Евгения Барбуца - Сказка для волка

• Название: Сказка для волка
• Автор: Евгения Барбуца
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9922-1875-6

Сегодня я расскажу вам сказку. Страшную сказку о том, как злые волки выявили суицидальные наклонности у глупой Красной Шапочки. Однажды девушка, страдающая легкой формой аутизма, спасла волка, за что была наказана в полной мере. Сначала смертью близких, потом правдой о себе и собственном мире, а затем любовью самого настоящего оборотня.

---

Обессилено рухнув на кучу мусора, я обхватила голову трясущимися руками и взвыла. Выть долго у меня не получилось, вскоре горло охрипло, захотелось пить, есть и в туалет. А волки сидели вокруг ямы и смотрели на меня разочарованными глазами. Нда… так мы и играли в гляделки.

Они не прыгнут. Но и я вылезти не смогу, и не из-за них, а потому что слишком высоко, а зацепиться не за что.

Вскоре мне надоело молча наблюдать темные силуэты лесных хозяев на фоне светлого пятна поверхности, и я начала истерично напевать.

— Она не придет — её разорвали собаки
Арматурой забили скинхеды
Надломился предательский лёд

Я безбожно фальшивила, но собственный голос успокаивал. В голову пришла гениальная идея «а почему бы не покидаться в злых волков палками»?

Её руки подготовлены не были к драке
И она не желала победы
Я теперь буду вместо неё

— Боже, дай сил дожить до утра, — вырвалось у меня, в процессе пения, ибо волки начали рычать. Наверняка им не понравились вылетающие из ямы предметы. Хоть и были они не тяжелыми и трухлявыми до безобразия, но раздражали ощутимо.

Она плавает в формалине
Несовершенство линий
Движется постепенно
У меня её лицо, её имя
Свитер такой же синий
Никто не заметил подмены

В это месте, я вложила в песню всю душу, ибо палки у меня кончились. И волки взвыли. Натурально.

— Не поняла, вам понравилось что ли? — выпала в осадок я.

Всегда знала, что песня Формалин незабвенных Флер, в моем исполнении, покоряет сердца.

В общем, я умудрилась допеть, чем изрядно нервировала волков. За все сидение в яме, я успела согласиться с утверждением некоторых людей, о своем психическом здоровье. Раз десять пообещала продать душу за пачку сигарет. И раз…дцать клялась уехать в Швейцарию на лечение, хоть дядя и не заикался о клинике. Причем откровенно врала, потому что лучше сдохнуть здесь, чем попасть в руки деятелей науки.

Сидение среди сырой земли явно не шло мне на пользу, я продрогла, зубы уже давно выбивали мотивы чечетки, тело окаменело от сырости и промозглого холода, слезы давно кончились. Меня не беспокоили мерзкие насекомые, копошащиеся в земле, не терзал задушевный вой волков. Я даже бояться перестала. Наступило тупое оцепенение. Психика не выдержала и меня накрыл спасительный приступ. Краем ускользающего разума успела удивиться запоздалой реакции. Я просто мычала себе под нос мелодию колыбельной, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, находясь в своем мире, где не было волков и страшной темной ямы. В том мире не было никого кроме меня и белой луны.

Тогда впервые произошло обострение моей болезни. Первая психологическая ломка, которая затянулась на довольно долгое время. Несознательно, но я отмечала происходящее вокруг. Люди ошибаются, когда думают, что такие как я не видят реальности. Мы видим, мы замечаем, но мы не реагируем, потому что она не важна, есть наш мир, который реальнее того другого, что перед глазами. И они меняются местами, теперь то, что было важно, потеряло свою приоритетность. Есть только мы и то место, куда мы прячемся. Вот и я из своего укрытия равнодушно наблюдала рассвет, а потом настал жаркий удушливый день, который сменился прохладными сумерками, и наконец, очередная ночь. Но волки не уходили, они до странного спокойно сверлили меня взглядами. Это не правильно, но мне уже все равно, я успела спрятаться. И только звуки колыбельной окружали меня.

— Твою мать! — ворвался голос в мой мир. — Леха, кончай давить этих придурков! Игорь, прыгай к ней.

Рядом рухнуло нечто большое. Волки. Пахнет кровью и волками. Напали. Меня выбросило из моего тайного укрытия, и неподготовленное сознание окунулось в неконтролируемый ужас реальности. Опасность.

Как поведет себя любое загнанное в угол животное? Атакует. Человек тоже животное, а я так особенно. И я атаковала. Кусалась, дралась, царапалась, вырывалась, брыкалась. Что бы удержать меня потребовалось бы как минимум три санитара с известной сноровкой.

— Мля, — простонал кто-то.

Меня ударили под дых, а потом я полетела вверх. От удивления сделала глубокий вдох, что секундой ранее казалось невозможным. Ощущения полета полностью переключило мои чувства. Мозг механически отметил, что лечу я благодаря мощному броску сильных рук.

А потом мое тело поймали другие руки. Знакомый запах, знакомое тепло, именно в него я вцепилась, как коала в ветку, всеми конечностями. Обвила ногами талию, руками обхватила шею, голову же опустила на грудь, и плевать на весь остальной мир.

Иррациональное чувство защищённости окутало меня, когда большая горячая рука опустилась на мой затылок. Тело сотрясали рыдания, воя в голос, я размазывала сопли со слезами на чьей-то горячей коже.

— Шшш, — большие руки с нежностью гладили растрепанные волосы.

— Хорт, у нее с крышей не все в порядке, она чуть не убила меня в той яме, — проворчал кто-то за моей спиной. — Чокнутая.

У меня словно красный занавес перед глазами опустили. Я не сумасшедшая, не сумасшедшая!

— Сам ты больной, — прошипела я, резко развернувшись в сильных руках, и ногтями полоснула говорящего по лицу. — Я не сумасшедшая.

— Вот су…, — прохрипел пострадавший от моего произвола, но почему-то вдруг заткнулся, побледнев лицом, и испуганно глядя поверх моей головы.

Возвращаюсь в исходное положение. Новая истерика поглотила с головой, но теперь я видела лицо человека, в чьих объятиях оказалась. Александр.

Да хоть сам Сатана, лишь бы в его руках было так же тепло и безопасно — подумала тогда я.

Последней моей ошибкой был именно тот момент. Я доверчиво прижалась к его горячей груди, так и не выпустив из своей мертвой хватки. Меня абсолютно не насторожил звук вырвавшийся из его горла, так похожий на звериный рык. Мало ли у кого какие недостатки, я вон например с головой не дружу.

Я же не знала, что этот псих все для себя решил именно тогда. В момент моей слабости.

— Ру, все хорошо. Маленькая, моя, — и он поцеловал меня в мокрые от слез веки. Я лишь поудобнее устроилась у него на руках, усиленно сопя в его шею. Хорошо, тепло, безопасно. Сейчас я не была готова расстаться с теплом и силой этого человека, доверчиво к нему прижимаясь, все крепче и крепче его обнимала.

Меня как-то не заботило то, что сорочка давно изодрана в клочья, что из одежды на мне лишь трусики, что на моем теле засохли куски грязи, что кровоподтеки и порезы с царапинами так же благопристойности не добавляют.

Единственное, что раздражало — это стойкий запах крови. Поддавшись любопытству, я все же высунула голову из своего надежного убежища и попыталась рассмотреть окружающую среду. К несчастью мне это удалось. Вокруг нас были разбросаны изломанные и окровавленные тела волков.

— Не смотри! — рыкнул Саша.

А я все же повернулась чуть в сторону. Там я увидела другого Сашиного товарища. Да, я помню. Давно, на речке, был Саша и два его наглых друга. Один сказал, что я сошла с ума. Второй сейчас идет к нам, рот и грудь у него были в чем-то темном. Оно стекало по подбородку, капая на густую поросль на груди. От него пахнет кровью даже на расстоянии. А волки мертвы. У мужчин нет оружия, они вообще полуголые, на них только свободного покроя штаны. А волки мертвы. И парень этот в крови.

— Твою мать, что с ней?! — воскликнул кто-то.

А я улыбалась. Смеяться просто не было сил.

Очнулась я с жуткой головной болью. Помимо многострадальной головушки болело все тело. Первое время я даже глаза боялась открывать, но острый слух уловил голоса, а природное любопытство, проснувшись вдруг, решило поиграть в мазохиста.

Повернувшись на бок, упала с кровати, приземлиться умудрилась мягко, и даже вскрикнуть от боли не успела. А боль была, скажу я вам. Вместе со мной рухнуло одеяло, внимательно его осмотрев, замерла в удивлении. Это же мое любимое лоскутное одеяло, то самое, что сшила для меня баба Клава на новый год. Я дома. Огляделась. В комнате было довольное темно, но чуть поодаль сквозь шторы в спальню проникал электрический свет. На дрожащих от бессилия руках и ногах, я подползла к косяку, стараясь не издавать звуков вовсе. Вставать на ноги не решилась, ибо болели они адски.

— Как она вообще оказалась в волчьей яме? — цедил сквозь зубы Александр. По его тону можно было понять, что он жутко недоволен и очень раздражен.

Да здравствуют деревенские дома, где вместо дверей шторы! Видимость хоть и страдает, зато все недостатки покрывает слышимость.

Александр сидел на табурете посреди кухни бабы Клавы. Сама хозяйка восседала у стола, волосы растрёпаны, руки нервно мнут платок на коленях, мне даже стыдно стало, заставила же я ее поволноваться. Кажется, и седин прибавилось.