Иннокентий Анненский - Великие поэты мира: Иннокентий Анненский

• Название: Великие поэты мира: Иннокентий Анненский
• Автор: Иннокентий Анненский
• Жанр: Поэзия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-7057

Иннокентий Федорович Анненский называл себя «сыном больного поколения», скептическое настроение рубежа веков повлияло на умонастроения поэта, и его творчество проникнуто духом сокрушения ложных кумиров, не оправдавших себя святынь. Критический разум стал в его лирике единственнымсудьей происходящего. Этот разум хотел узнать точную меру способности современного человека к любви. Литературное влияние Анненского на возникшие вслед за символизмом течения русской поэзии, такие как акмеизм, футуризм, – очень велико. В книгу И.Ф. Анненского вошли стихотворения: в полном объеме сборники «Тихие песни» и «Кипарисовый ларец», а также произведения, не вошедшие в эти книги.

---

А больно, так разве чуть-чуть.

И все-таки лучше довольно,

Задуй, пока можно задуть…

На сердце темно, как в могиле,

Я знал, что пожар я уйму…

Ну вот… и огонь потушили,

А я умираю в дыму.

На закате

Посв. Н. П. Бегичевой

Покуда душный день томится, догорая,

Не отрывая глаз от розового края…

Побудь со мной грустна, побудь со мной одна:

Я не допил еще тоски твоей до дна…

Мне надо струн твоих: они дрожат печальней

И слаще, чем листы на той березе дальней…

Чего боишься ты? Я призрак, я ничей…

О, не вноси ко мне пылающих свечей…

Я знаю: бабочки дрожащими крылами

Не в силах потушить мучительное пламя,

И знаю, кем огонь тот траурный раздут,

С которого они сожженные падут…

Мне страшно, что с огнем не спят воспоминанья,

И мертвых бабочек мне страшно трепетанье.

Минута

Узорные тени так зыбки,

Горячая пыль так бела, —

Не надо ни слов, ни улыбки:

Останься такой, как была;

Останься неясной, тоскливой,

Осеннего утра бледней

Под этой поникшею ивой,

На сетчатом фоне теней…

Минута – и ветер, метнувшись,

В узорах развеет листы,

Минута – и сердце, проснувшись,

Увидит, что это – не ты…

Побудь же без слов, без улыбки,

Побудь точно призрак, пока

Узорные тени так зыбки

И белая пыль так чутка…

Аметисты

Глаза забыли синеву,

Им солнца пыль не золотиста,

Но весь одним я сном живу,

Что между граней аметиста.

Затем, что там пьяней весны

И беспокойней, чем идея,

Огни лиловые должны

Переливаться, холодея.

И сердцу, где лишь стыд да страх,

Нет грезы ласково-обманней,

Чем стать кристаллом при свечах

В лиловом холоде мерцаний.

Только мыслей и слов…

Только мыслей и слов

Постигая красу, —

Жить в сосновом лесу

Между красных стволов.

Быть как он, быть как все:

И любить, и сгорать…

Жить, но в чуткой красе,

Где листам умирать.

Осенняя эмаль

Сад туманен. Сад мой донят

Белым холодом низин.

Равнодушно он уронит

Свой венец из георгин.

Сад погиб…

А что мне в этом.

Если в полдень глянешь ты,

Хоть эмалевым приветом

Сквозь последние листы?..

Анненский в последний период жизни

Сверкание

Если любишь – гори!

Забываешь – забудь!

Заметает снегами мой путь.

Буду день до зари

Меж волнистых полян

От сверканий сегодня я пьян.

Сколько есть их по льдам

Там стеклинок – я дам,

Каждой дам я себя опьянить…

Лишь не смолкла бы медь,

Только ей онеметь,

Только меди нельзя не звонить.

Потому что порыв

Там рождает призыв,

Потому что порыв – это ты…

Потому что один

Этих мертвых долин

Я боюсь белоснежной мечты.

У св. Стефана

Обряд похоронный там шел,

Там свечи пылали и плыли,

И крался дыханьем фенол

В дыханья левкоев и лилий.

По «первому классу бюро»

Там были и фраки и платья,

Там было само серебро

С патентом – на новом распятьи.

Но крепа, и пальм, и кадил

Я портил, должно быть, декорум,

И агент бюро подходил

В калошах ко мне и с укором.

Заключение

Всё это похоже на ложь, —

Так тусклы слова гробовые.

…………………………

Но смотрят загибы калош

С тех пор на меня, как живые.

Последние сирени

Заглох и замер сад. На сердце всё мутней

От живости обид и горечи ошибок…

А ты что сберегла от голубых огней,

И золотистых кос, и розовых улыбок?

Под своды душные за тенью входит тень,

И неизбежней всё толпа их нарастает…

Чу… ветер прошумел – и белая сирень

Над головой твоей, качаясь, облетает.

…………………………………

Пусть завтра не сойду я с тинистого дна,

Дождя осеннего тоскливей и туманней,

Сегодня грудь моя желания полна,

Как туча, полная и грома и сверканий.

Но малодушием не заслоняй порыв,

И в этот странный час сольешься ты с поэтом;

Глубины жаркие словам его открыв,

Ты миру явишь их пророческим рассветом.

Сумрачные слова

За ветхой сторою мы рано затаились,

И полночь нас мечтой немножко подразнила,

Но утру мы глазами повинились,

И утро хмурое простило…

А небо дымное так низко нависало,

Всё мельче сеял дождь, но глуше и туманней,

И чья-то бледная рука уже писала

Святую ложь воспоминаний.

Всё, всё с собой возьмем. Гляди, как стали четки

И путь меж елями, бегущий и тоскливый,

И глянцевитый верх манящей нас пролетки,

И финн измокший, терпеливый.

Но ты, о жаркий луч! ты опоздал. Ошибкой

Ты заглянул сюда, – иным златися людям!

Лишь сумрачным словам отныне мы улыбкой

Одною улыбаться будем!

Старые эстонки Из стихов кошмарной совести

Если ночи тюремны и глухи,

Если сны паутинны и тонки,

Так и знай, что уж близко старухи,

Из-под Ревеля близко эстонки.

Вот вошли, – приседают так строго,

Не уйти мне от долгого плена,

Их одежда темна и убога,

И в котомке у каждой полено.

Знаю, завтра от тягостной жути

Буду сам на себя непохожим…

Сколько раз я просил их: «Забудьте…»

И читал их немое: «Не можем».

Как земля, эти лица не скажут,

Что́ в сердцах похоронено веры…

Не глядят на меня – только вяжут

Свой чулок бесконечный и серый.

Но учтивы – столпились в сторонке…

Да не бойся: присядь на кровати…

Только тут не ошибка ль, эстонки?

Есть куда же меня виноватей.

Но пришли, так давайте калякать,

Не часы ж, не умеем мы тикать.

Может быть, вы хотели б поплакать?

Так тихонько, неслышно… похныкать?

Иль от ветру глаза ваши пухлы,

Точно почки берез на могилах…

Вы молчите, печальные куклы,

Сыновей ваших… я ж не казнил их…

Я, напротив, я очень жалел их,

Прочитав в сердобольных газетах,

Про себя я молился за смелых,

И священник был в ярких глазетах.

Затрясли головами эстонки.

«Ты жалел их… На что ж твоя жалость,

Если пальцы руки твоей тонки,

И ни разу она не сжималась?

Спите крепко, палач с палачихой!

Улыбайтесь друг другу любовней!

Ты ж, о нежный, ты кроткий, ты тихий,

В целом мире тебя нет виновней!

Добродетель… Твою добродетель

Мы ослепли вязавши, а вяжем…

Погоди – вот накопится петель,

Так словечко придумаем, скажем…»

……………………………

Сон всегда отпускался мне скупо,

И мои паутины так тонки…

Но как это печально… и глупо…

Неотвязные эти чухонки…

Поэту

В раздельной четкости лучей

И в чадной слитности видений

Всегда над нами – власть вещей

С ее триадой измерений.

И грани ль ширишь бытия

Иль формы вымыслом ты множишь,

Но в самом Я от глаз Не Я

Ты никуда уйти не можешь.

Та власть маяк, зовет она,

В ней сочетались Бог и тленность,

И перед нею так бледна

Вещей в искусстве прикровенность.

Нет, не уйти от власти их

За волшебством воздушных пятен,

Не глубиною манит стих,

Он лишь как ребус непонятен.

Красой открытого лица

Влекла Орфея пиерида.

Ужель достойны вы певца,

Покровы кукольной Изиды?

Люби раздельность и лучи

В рожденном ими аромате.

Ты чаши яркие точи

Для целокупных восприятий.

Примечания

Иннокентий Анненский – художник разностороннего дарования. Это сказалось в поэтическом творчестве: лирика, стихотворения в прозе, трагедии, переводы. Анненский – автор трагедий на античные сюжеты и переводчик творений Еврипида, стихотворений Горация, Гете, Гейне, Лонгфелло, Леконта де Лиля, Бодлера, Верлена, Малларме, Рембо и других европейских поэтов, – выдающийся мастер и редкий по мощности и самобытности творец-лирик. Высоким поэтом он оставался в критической прозе и педагогических трудах. В настоящую книгу вошли стихотворения И.Ф. Анненского. Они распределены по трем разделам. В первых двух – объёме и сборники «Тихие песни» и «Кипарисовый ларец», в композиционном устроении первоизданий.

В третьем – стихотворения, не вошедшие в эти сборники.

В «Примечаниях» и «Датах жизни и творчества И.Ф. Анненского» использованы исследования и материалы А.В. Федорова – замечательного исследователя, издателя и комментатора творческого наследия Анненского; Н.Т. Ашимбаевой, А.В. Лаврова, И.И. Подольской, Р.Д. Тименчика, А.И. Червякова.

Стихотворения печатаются по изданию: Анненский Иннокентий. Стихотворения и трагедии. Л.: Советский писатель, 1990 (Б-ка поэта, Большая серия).

Стихотворения

Тихие песни

«Тихие песни» – единственный прижизненный сборник стихотворений Анненского. Вышел в Петербурге в 1904 г. под псевдонимом «Ник. Т – о», т. е. «никто», составленным из отдельных букв имени поэта. В качестве эпиграфа использована измененная строфа стихотворения «Не могу понять, не знаю…». «Скорбная банальность» названия и умышленная анонимность были не данью «декадентским соблазнам эпохи», но продуманным средством художнического самоопределения среди новаций начала века. Читатели книги не знали и не догадывались, что за странным псевдонимом скрывался немолодой, известный филолог-классик и педагог. Среди авторов рецензий были Валерий Брюсов и Александр Блок. Брюсов оценил «Тихие песни» более чем снисходительно. Блок отметил «настоящее поэтическое чутье», хотя и высказал существенные претензии. В письме Г.И. Чулкову от 19.VII.1905 г. Блок определеннее: «Ужасно мне понравились «Тихие песни» Ник. Т – о. В рецензии старался быть как можно суше; но, мне кажется, это настоящий поэт, и новизна многого меня поразила». В «Тихих песнях» было два раздела: оригинальные стихотворения и собрания переводов из ценимых Анненским французских поэтов второй половины XIX в. – «Парнасцы и проклятые».