Николай Шпанов - Ученик чародея (Часть 1-6)

• Название: Ученик чародея (Часть 1-6)
• Автор: Николай Шпанов
• Жанр: История

---

- Ах, вот что, - с облегчением воскликнул директор. - Так эту бурю нужно поддержать. Раздувать их негодование. Мы немедленно свяжемся с Центральным советом. Настроения, о которых ты говоришь, нужно укреплять.

- Господи! Господи, боже мой! - в отчаянии воскликнул управляющий. Наши люди бросают работу, они требуют отправки на родину, понимаешь.

- Какая родина? О какой родине болтают эти ослы?

- "Мы их обманываем"!.. Изволите ли видеть: "Это вранье, будто каторга ждет их в Советском Союзе в случае возвращения"... Они говорят, что имеют право...

Резкий крик директора прервал его:

- Право?! Мы покажем им "право"! Смело хватай красных агитаторов.

- Хотели взять Вилму Клинт, и что получилось? - пожаловался управляющий. - Скандал, черт знает что! Они начинают говорить о своих правах?! Это же просто небывало! Это скандал!

На любекском конце провода наступило продолжительное молчание. Управляющий было подумал: уж не разъединили ли их опять? Но, по-видимому, главный директор попросту обдумывал ответ.

- Так... так... - пробормотал он наконец. - Они говорят: "Право? Отправка на родину?" Это очень серьезное дело. Гораздо серьезнее, чем ты думаешь.

- Я ничего не думаю, - рассердился управляющий, - но если их не утихомирить, то получится грандиозный скандал. Мы понесем убытки.

- Знаешь что?.. - нашелся главный директор. - Нужно вернуть на работу эту самую, как ее... Ну же, ты только что назвал ее: подружка Круминьша...

- Вилму Клинт?

- Пусть только успокоятся рабочие, пусть вернутся на свои места, а там мы будем знать, что делать: упрячем эту Клинт и урезоним их.

- Попробуй, когда они читают рижские газеты.

- Откуда они их берут? Произведи обыск, осматривайте людей у ворот, газеты отбирайте! Виновных... Директор задохнулся от гнева и, сделав передышку, решительно заключил: - Нечего стесняться...

Громкий стук в дверь помешал управляющему расслышать последнюю фразу директора. В комнату ввалилась группа рабочих. Они стучали тяжелыми ботинками, громко переговаривались между собою и что-то раздраженно выкрикивали по адресу управляющего. Он отмахивался от них, закрывая ухо ладонью, но шум окончательно заглушил голос из Любека. От имени рабочих латышей, навербованных для военного строительства оккупантов, пришедшие требовали расчета и отправки обратно в лагерь для перемещенных.

- Что вам делать в лагере? - растерянно спросил управляющий. Снова сесть на шею благотворителям?

- Нам нужно добиться отъезда на родину, - сделав шаг вперед, крикнула Вилма.

Казалось, при ее словах глаза управляющего готовы были выскочить из орбит.

- Ах, это ты бормочешь о родине? - процедил он сквозь стиснутые зубы. - И что ты называешь родиной, ты?!

- Родина - это родина, - решительно ответила она. - Если господин управляющий забыл, где она находится, то мы помним.

- Вы что же, собираетесь... в Советскую Латвию? - как бы не веря своим ушам, спросил управляющий. - Прямо в лапы коммунистам?

- Наконец-то вы поняли, о чем речь идет, - насмешливо ответила Вилма.

Управляющий попятился, но все же крикнул:

- Никто не бросит работу раньше, чем кончится контракт с фирмой "Европа"! И марш! Все марш отсюда! - Выкрикивая это, он продолжал пятиться к задней двери.

- Мы не желаем больше работать на иностранцев! - крикнула наступавшая на него Вилма. - Поедем туда, где люди работают на самих себя.

- И давно у тебя появилось такое желание? - Управляющий в изумлении остановился, и кулаки его сжались. - Эй, ты!

- С детства меня звали Вилмой.

- Постараюсь не забыть это имечко.

- Записывайте скорее, - усмехнулась Вилма, - а то еще спутаете.

- Я уж постараюсь, чтобы твоя просвещенность нашла себе лучшее применение, дорогая Вилма.

- Благодарю вас, господин управляющий. Но надеюсь, что заботиться обо мне вам уже не придется. С нас довольно вашей каторги.

- Так, так!.. Так, так, так!.. - бормотал управляющий, в бессильном бешенстве постукивая костяшками пальцев но столу. Однако взгляд его делался все более растерянным, по мере того как говорили другие рабочие. Это был случай беспримерный - первый в его практике, да и, вероятно, первый за все время существования "Энергии". Вот уже почти десять лет "товарищество" благополучно поставляет рабочую силу многим строительным и горнорудным компаниям. Латышей посылали всюду, где дешевые руки "перемещенных" могли успешно конкурировать на рынке труда. "Энергия" гордилась тем, что даже в Африку, где, как известно, пара рабочих рук стоит дешевле, чем горсть муки, нужная, чтобы эти руки прокормить, - даже туда, на черный континент, "Национальное товарищество "Энергия" посылало "перемещенных". "Энергия" всегда имела перед собой открытый рынок, жадно всасывающий доведенных до крайней степени отчаяния соотечественников. И право, за десять лет, что действовал этот конвейер сбыта белых рабов в Африку, в Америку и во все углы Европы, где нужны безропотные автоматы для тяжелых работ, еще не бывало такого случая, с каким "Энергия" столкнулась сегодня. - Это же скандал, черт знает что! - бормотал управляющий, исподлобья глядя на делегатов и невольно задерживая бегающие маленькие глазки на лице Вилмы. Ее осунувшееся, выпачканное брызгами цемента лицо едва сохраняло признаки недавней, не по возрасту быстро увядающей свежести. Выбившиеся из-под косынки рыжие волосы яркими прядями спадали вокруг выпуклого лба. - Вон, вон отсюда! - не владея больше собой, завопил управляющий и, расставив руки, двинулся на спокойно покидавших комнату рабочих.

Едва затворилась за ними дверь, он устремился к телефону. Для вызова полиции понадобилось всего несколько минут. После того он поднялся на следующий этаж и прильнул к окошку. Сначала ему была видна только толпа рабочих во дворе конторы, их возбужденные лица, мелькающие в воздухе руки, какой-то вожак на ящике у ограды и снова эта... Вилма Клинт! Управляющему казалось, что ее бледное в темных оспинах цемента лицо в яркой рамке рыжих волос главенствует над толпой. И чем больше он на нее смотрел, - а не смотреть он не мог, - тем ненавистнее она ему становилась. Ему казалось, что в ней, в этой девушке с огненной шевелюрой, - все дело. Вот с кем нужно покончить в первую голову!

Наконец-то за воротами истерически взвыла сирена! Рядом с полицейским фургоном управляющий увидел красный автомобиль пожарных. Через минуту тугая струя воды, направленная из брандспойта туда, где стоял на ящике оратор, сбила его с ног. Брызги рассыпались над головами рабочих.

- Правильно! - пробормотал управляющий.

Вода вырывалась из пожарной кишки с таким шипением, что заглушала слова, выкрикиваемые Вилмой, вскочившей на ящик, чтобы заменить сбитого рабочего. Управляющий видел, как раскрывался ее рот и развевалась в воздухе косынка, которой она размахивала над головой, как флагом. Вот тугая струя холодной воды ударила Вилму в лицо. Девушке казалось, что ей отрывают голову, - так силен был удар. В рот, в нос, в уши - всюду врывалась вода. Вилма задыхалась. Но вместо того чтобы закрыть лицо, защищаться от воды, она обеими руками ухватилась за высившиеся за ее спиною бочки из-под цемента. Удар струи в живот заставил ее согнуться. Она не могла даже кричать от боли - вода по-прежнему заливала ее с ног до головы. Струя сбивала с нее одежду. Вилма держалась, повернувшись к струе спиной. Все видели, как иссякают ее силы. Вот она выпустила бочку, за которую держалась. Ноги ее подкосились, и она упала. Даже тут вода преследовала ее, и удары струи, жестокой, как плеть о тысяче хвостах, терзали, мяли ее тело, казалось, делавшееся все меньше и меньше. Словно оно таяло в этом неумолимом потоке.

20. СНИМОК ОТЦА ШУМАНА

В портрете "конвоира" Москва опознала преступника, пять лет тому назад осужденного за убийство и направленного в одно из мест заключения для отбывания наказания. Таким образом устанавливалась личность одного из участников преступления. Однако стоило Грачику потребовать по телеграфу данные из места заключения, откуда, видимо, бежал этот субъект, как прибыл совершенно ошеломляющий ответ: преступник находится в заключении и никуда не бежал.

Грачик вооружился лупой. Однако сколько он ни разглядывал фотографию, полученную от Шумана, сколько ни поворачивал ее так и эдак, ничего нового обнаружить не мог. Но вот лупа дрогнула в его руке: от костела справа налево четко ложилась тень, а фигуры шагавших перед костелом троих людей... вовсе не отбрасывали тени!.. Да, да, - ни Круминьш, ни его "конвоиры" не давали тени на мостовую, словно солнечные лучи пронизывали их, как бесплотные существа.

Стоило Грачику сделать это открытие, как мысль заработала в том же направлении: почему предметы, находящиеся ближе к объективу, чем Круминьш и его "конвоиры", оказались на снимке более четкими, гораздо резче очерченными. Разве не известно, что не в фокусе могут оказаться предметы, приближенные к аппарату, а не удаленные от него. За менее четким лицом и фигурой Круминьша - снова более четкий куст и фасад костела... Быть может, причиной нечеткости фигуры Круминьша было то, что он в момент съемки двигался и изображение "смазалось"? Но ведь двигался с той же самой скоростью и один из "конвоиров", а его фигура и черты очень ясны - более ясны, чем у Круминьша и второго сопровождающего. Что все это значит... Нужно получить подтверждение специалистов в том, что несоответствие теней и четкости на фотографии означает именно то, что подозревает он сам. Да, но... Лицо Грачика вытянулось в гримасу разочарования: чтобы потребовать ответа у экспертизы, он обязан представить ей достаточный материал - нужны все фотографии, на каких имелось изображение Круминьша, а ни в личном деле покойного в заводоуправлении, ни в завкоме фотографии Круминьша не нашлось. Что же касается любительских снимков, то Силс заявил, что ни он сам, ни Круминьш старались не попадать в чей бы то ни было объектив: они боялись, чтобы их фотографии не попали туда, за рубеж.