Виталий Вавикин - Вендари. Книга вторая

• Название: Вендари. Книга вторая
• Автор: Виталий Вавикин
• Жанр: Ужасы и Мистика

Сверхлюди держат древнего в подвале и выкачивают из него кровь, чтобы продлевать свою жизнь. Дети Наследия борются с дикой порослью, расплодившейся по всему миру. Слуги древних подвергаются нападкам со стороны охотников. Молодая власть мира тьмы уничтожает вампирские клубы… Новые персонажи и судьбы тесно переплетаются с жизнями героев первой книги, продолжая сюжет, затрагивая истории древних слуг, их жизнь в далеком прошлом: первые встречи с вендари и столетия скитаний под покровом ночи, храня тайну своего бессмертия и пытаясь не сойти с ума, утратив остатки человечности.

---

– Твоя мать была проституткой?

– Думаю, к тому дню, когда появилась я, она уже и сама не помнила об этом.

– Так может твои сны были всего лишь подростковыми фантазиями? Знаешь, мне и сейчас иногда снится, как я занимаюсь любовью с женщинами. Особенно в последние месяцы. Думаю, это нормально. Это наша природа.

– Я тоже так вначале думала. Надеялась, что это так. Но… Знаешь, семья, в которой я росла, была бедной и ничего не знала о моей матери. Кроме меня у них было еще трое детей. Мать платила им хорошие деньги за мое воспитание. Они были любезны со мной, но я видела их мысли. Их дети ненавидели меня, а приемные родители терпели лишь потому, что за меня хорошо платили. Я рассказала об этом матери. Она рассмеялась. Обидевшись, я сказала, что вижу не только мысли этой семьи, но и странные сны о Вене. Мать все еще улыбалась, но я уже знала, что эти сны, эти воспоминания о ее прежней жизни не были моей фантазией. Нет. Это была действительность… – Мэйдд Нойдеккер замолчала. Взгляд у нее стал отсутствующим, устремленным в далекое прошлое.

– Твоя мать тоже умела читать чужие мысли? – спросил Макс. Мэйдд долго молчала и только после того, как Макс позвал ее по имени, качнула головой. – Значит, особенным был твой отец?

– Причем тут мой отец?

– Ну не знаю. Мне, например, от отца досталось родимое пятно на груди. Я, конечно, понимаю, родимое пятно – это не то же, что читать чужие мысли, но…

– Сомневаюсь, что дело в моем отце. Полагаю, виной всему кровь Гэврила, которую пила моя мать.

– Думаешь, кто-то из родителей Мэтокса тоже был слугой?

– Я не знаю. – Мэйдд отрешенно прикурила сигарету. Взгляд ее все еще был затуманен воспоминаниями. – Если это так, то надеюсь, он не видел ничего подобного тому, что видела я. Иногда мне начинало казаться, что настанет день, я проснусь, а в моей голове будет по-прежнему сознание моей матери, которая бродила ночами по улицам старой Вены, продавая свое тело.

– Но ведь этого не случилось.

– Верно. Не случилось. Она умерла, и сны умерли вместе с ней.

– Сказал бы, что все не так плохо, но как-то язык не поворачивается.

– Потому что умерла моя мать?

– Ну, да.

– Здесь тоже не все так просто… Понимаешь, когда ушли одни сны, их место заняли другие. И сейчас я думаю, что быть шлюхой в Вене не так уж плохо.

– Что может быть хуже?

– Гэврил. Эта тварь снится мне каждую ночь. Снится с тех самых пор, как умерла моя мать. Он приходит ко мне и рассказывает о своем древнем роде, о своей жизни. Ты знаешь, оказывается, у этих тварей нет женщин. Они убили их много тысячелетий назад, потому что боялись, что им не хватит пищи, чтобы прокормить свое потомство. Им не хватит нас – людей, понимаешь. Об этом говорит мне Гэврил, а потом берет меня, как женщину, потому что, по его словам, я похожа на последнюю самку их чертового рода. Не знаю, можно ли назвать это сексом, скорее нечто омерзительное, нечеловеческое, особенно все эти разговоры о потомстве… – Мэйдд Нойдеккер замолчала, и Макс подумал, что сейчас она вновь погрузится в воспоминания, но вместо этого она начала рассказывать о мужчинах, с которыми встречалась. – …Правда не долго. Их пугали мои сны, мои ночные крики. Они хотели объяснений, а когда я пыталась быть честной, пугались еще больше, считали меня сумасшедшей. Знаешь, я ведь ходила на прием к психотерапевту, чтобы он выписал какие-нибудь пилюли, и я могла не видеть сны, но… Но Гэврил звал меня. Звал каждую ночь. И я не могла думать ни о чем другом, кроме этого. Да и сложно наладить стабильные отношения с мужчиной, когда каждую ночь тебя насилует уродливая тварь, который тысячи лет. Сначала ты борешься, сопротивляешься изо всех сил. Но силы покидают тебя, и однажды приходит понимание, что ты просто лежишь под этим монстром и смиренно принимаешь свою судьбу. Боюсь даже подумать, что будет потом. Я полюблю Гэврила? Начну получать удовольствие от этого? Нет. Проще убить себя. Клянусь. Я пыталась. Сначала хотела перерезать себе вены, потом спрыгнуть с моста, но каждый раз желание жить побеждало. Поэтому я решила убить Гэврила. Не знала как, но это было лучше, чем пытаться убить себя.

– И что ты собираешься делать сейчас? – спросил Макс Бонер. – Что ты собираешься делать, узнав что твой мучитель сам превратился в жертву?

– Ты думаешь, пара десятилетий плена что-то значат для существа, которое старо, как мир?

– Я не знаю.

– Я знаю. Мои сны знают. Эта тварь – хищник, охотник. А мы для него лишь пища. И то, что Мэтокс сумел пленить его, ничего не значит. Рано или поздно оно вырвется и заставит своих мучителей заплатить за годы плена. Хотя, думаю, это уже происходит. Его кровь меняет Мэтоксов. Нужно лишь время, и в конечном итоге они из хозяев превратятся в рабов.

– Значит, нужно убить его.

– Боюсь, убить эту тварь будет еще сложнее, чем найти.

– Ты можешь поговорить с Мэтоксами, рассказать им то, что рассказала мне.

– Сомневаюсь, что они поймут. А если и поймут, то что они смогут сделать? Мать говорила, что убить эту тварь может лишь другая такая же тварь. Не знаю, как это происходит, но…

– Так значит таких, как Гэврил, много? – Макс почувствовал, что ему не хватает воздуха.

– Налей себе выпить. Иногда это помогает, – сказала Мэйдд Нойдеккер. Макс кивнул, достал из холодильника пиво. – Лучше возьми что-нибудь покрепче, – посоветовала Мэйдд.

– Нет ничего крепче. – Макс открыл бутылку, сделал несколько жадных глотков. Пиво показалось ему каким-то слишком холодным и слишком горьким.

– Еще не передумал спасать Ясмин? – осторожно спросила Мэйдд.

– Спасать? Но как? Разве ты сама только что не сказала, что мы не можем убить эту тварь?

– Когда я была ребенком, мать часто водила меня на балет. Там была одна женщина, Саша Вайнер. Они были знакомы с моей матерью еще с тех времен, когда жили в Вене. Жили много веков назад. Понимаешь?

– Ты думаешь, та балерина тоже слуга?

– Нет. Слуги не ведут общественную жизнь. Но она знала мою мать, знала ее хозяина. И она уже давно прожила на земле больше отмеренного ей срока.

– А если это ничего не даст?

– У тебя есть идея получше?

– Я не знаю… – Макс снова почувствовал, как голова начинает идти кругом. – Просто для меня все это слишком круто. Особенно так сразу. Понимаешь?

– Думаешь о том, чтобы сбежать? А что потом? Что будет, когда я уеду? Вернешься сюда и притворишься, что ничего не случилось?

– Я не знаю… – Макс заглянул на дно пустой бутылки в своей руке. – Пожалуй, мне нужно еще выпить. – Он открыл холодильник, увидел, что пива больше нет, выругался, ждал какое-то время, что его новая знакомая что-то скажет, затем снова выругался, сказал, что принесет ей чистое постельное белье.

– Я все еще могу уйти рано утром, пока ты спишь, – сказала Мэйдд, когда он вернулся из спальни. Макс долго смотрел на нее, затем качнул головой. – Макс! – позвала она, когда он, забрав сигареты, хотел оставить ее одну в гостиной. – Ты не мог бы остаться со мной? – на ее губах появилась неловкая улыбка. – Этот старый диван достаточно большой, а мои сны, когда Гэврил рядом, такие ясные, что…

– Хочешь, чтобы я разбудил тебя, как только тебе приснится кошмар?

– Если тебе не сложно.

– Не сложно.

Макс закурил еще одну сигарету, сел на стул и долго смотрел, как Мэйдд неловко застилает диван. Потом она позвала его к себе.

Глава вторая

1902 год. Вена. Четырнадцатая выставка Сецессиона.

Саша Вайнер приехала сюда только для того, чтобы увидеть свою скульптуру. Полотно пассажирской железной дороги тянулось вдоль русла реки Вены. Саша Вайнер никуда не спешила. Для нее этот день должен был стать хорошим отдыхом. Легкое волнение, которое появилось, когда она увидела созданное из каменных параллелепипедов здание, было приятным, почти желанным. Саша остановилась, запрокинула голову. Центральный шестигранник здания был увенчан позолоченным куполом. Орнамент фасада переливался желтыми лавровыми листами. Чуть выше, на фронтоне, находилась надпись: «Каждому времени – свое искусство, каждому искусству – своя свобода».

Саша Вайнер прочитала эту надпись вслух, но думать о том, что хотел этим сказать художественный критик Людвиг Хевеши, у нее не было ни малейшего желания. Ведь если фраза эта находится над главным входом в венский дом Сецессиона, значит она важна, а понять художников или скульпторов порой бывает очень сложно. Для этого нужно время и много головной боли, прежде чем удастся проникнуться их видением мира. По крайней мере, именно таким был художник, с которым она познакомилась в Париже во время летних гастролей ее балетной труппы.

Он представился как Эдгар Дега и без лишних прелюдий предложил неплохие деньги за возможность нарисовать ее. На вид ему было далеко за шестьдесят, и он очень плохо видел. Когда они пришли в его мастерскую, Саша удивилась, что картина, которую он собирается создать, будет сделана углем.