Лора Бекитт - Исповедь послушницы (сборник)

• Название: Исповедь послушницы (сборник)
• Автор: Лора Бекитт
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-14-2811-8, 978-966-14-2815-6

Единственной любовью сурового и нелюдимого инквизитора Армандо стала женщина, обвиненная в колдовстве, и она предпочла смерть его объятиям. Ее маленькая дочь заполнила пустоту в его сердце… («Дочь инквизитора»)

Пока ее мачеха купалась в роскоши, шестнадцатилетняя Катарина воспитывалась в монастыре в строгости и послушании. Выйти из него она может только под венец – и только по выбору отца! Но она уже отдала всю свою нежность молодому духовнику… («Исповедь послушницы»)

---

Женщина открыла глаза и уставилась на Мануэля. Он не понял, узнала ли она его, как и не мог сказать, понимает ли она по-испански. Пока Мануэль решал, как с ней быть, индианка неожиданно заговорила первой:

– Куда мы плывем?

Она немного коверкала слова, но, к счастью, с ней можно было объясняться.

– В Испанию, – ответил Мануэль.

– Что это?

– Это такая страна. Я там родился, – с усмешкой добавил Мануэль, подумав, что давно позабыл о том, что такое родина.

– Там живут белые люди?

– Да, много белых людей.

Лицо женщины казалось сосредоточенным и бесстрастным, но в глубине черных глаз таилась боль. На мгновение испанец увидел в них отчаяние пленницы, потерявшей надежду на освобождение.

– Твой сын? – Мануэль кивнул на мальчика.

– Да.

– Что вы делали в Гуатулько?

Индианка протянула руки, и Мануэль увидел на ее запястьях следы оков.

– Я убью всякого, кто назовет меня рабыней, – медленно произнесла женщина.

Мужчина поморщился.

– Думаю, здесь тебе это не грозит. Я могу попросить капитана высадить вас в ближайшем порту, но боюсь, что вы не сумеете добраться обратно и пропадете.

Индианка молчала, и тогда он спросил:

– Как тебе удалось освободиться?

– Когда начался ураган, люди, которые называли себя моими хозяевами, сняли с меня цепь и отпустили.

– Почему тебя держали на цепи?

– Я могла убежать. Отравить их еду. Убить.

Мануэль покачал головой. Для многих индейских племен война была образом жизни, они воспринимали ее как смысл своего существования, как искусство. Их женщины слыли настоящими амазонками, их было невозможно поработить.

– Что ты делала в доме своих хозяев?

– Готовила пищу. Они меня научили.

– Значит, ты все-таки покорилась?

– Нет. Просто я знала, что они могут отнять у меня сына.

– Из какого ты племени?

– Мапуче, или араукана, как вы нас называете.

В глазах Мануэля вспыхнул подлинный интерес. Его соотечественники могли завладеть целым миром, но только не душами и сердцами представителей этого племени.

– Араукана?! Как ты угодила к испанцам?

Ее ответ был предельно коротким:

– Была война, я попала в плен.

– Кто отец твоего сына?

– Не знаю. Бледнолицые мужчины взяли меня силой, их было много.

– В таком случае ты должна ненавидеть этого мальчишку, – пробормотал пораженный Мануэль.

Индианка смотрела на него как на глупца.

– Мать не может ненавидеть своего ребенка. Дети – это дар богов.

Мануэль быстро оглянулся и в сердцах произнес:

– Каких еще богов! Забудь о своих богах, женщина, если хочешь выжить. Отныне у тебя есть только один бог – это наш Господь. Тебя крестили?

Индианка молчала. Мануэль понял, что не добьется ответа.

– А мальчишку?

– С ним что-то делали, когда он родился, – ответила женщина с таким видом, что стало ясно: она не придает непонятному ритуалу бледнолицых никакого значения.

– Как тебя зовут?

– Хелки.

– А твоего сына?

– Ниол. На моем языке это означает «ветер».

Мануэль покачал головой.

– Час от часу не легче! Послушай, мы едем в страну, где язычников и еретиков сжигают живьем на кострах. Отныне тебя зовут Химена, запомни, Химена и никак иначе, а твоего сына… Николас. Скажи ему об этом, когда он проснется.

Вскоре мальчик в самом деле пошевелился и открыл глаза, блестящие и очень черные, как и его жесткие, прямые волосы. Он настороженно взглянул на Мануэля, однако женщина произнесла несколько слов на родном языке, и ребенок успокоился.

Испанец был уверен в том, что этот мальчик никогда не знал настоящей ласки. Мануэль слышал, что индейцы относятся к детям сурово и с самого раннего возраста обучают их различным полезным и необходимым вещам, закаляют их душу и тело. То была любовь без нежности, забота без потакания слабостям.

Ниол что-то спросил у матери, и она ответила.

– Он говорит по-испански? – забеспокоился Мануэль.

– Конечно. Он вырос среди бледнолицых.

Мануэль разглядывал ребенка с невольным любопытством. Плод насилия и жестокости, отпрыск неведомого негодяя, который никогда не узнает и не поймет, что он натворил.

Разумеется, жестокость проявляла и та, и другая сторона. Испанец вспомнил, как однажды индейцы залили в горло одного из его командиров расплавленное золото со словами: «Возьми то, за чем ты пришел».

Между тем Мануэль всегда понимал, что индейцы не были кровожадными язычниками, они были обычными людьми, со своими традициями и верой. Испанцы явились в гости туда, куда их никто не приглашал, и получили по заслугам.

Неожиданно мужчина принял решение.

– Придется сказать, что вы – мои жена и сын.

– Я не буду твоей женой, – немедленно заявила индианка.

– Ты мне не нужна! – В голосе Мануэля звучала досада. – В Мадриде меня ждут настоящие супруга и дочь.

Он прикинул, сколько лет может быть Паоле. Наверняка она немногим младше этого мальчика. Память запечатлела орущий сверток и счастливое лицо Асусены. Пожалуй, от его существования останется только этот ребенок, все остальное уйдет вслед за молодостью, иссякнет вместе с жаждой приключений, растает, как те бесплодные мечты, которым он посвятил свою жизнь.

Неожиданно на него нахлынули позабытые чувства. Надо узнать, живы ли Асусена и Паола, попытаться их отыскать, попросить у них прощения.

– Нам придется держаться вместе. Надеюсь, ты не зарежешь меня? – спросил Мануэль у Хелки.

– Нет, – презрительно произнесла индианка. – Бледнолицые ступили на тропу, которая неминуемо приведет их к возмездию. Ты получишь свое без моего участия.

– Не такой уж я плохой. – Мануэль попытался улыбнуться.

– Ты скачешь на мертвой лошади, ты не видишь снов, которые могут показать тебе твое будущее, не умеешь слушать свое сердце, к тому же ты ничего не помнишь.

Мануэль хотел сказать, что постарается вспомнить, но передумал. Вместо этого он промолвил:

– Вы наверняка хотите есть. Я попытаюсь что-либо раздобыть. Будет лучше, если Николас пойдет со мной.

Мальчик вопросительно уставился на мать. Та кивнула, и тогда он направился за Мануэлем.

Вокруг было удивительно красиво. Корабль летел вперед, как гигантская птица, солнце осыпало волны золотом и серебром, дул сильный, свежий ветер; надутые паруса казались почти прозрачными.

Мануэля охватило глубокое чувство умиротворения, он отдыхал от той бесплодной суеты, в которой проходили его дни, и благодушно взирал на колеблющуюся воду, в которой кое-где виднелись косяки рыб, напоминавших серебряные иголки.

Внезапно мальчик, тоже смотревший на океан, подскочил к борту и воскликнул:

– Смотрите, что это?!

Между волн мелькали упругие гладкие спины дельфинов, которые резвились, время от времени выпрыгивая из воды. Окружавшие их клочья пены напоминали лебяжий пух.

– Это дельфины.

– Какие большие!

– Да.

– А океан! Я не знал, что он такой огромный!

В этот миг отпечаток мрачности на лице Ниола, роднивший его с матерью, исчез, и Мануэль увидел перед собой обыкновенного мальчишку, веселого и восторженного.

Сын Хелки хорошо говорил по-испански, и Мануэль подумал, что мальчуган, возможно, сумеет приспособиться к новой жизни. А вот что делать с женщиной, он не знал.

Мужчина заметил на груди мальчика один из тех костяных амулетов, которые ему часто случалось видеть у индейцев, и сказал:

– Было бы неплохо, если бы ты снял эту штуку.

Ниол схватился за амулет рукой, полоснул Мануэля холодным взглядом продолговатых, непроницаемо-черных глаз – мужчине почудилось, будто его хлестнули по лицу туго скрученной плетью, – а после обронил с недетским бесстрашием и достоинством:

– Это мое. Ты ничего в этом не понимаешь и не можешь мне указывать!

«Вот так волчонок!» – подумал изумленный испанец.

– В той стране, куда мы едем, принято носить крест, а не языческие побрякушки, – заметил он, не сомневаясь в том, что его слова останутся без внимания.

Мануэлю удалось раздобыть мясную похлебку, сушеную рыбу и хлеб. Хотя Хелки и ее сын явно были голодны, они ели неторопливо, а не жадно, как бывало с самим Мануэлем, когда после долгих скитаний в его руки попадала какая-то пища. Он решил, что придется купить женщине и мальчику новую одежду, и с тревогой подумал о том, каких еще забот потребуют от него неожиданные попутчики.

Впрочем, они ничего не требовали. Хелки была мудра и вместе с тем наивна, как ребенок. Индианка воспринимала жизнь такой, какая она есть, а ее мальчишка и подавно. К счастью, после того как испанец щедро заплатил капитану за путешествие, странную троицу никто не беспокоил, даже священник не задавал им никаких вопросов.

Ночью Мануэль не спал. Он лежал и слушал однообразный шум волн, глядел на черный занавес неба, расшитый блестками звезд, и ощущал, как в сердце с неумолимой силой проникает чувство приближения к родине. Он не ожидал этого и мог только догадываться, что чувствует Хелки по мере того, как ее край навсегда исчезает в необъятной дали.