Роман Евстифеев - Попутные песни

• Название: Попутные песни
• Автор: Роман Евстифеев
• Жанр: Песни, поэзия
• ISBN: 978-5-4474-0109-2

Книга песен, некоторые из которых пелись, а некоторые вообще не песни. Объединяет их всех одно — они рождались по ходу жизни, по пути из прошлого в будущее.

---

Сатурн

Я уйду рано утром,
Ускользну в полумраке,
Ты останешься верить
В наступление дня,
Ветер нарисовал мне
Долгожданные знаки,
Это звуки Сатурна
Призывают меня!

Заколачивай окна,
Заколачивай двери,
Запирай меня дома
На железный засов,
Я уйду дымоходом,
Просочусь через щели,
Растворюсь и исчезну,
Откликаясь на зов…

Я уйду рано утром,
Улечу незаметно,
Ты останешься верить
И смотреть в высоту,
Но если ты угадаешь
Направление ветра —
Ты увидишь мой вечный
И великий Сатурн…

1996

Происшествие в поезде

Анапест, хореи, ямбы —
Лишь усиливают грусть,
Надоело — выйду в тамбур,
Никотину надышусь.

Я наполню этим ядом
Свой могучий организм,
Беспокоится не надо,
Что короче станет жизнь,

Я вдохну широкой грудью,
Выдыхать не торопясь,
Пусть во мне подольше будет
Никотиновая грязь.

Это грязью наполняясь,
Забываю про людей,
Постепенно растворяюсь
В окружающей среде.

За окном бегут деревни
От железного коня…
Мир таинственный и древний
Входит медленно в меня…

Или мы попеременно
Превращаемся в одно,
То ли я окно Вселенной,
То ли я смотрю в окно,

И почуяв каждый атом,
Что во мне есть и во вне —
Я осяду конденсатом
На заплеванном окне.

Мужики окно откроют
Я воспряну с ветерком,
И воздушною струею
Улечу со сквозняком,

Я развеюсь над полями,
Снова в облако вернусь,
И негромкими словами
Вместе с дождиком прольюсь…

Анапест, хореи, ямбы,
Мне не смогут помешать,
Дайте только выйти в тамбур,
И свободой подышать.

1996

Часть 2. Новые циничные песни

И не ясно прохожим…

На меня недобрым смотрит взглядом
Фонарями тусклыми Москва,
Вот пришел и сел со мною рядом
День рожденья номер сорок два.
Невеселый, трезвый и серьезный,
Прям как я. Ну что же ты, давай,
День рожденья номер сорок два,
Начинай мне говорить про возраст,
Про триумфы, званья и парады,
Что меня коснулись лишь едва…
День рожденья номер сорок два,
Ты — один из лучших результатов.
И не надо больше про награды,
Про призванье веские слова,
День рожденья номер сорок два,
Проходи — мне ничего не надо.
Извини, что как-то все не кстати,
И тому причина не нова —
Дети спят, они устали за день,
Проходи негромко, бога ради,
День рожденья номер сорок два.

24 марта 2008

Быль

Вы танцевали на столе
Почти что в полуголом виде,
Такого я еще не видел,
Хотя и пожил на земле.

Вы обнажали организм
Под ритмы западного джаза,
Так буржуазная зараза
Порою украшает жизнь.

Вы, оставаясь без белья,
Казались мне еще прекрасней…
Такой вот был однажды праздник
В воображеньи у меня.

Март 2005

Мы, жившие и живущие

Нас было немного, нас мучило время,
Безумное племя назойливых стрел,
Мы жили недолго, намного быстрее,
Чем тлели коренья и сучья в костре.

Мы чуяли вечность, и тем отличались
От прочих случайно родившихся здесь,
Теряя беспечность, мы вечер встречали,
И выли отчаянно в мокрую взвесь,

Солнце спускалось, когда мы устало,
Нестройною стаей сбивались к костру,
И совокупляясь, стучали костями,
Сгребая горстями сырую листву.

2008

Как хороши как свежи были водки…

Мне хвастался пожилой инвалид,
скрюченный после инсульта,
с недвигающимися ногами,
и, видимо, неизлечимый,
что когда он был здоровым и сильным,
когда он был здоровым и сильным,
работал шофером на МАЗе,
то выпивал на спор из горла
бутылку водки,
вот так вот, подносил ко рту, и вливал в себя всю бутылку,
и бросал ее назад, бутылка разбивалась со звоном,
и все друзья в гараже удивлялись, и рассказывали знакомым,
и просили повторить,
и ничего ему не было, вот такой он был здоровый,
и когда он это говорил, то лицо его светилось,
скрюченные руки дрожали, глаза становились моложе,
и лицо казалось счастливым,
вспоминая какой он был здоровый и сильный,
здоровый и сильный, молодой и глупый,
и как хороша была водка в тех выпитых залпом бутылках.

Август 2009 года

К вопросу о репрессивных интенциях логицирующих структур

Любая мысль авторитарна.
Она пленяет и ведет,
И что Свободу нам несет
Лишь притворяется коварно.

А вот бессмылица — свободна,
Но ей служить не торопись:
Пусть даже несвободна мысль —
Но не бессмысленна Свобода.

18 октября 2009

О смирении и смерти

На поезде в Питер,
На восьмилетие в клуб,
В лифт без страховки,
В люк незакрытого колодца,
Из окна восьмиэтажного дома,
В Дом ветеранов, на праздник,
В маршрутку, до аэропорта,
В междугородний автобус,
По переходу, на зеленый сигнал светофора,
Под крышей торгового центра,
Под стенами рухнувшей школы,
На месте сгоревшей больницы,
В пяти километрах от электростанции,
Тепловой, атомной или гидро (нужное зачеркнуть)
Под вечным недремлющим оком,
С заботой о нефти, о газе, о пиве, и даже о людях,
С мечтой о великой России…
В конце концов, какая тебе разница?
Так или иначе, молча ожидать свою нелепую смерть,
Не это ли достойный финал
нелепой и маленькой жизни?

5 декабря 2009

Неисправимость бытия

Он не любил, когда она начинала плакать.
Он чувствовал себя виноватым, он ведь и был причиной.
А это случалось все чаще.
Она замолкала, смотрела на него зелеными глазами, и начинала плакать.
Близкая, любящая его женщина.
Плакала, потому что знала, что счастье, ее маленькое счастье, которого она так хотела — уже невозможно.
Его никогда не будет.
В этот момент она точно знала. В этот момент она видела все, как есть.
И начинала плакать.
И это случалось все чаще.
Она говорила сквозь слезы, ну ты меня хоть немного-то любишь?
И он отвечал, ему приходилось, надо было стараться.
Нельзя же все время уходить от ответа.
Он отвечал, он говорил неправду, и ему было стыдно.
Он обнимал ее и торопился что-то рассказать, вспомнить, отвлечь.
Он умел это делать, говорить какую-то чушь, а она так хотела, очень хотела слушать его и слушать.
Только его.
Он пытался ее рассмешить, обещал, что будут они скоро вместе, что больше ни с кем он не будет.
Что скоро они поедут туда, где никто их не знает, и будет им там хорошо и спокойно.
Хотя бы на несколько дней.
Она улыбалась. Она уходила оттуда, где все было ясно, где все было правдой.
И возвращалась в тот мир, где счастье, ее ненастоящее счастье было возможно.
Он веселил ее, рассказывал что-то смешное. И слезы почти высыхали, и все становилось как раньше.
Они тихо смеялись вместе, почти искренне и почти всерьез. Особенно она.
И не было ничего страшней, безысходней и лживее этого смеха.
Но понял он это гораздо позднее. Когда ничего,
то есть совсем ничего нельзя уже было исправить.

5 декабря 2009 года

Мой Живой Журнал

Сначала выбираю ник,
Свой аватар, ну то есть лик,
И регистрирую дневник,
И горд я этим.
И вот — из ничего возник
Мой альтер эго, мой двойник,
Так незаметно в этот миг
Попал я в Сети.

Сначала — нету длинных лент,
За восемь дней один коммент,
И сам себе я лучший френд
Довольно долго,
Я выбираю, что писать,
Чтоб не впустую словеса
По интернетам разбросать,
А чтобы с толком.

Но всходов нет, поля пусты,
Мой гениальный зуд остыл,
Но я строчу, строчу посты,
Ему так надо,
Чтоб возрастали номера,
Чтоб было больше, чем вчера,
Чтоб Франкештейн не умирал,
И я с ним рядом.

Я возбужден, ввожу логин
Движеньем резким и тугим,
Ко мне с дрожанием вагин
Летят флюиды,
И в ожидании поста
Сулят какие-то места,
Но там — одна лишь пустота,
Одни обиды.

Не ново это ремесло —
Грести веслом в потоке слов,
Кого-то быстро занесло
К деньгам и славе,
А кто попал в водоворот —
Под кат судьбина уберет,
И я гребу, гребу вперед,
Стуча по «клаве».

Но много, много раз на дню,
Я захожу в одно меню,
Когда-нибудь я применю
Такую кнопку —
Чтоб пустотой наполнить дни,
Чтоб вырваться из западни,
И все нажатием одним
Отправить в топку…

Март 2010

Гуляя по Мосту