенно на «Описание взаимной размены послов» установилась очередь. Особым спросом пользовалась последняя. В ней детально описывался прием султаном русского посла Репина в 1775 году при вручении подписанного Екатериной II Кючук-Кайнарджийского{51} мирного договора. По нему Россия получила Крым и обеспечила себе свободное плавание в Черном море. В книжные лавки Петербурга и Москвы посыпались заказы на книги о Порте и странах Средиземного моря.

Молодые офицеры жаждали подвигов, шумели, предвкушали приключения на море и на суше.

Старшие думали о предстоящих трудностях со снабжением, об опасных азиатских болезнях.

Когда Захар Веков и его приятель Петр Балабин пришли в Морское собрание, бал уже начался. Оркестры морского экипажа и гарнизона крепости но очереди играли то чинный менуэт, то кадриль, то бойкие немецкие польки, то начинавшую входить в моду мазурку. Однако, не в пример прошлым балам, танцующих было меньше, чем беседующих. Молодежь и солидные капитаны и майоры кучками толпились на первом этаже в буфете и курительном кабинете вокруг штабных, живо интересуясь предстоящим походом.

Веков и Балабин оказались в окружении взволнованных мичманов и лейтенантов. Захара, как присутствовавшего на военном совете и не раз бывавшего в турецких землях, расспрашивали о том, когда и кто пойдет в морской поход, много ли десанта возьмут, пойдет ли гребной флот, куда направится эскадра после Константинополя и прочее, и прочее.

Отшучиваясь, он пробирался в буфетную, надеясь там подкрепиться и избежать новых расспросов, советуя любопытным подождать до утра, когда командиры все им скажут. Но и здесь его не оставили в покое. Добраться до танцевального зала Захару так и не удалось.

Пропал куда-то и Балабин. Он оказался в соседнем курительном кабинете, где флотские и армейские офицеры окружили известного в Севастополе любителя исторического чтения и заставили его рассказывать все, что он знал о Константинополе. С сожалением подумав о пропавшем веселье, он сначала с неохотой коротко отвечал на расспросы, а потом увлекся и рассказал собравшимся историю многострадального города Византия — Константинополя — Стамбула, почти за двадцать пять столетий испытавшего и бурный расцвет и полный упадок, величие и унижение. Этот город возник в незапамятные времена на пересечении сухопутных и морских путей, на берегу пролива, отделяющею Европу от Азии.

— Сейчас Стамбул, — рассказывал Балабин, — расположен и на европейском и на азиатском берегах этого пролива, именуемого Константинопольским проливом, или Босфором, а начинался он на европейском берегу — на мысе, образуемом Босфором и бухтой Золотой Рог. Город с трех сторон окружен водой, и его удобно защищать. Этот город сначала был греческим, потом римским, потом греко-византийским, а сейчас он турецкий. Правда, от самого первого — от греческого Византия — в нем ничего не осталось, а вот от римского и византийского там и сейчас много.

— А разве турки его не разрушили, когда в 1453 году его штурмом взял Мехмед{52}-завоеватель?

— Турки разрушили его, конечно, но не так сильно, как крестоносцы в 1204 году. Тогда он сгорел почти полностью. Крестоносцы разграбили все, что там было. Пятьдесят лет их власти принесли больше беды византийскому городу и его памятникам, чем 350 лет османского владычества. Князь Бонифаций Монфератский{53} обещал крестоносцам, что он даст им три дня на грабеж города после его захвата. Рыцари получили свои три дня! Они обшаривали дом за домом и убивали тех, кто защищал женщин, детей и свое добро. В их руки попала добыча, которая превзошла все ожидания: золотые и серебряные изделия, драгоценные камни, меха, ткани.

Эти якобы защитники «гроба господня» разорили могилы византийских императоров. Саркофаги они взломали, найденные украшения из золота и драгоценных камней украли. Многие бронзовые и медные статуи переплавили на монеты, а ведь император Константин свез в город, ставший столицей Римской империи, все самое ценное из Рима, из Греции, из всех завоеванных земель. Крестоносцы все это разграбили, разорили, сожгли. Венецианцы вывезли знаменитых бронзовых коней Лисиппа{54} и украсили ими собор святого Марка в Венеции. Крестоносцы разорили даже храм святой Софии.

Балабин замолчал, переводя дух, а затем грустно улыбнулся своим слушателям и продолжил рассказ:

— Крестоносцы ничего не щадили. Изумительной работы церковная утварь была поделена между воинами вместе с другими великолепными вещами. Когда им нужно было вывезти из храма священные сосуды, предметы необыкновенного искусства и чрезвычайной редкости, серебро, золото, которыми были обложены кафедры, амвоны и врата, они ввели в притворы храма мулов и лошадей. И скажу вам, — продолжал Балабин, — именно сокровища храмов Константинополя составили главную часть добычи крестоносцев. Больше всех погрели руки на этом грабеже венецианские купцы. Они и сами грабили и скупали по дешевке у крестоносцев награбленное, которые не представляли его истинной ценности. Произведения римских и греческих мастеров увозились в Венецию и другие европейские города. Не случайно былое великолепие византийских соборов сейчас можно увидеть только в церквах Венеции.

А потом и турки тоже свое дело сделали. Османы ведь не сразу Константинополь взяли. Они много раз штурмовали и осаждали его. Взяли они его только в 1453 году после двухмесячной осады. Что крестоносцы, что османы — для Константинополя были все едины. Все грабили!

— А когда же он стал Стамбулом? — спросил кто-то из окружавшей толпы.

— Султан Мехмед перенос свою столицу из Эдирне и переименовал Константинополь в Стамбул только через четыре года, когда по его приказу город вновь заселили. Новыми жителями стали турки из Аксарая и армяне из Бурсы, греки из Морей и с островов Эгейского моря. Следующие султаны переселяли в Стамбул ремесленников из Валахии, Сербии, Сирии, Египта и других покоренных земель. Большинство его населения составляют османы, или, как мы их называем, турки, но много и греков. Помимо этих народов, в Стамбуле много других: арабов из Египта и Сирии, албанцев, сербов, валахов, армян, грузин, абхазцев, персов, цыган.