Давид Шраер-Петров - В Камышах

• Название: В Камышах
• Автор: Давид Шраер-Петров
• Жанр: Научная Фантастика

---

Я и сам это понимаю. И тогда понимал. В Замке. Чeртова еe страсть к Архитектору. Ну кто он был? Исполнитель моих фантеллических идей. Когда вдохновение рождает эмцеквадрат. Никаких атомов. Реактивных топлив. Энергий солнца. Ну если моe диковинное свойство сродни звeздному, тогда? А эти хозяева Замка? Они пожелали. Пожелали согласиться со мной. Или пожелали плыть? Я точно не знаю, но ни в хозяевах Замка, ни в Архитекторе не было фантеллизма. А в Скалапендре? Вот она лежит на спине. Самая солнечная. Самая зловещая. Способная переходить. Кого винить? Архитектора?

Он умер. Подозревали Скалапендру. Допрашивали. Кончилось изгнанием из Замка. И отлучением меня. Хотя был приближен. Элитарен. Жена всe-таки. Я взял еe на поруки. Прошлые заслуги. Незапятнанность. А кто знает, что произошло между Пэн и Архитектором? Странная моя Ля. Скала. Единственное, что я понял - это еe свойство, родственное моему, ограничено Камышами. Как и моe - Великим Пространством. За пределами - мы обыкновенные пляжники. И никаких переходов. Фантеллизм словно смывается. У Скалапендры - вне Камышей. У меня - за пределами Великого Пространства. Она это знает. И я испытал в Гонолулу. Жрал, пил, таращился. И ни шевеления в темени. Где погреблeн третий глаз.

"Деточки, это вы всe зря вибрируете, опять вползает в научный диспут Лиловый. - У нас в подвале слух прошeл, что Камышам скоро - хана!" "Рогуля!" зовeт Пэн. Я на подхвате. Все приходят в возбуждение. От слов Лилового. От особенного выкрика-призыва Скалапендры. От еe восхитительных лопаток на стебельке позвоночника. Листьев. Или лопаток турбинки на ручейке. И убегающей к ягодицам светотени. "Этого быть не может. Нельзя нам без Камышей. Заткнись, Лиловый!" "Я только шары подбираю, милая Скала," поголубел Лиловый. "Мои каналы!" ахнул Смычок. "Информация должна быть достоверной, иначе она есть дезинформация," щeлкнул пластмассой и железом Челюсть.

Слова Лилового запали. Ночью в мансарде Пэн ластилась ко мне: "Давай, как прежде. До всего. Обними меня. Не бойся." Я и не боялся. Я знал, что способность жалить, фантеллизм Ла ограничен Камышами. Наша мансарда в чухонской дачке. Среди старого города. В глубине яблоневого сада. Одной рукой я держал яблоко. Перед губами Пэн. А другой - ласкал еe груди. И прикасался к ним губами. И притрагивался зубами. "Ты яблоко. Белый налив. Я, я тебя..." "Боишься?"" "Тебя - нет." "Гулeныш мой. Любимый. Ты один у меня." "А... я хотел спросить другое. - А... Камыши?" Она поняла про другое. Про другого. Но поняла и правду вопроса. "Ты и Камыши." "А кто любимее?" Она толкнула меня коленями в живот и увлекла в себя. "Ты - Камыши-" лепетала она, пока могла что-то произносить, пока не засмеялась и не заплакала одновременно.

Под утро я знал всe. Вернее, про еe роман с Архитектором я знал и раньше. Не надо быть фантеллистом, чтобы увидеть в глазах женщины отчуждение и страсть. Я это видел целый год, пока достраивался Замок. Те самые детали, которые превращали его в Корабль. В Корабль, способный преодолевать даже сушу. Хозяева торопили. Мои фантеллические способности были напряжены до предела. И в этом тоже крылась причина моего охлаждения к Ля. И еe, соответственно, ко мне. Я не могу в такие периоды ничего, кроме созидания перехода. Фантеллизм и земная любовь несовместимы.

Но ведь и она знала, что с Архитектором - ненадолго. Что это пройдeт. А он вообразил. Нацелился. Я ведь по-простоте душевной открыл ему возможности Замка, ставшего Кораблeм. Она знала, что ей не жить без Камышей. А мне без Великого Пространства. Хозяевам можно. Вклады. Отчуждeнность, как и среди Великого Пространства. И пляжникам. Ну, может быть, не всем. Не берусь утверждать. А мне и ей - крышка. Не умрeм, но будем влачить. Как в Гонолулу. Вспомнить страшно.

Архитектор настаивал. Он зависал над еe коленками, животом, проваливался в неe: "Узнай последнюю лепнину у него. И уедем. А там разбежимся. Мы с тобой в Нью-Йорк. Рогуля в Гонолулу. Хозяева в Швейцарию." Слава Богу я находился в фантеллизме и не поддался. Как стекло кислоте. Не поддался. Но я выходил. Скалапендра знала, что я выхожу. Стремлюсь к ней. И нанесла удар. Архитектора похоронили на городском кладбище. Посмертно увенчали. Назвали улицу. Среди Хозяев поднялся вой, взрыв негодования, потом смятение и страх. Решено было Скалапендру выслать из Замка. Я потащился за ней.

И теперь я узнаю про опасность, нависшую над Камышами. Над нашей компаньицей. Над последним островком. В конце концов - над Скалапендрой. Кем она станет без Камышей? Я понимаю, что наше сближение связано с этим страхом. Ну и что из того- Любовь. Всякое сближение связано. Связь это и есть сближение. Ночной сад. Яблоки и еe груди. И луна. И эта дьявольская сила фантеллизма во мне, которую я не использовал с тех пор, как пошeл за Ля. В изгнание. Хотя мог. И это поднималось во мне. Случалось в самых крайних ситуациях. Мальчику ноги отрезало. Дождь с радиоактивным стронцием. Какие-то вязкие унылые строки важного пляжника. Я фантеллировал. Спас. Спас. Спас.

Среди наших на пятачке между сточной канавкой и заливчиком, где размножаются пиявки и инфузории, царило уныние. "Лиловый прав. В городе полно слухов об уничтожении Камышей," вымолвил Смычок. Впервые не раскрыл футляра. "Гробик с младенчиком, деточка спит," ласкался к нему Лиловый. "Друзья, нас предали, мы в жопе," коротко, но правдиво хрустанул Челюсть. В цвет Лиловому туча поплевала в наш пятачок. Скалапендра лежала неподвижно, запелeнутая в кусок брезента. Если бы она не сказала: "Что ты молчишь, Гуль?" Если бы промолчала. Но ведь для того и ночные яблоки, которые мы вкушали. Впервые за долгие годы. Всe неспроста. По их представлениям. Но я живу среди них. И заключeн в Великое Пространство. "Вы куда, Деточка? Ещe рогульками не торгуют," проводил меня Лиловый. Остальные молчали. Ля Пэн лежала неподвижно.

Я вернулся в Замок. Хозяева ждали меня. Иначе, откуда бы лежать пропуску. У них не было дара фантеллизма. Они ориентировались. Что и почeм. Архитектор не закончил самую малость. И слава Богу! Тогда бы - конец Камышам. Замок-Корабль уничтожил бы их, двигаясь к Океану. Скалапендра знала. И ужалила. Но теперь мне ничего не помешает. Корабль перелетит над Камышами. Вместе с Хозяевами. И со мной. Гонолулу так Гонолулу! Зато Камыши останутся шуршать и слушать Смычка. И Лиловый - сыпать песочек. И Челюсть ловить мгновение, когда Пэн поменяет позу. Пляжники ничего не заметят. Корабль выпорхнет из Замка, как птенец. Пляжникам хватит и скорлупки. Для порядка. И ещe - легенды о Чернохвостке, которую ужалила когда-то моя возлюбленная.