Элмор Леонард - Бандиты

• Название: Бандиты
• Автор: Элмор Леонард
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-94145-103-2

Бывшая монахиня, бывший полицейский и бывший заключенный узнают о нескольких миллионах долларов, готовых уплыть в Никарагуа, и решают ни в коем случае этого не допустить. За деньгами охотятся многие, в том числе ЦРУ. Но Люси, Джек и Рой придумывают потрясающий план. Мотивы их различны, но очевидно одно: вместе они составляют отличную банду.

---

— Те бальзамировщики, которые работают на себя, а не на контору, — знаешь, разъездные, вроде коммивояжеров, — берут сотню за каждого. Что скажешь? Ты бы мог заработать штук тридцать-сорок в год.

— Только не я. — И Марио отошел в сторонку.

В просто обставленном кафе с высоким потолком в субботу народу почти не было. Туристы так далеко по Кэнэл-стрит не забирались. Зато Джеку с Лео удобно — всего квартал от конторы «Муллен и сыновья». После похорон они заявлялись сюда прямо в темных костюмах с жемчужно-серыми галстуками, усаживались за стол, неторопливо заводили разговор, как-то даже церемонясь друг с другом, пока, — о, какое облегчение, какое счастье! — пока не прибывали первые стаканы ледяной водки с мартини. С оливками для Джека, с лимонной цедрой для Лео. У Лео начинали блестеть глаза, он подзывал официанта, негра с окладистой бородой, который еще снимался в том кино — «Милая малышка» — и называл их похоронщиками. Лео говорил ему: «Будь так добр, Генри, повтори, если ты не против. Мы-то уж точно не против, Генри». А потом они ели устриц и суп из артишоков.

Марио вернулся к бару с мартини, поставив коктейль на салфетку перед Джеком.

— Нет, не понимаю, как ты можешь заниматься этим всю жизнь. Тоже мне работа — с мертвяками возиться.

Джек отхлебнул глоток и хотел сказать что-то вроде: по крайней мере, покойники ни на что не жалуются и лишних трудностей не создают, однако, подумав, ответил:

— Не знаю. Сам не знаю.

Отхлебнул еще глоток, сунул в рот оливку, пожевал, запил очередным глотком. Вот так-то оно лучше.

— Говорят, вы женщин в гроб без трусиков кладете, а?

— Кто тебе сказал?

— Не помню, слыхал где-то.

— Мы одеваем их с головы до пят, вплоть до носков. Обувь по желанию родственников, а все остальное — обязательно.

Марио принял у Джека пустой стакан и сменил подставку под коктейль.

— А вам попадаются роскошные девчонки, я имею в виду фигуристые — ну, ты понимаешь, — с ними вы все то же самое проделываете?

— Это тебе больше пришлось бы по вкусу, а?

— Не, я все равно не стал бы этим заниматься.

— Знаешь, что в нашем ремесле самое скверное? Привозят очередной труп, смотришь на него и видишь — господи боже мой, да это же мой приятель!

— Тут-то тебя и пробирает, верно? Когда видишь знакомого.

— Даже если давно с ним не встречался. Вот как сегодня. Когда я увидел этого парня на столе, глазам своим не поверил. Лежит мертвый, а сам на восемь лет старше, чем когда я видел его в последний раз. Понимаешь? Он словно другим человеком за это время стал. Смотрю на него — его звать Бадди Джаннет — вроде я его знаю, а вроде и нет. Не знаю, где он бывал, что делал.

— От чего он помер?

— Понимаешь, он не просто мой старый друг. Когда я встретился с этим парнем, в первый раз поговорил с ним, это всю мою гребаную жизнь перевернуло.

— Он что, типа священника?

— Нет, он взломщик. Гостиничный вор.

— Вот это да!

— Ты ж знаешь — я сидел.

— Ты как-то говорил. Три года, верно?

— Ну вот, когда я встретил того парня… или нет, погоди, начнем с начала. После школы я работал на «Мезон Бланш», мужской моделью, они публиковали мои фотографии для рекламы. Говорили, у меня идеальный сороковой размер, все пропорции, и зубы отличные, волосы тоже. Но я это бросил, это было такое дерьмо — стоять, позировать, а они юпитерами светят. Так вот, когда я его встретил…

— Этого парня?

— Ну да, восемь лет назад. Мне было тридцать два, я работал на братьев Ривесов, получал пару сотен в неделю — и вся любовь.

— Они тоже сюда заходят, Эмиль с братом.

— Знаю. Они мне дядьями приходятся. Ну вот, в ту ночь я зашел к Феликсу на Ибервилле, пивка выпил, устрицами закусил, выхожу и наталкиваюсь на ту бабу. Она спрашивает, снимался ли я в рекламе. Я говорю: «Да, для „Мезон Бланш“, если знаете это место». По ее разговору слышу, что она не из наших мест. Баба говорит — она приехала из Нью-Йорка делать снимки для каталога голландской спортивной одежды. У них еще обязательно тюльпан на рубашке. Она дает мне тысячу баксов за четыре дня съемок. Штуку гарантировано, а может, еще и сверхурочные. И она рассматривает меня, трогает волосы, и я понимаю, что ей надо от меня еще кое-что кроме съемок.

— А собой-то ничего?

— Ничего, стильная такая, в тонированных очках, а кожа белая-белая. Ей было года сорок два — сорок три.

— Это не страшно.

— Звали ее Бетти Барр, менеджер по рекламе. Все модели, и фотограф, и его помощники звали ее «Беттибар» — в одно слово, как имя. Меня это почему-то раздражало, и я вообще никак к ней не обращался. С утра начались съемки, по всему городу — на Джексон-сквер, само собой, в парке Одубон, у маяка на канале, в доках у Лафитт, а там все ловцы креветок сбежались посмотреть на нас. Таращатся, а мы перед ними выставляемся, точно счастливы до усрачки, напялив на себя эту одежку, все эти рубашки для регби, свитера, что там еще… Там был такой парень, Майкл, он со мной и словом не перемолвился, ему вроде до лампочки, как идиотски он выглядит и что эти рыбаки про него между собой говорят. Девчонок это тоже не беспокоило, им и было-то лет по шестнадцать-семнадцать. Ты бы налил мне еще. Водки. — Джек подтолкнул свой стакан бармену.

Марио отошел за бутылкой, а Джек, прикрыв глаза, вспоминал, как вели себя девочки. Они без проблем входили в роль, принимали любую позу, если требовалось — каменное лицо, если надо — улыбочка или такое выражение, будто их что-то удивило. Джека просто поражали их заученные позы, их профессионализм — эти девочки были настоящими моделями, они растворялись в своей работе, забывали о себе, какие они на самом деле. Он их спрашивал: «Ты можешь себе представить, чтобы парень по доброй воле такое надел?», а они отвечали: «Конечно». Симпатичными они казались, только когда позировали, а вот Джек нравился им, когда не работал.

Марио вернулся, налил Джеку водки, и тот продолжал рассказ:

— Мы поехали на улицу Тулане, я надел эти чертовы штаны — зеленые такие, яркие-преяркие, а сверху розовую рубашку с тем самым тюльпаном, и как раз на углу Сент-Чарльз-авеню ребята из тюряги «Саут-Централ» копают траншею. Само собой, они такое зрелище не пропустят, давай орать, кто во что горазд. Я тогда починкой орга́нов занимался, ползал, что твой паук, по органным трубам, та еще работенка. Но не мог же я подойти к этим парням и сказать, что вообще-то я не меньше ихнего вкалываю. В общем, и без того скверно, а тут еще Беттибар идея осенила: взяла и напялила мне на голову соломенную шляпу, этак набекрень. Я ей говорю: «Пардон, конечно, но вы хоть раз видели, чтобы человек шляпу вот так набекрень носил?» А она мне: «Тебе идет».

В воскресенье был последний день. Мы снимались на верхней палубе, нас возили взад-вперед по гавани, а матросы с этого корабля толпились вокруг и нас разглядывали. Смотрю, два парня пьют пиво «Дикси» прямо из бутылок — ну, таких, с длинным горлышком, — и чую: ждут меня неприятности. Точно, подходят они ко мне, а я должен лыбиться перед камерой, весь с ног до головы в белом костюмчике. Они начали этак чмокать и подсюсюкивать и допытываться, нравятся ли мне мальчики. И тут Беттибар подходит ко мне с кепочкой яхтсмена, а я думаю: «Вот дерьмо, теперь точно влип». Она уже было собралась нахлобучить кепку мне на голову, но я говорю ей: «Пардон», поворачиваюсь к этим придуркам с «Дикси» и предупреждаю их: «Скажете еще одно слово — полетите за борт». Беттибар застывает на месте, хмурится и говорит: «Так, на сегодня хватит. Складывайте вещи». И уводит нас всех на нижнюю палубу.

— А те парни что?

— Ничего. Суденышко идет в порт, мы сходим на берег. Вечером мы вместе идем в «Рузвельт», и в баре она спрашивает: «Это было в мою честь?» Типа, что я выставлялся перед ней. Я говорю: «Нет, это касается только меня и этих парней». «Ясно», говорит она. Допивает, что там у нее в стакане было, смотрит на меня и говорит: «Пойдем наверх?»

— Ну и ну, — вставил Марио.

— Мы пошли в ее номер. Номер «люкс».

— Ага.

— Она сама раздела меня.

— Ну и ну.

— И говорит: «Потрясающее тело».

— Да ты что?!

— Мне такого никто раньше не говорил. Я не знал, что ответить насчет ее фигуры. Без одежды она казалась как-то больше, все малость обвисло, а кожа у нее была такая белая, что она выглядела совсем голой, когда разделась, не то что наши девочки с их загаром и вроде как белыми «трусиками». Потом мы занялись делом, и прямо-таки чудно, как она стонала и вскрикивала, такая вся большая, и пахла мылом и пудрой.

— Но тебе было с ней хорошо, да?

— Потрясающе. А после, когда мы лежали рядом, я снова заговорил об этом.

Марио усмехнулся.

— О тех придурках. Почему я должен был разобраться с ними. Она попросила выключить свет. Тут я и говорю: «Ты не понимаешь, каково мне было». А она мне: «Джек, мне наплевать, каково тебе. Если ты терпеть не можешь, чтобы на тебя смотрели, нечего тогда сниматься». Я хотел было объяснить ей: раз эти ребята обнаглели, я должен был укоротить им язык. Знаешь, что она мне на это сказала?