Николай Агафонов - Непридуманные истории (сборник)

• Название: Непридуманные истории (сборник)
• Автор: Николай Агафонов
• Жанр: Религия
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91761-230-0

Священники живут в ином измерении, вернее, на грани измерений. Предстоящих пред Богом в алтаре освещает особый Свет, соприкосновение с Вечностью, а вот за вратами храма начинается мир, кипящий и бурлящий страстями. В рассказах отца Николая нет прямых проповеднических назиданий, но его герои, безусловно, запомнятся навсегда: ведь это люди, которые вселяют веру в добро, в любовь и в Бога. Автор точно передает дух эпохи: гибельные 20–30-е годы, подарившие надежду 80-е, разочарование 90-х и нынешнее, еще не совсем осмысленное время.

---

– Господь милостив. Может быть, Он нас сюда для этого прощения и привел. Ты знаешь, удивительно на меня твой валидол подействовал. Вставай, старина, пойдем к Кольке, он простит – и Бог нас тогда простит.

В это время напротив стога остановилась лошадь, запряженная в телегу. Соскочив с телеги, к ним подошел мужик и, поздоровавшись, спросил:

– Вы, отцы честные, отколь и куда идете?

– Да вот направляемся в Благодатовку к отцу Николаю.

– Ой, мать честная, и я туда же, договориться с батюшкой хлеб освятить, а то скотинка часто болеть начала. Садитесь на телегу, подвезу.

Он подбросил на телегу сена и помог усесться владыкам. Затем, звонко причмокнув, встряхнул вожжами:

– Н-но, родимая!

И лошадка покорно зашагала, пофыркивая на ходу.

Мужичок оказался словоохотливый. Рассказал, какой хороший у них батюшка Николай и как все его любят не только в Благодатовке, но и у них в Черновке.

– Матушка у него больно хорошая была, такая добрая, ласковая со всеми. Только шибко хворала, да Господь смилостивился над нею: на Пасху причастилась, сердешная, и померла. Говорят, коли после причастия, да и на Светлой помер, то прямиком в рай. Так ли это?

– Так, так, – подтвердил Палладий.

За перелеском открылся вид на деревню Благодатовку. Посреди деревни стоял однокупольный деревянный храм с колокольней. Вокруг него, как сиротинушки, жались около пятидесяти крестьянских дворов. Около деревни пробегала небольшая речка, а сразу за деревней начиналась березовая роща.

– Красота-то какая, – восхитился митрополит.

– Да, красота, – поддакнул мужик. – Только все равно молодежь бежит в город. Тут ведь у нас развлечений никаких нет, а работа крестьянская тяжелая. А в городе что? Отработал смену – и ноги на диван.

Мужик довез их до самой церковной ограды и, высадив, сказал:

– Я тут к куме заеду, хозяюшка моя велела кое-чего передать. Потом приеду к батюшке, надо договориться к нам поехать в Черновку.

Архиереи поблагодарили мужика и, открыв калитку, вошли в церковную ограду, крестясь на храм. В глубине двора, около сарая, они увидели мужика, который колол дрова. Рядом священник в коротком стареньком подряснике собирал поленья и носил их в сарай. Набрав очередную охапку, он обернулся на скрип калитки и замер в удивлении, воззрившись на двух идущих к нему архиереев. Потом дрова посыпались из его рук на землю, и отец Николай почти бегом устремился навстречу владыкам. Оба архиерея повалились перед ним на колени. Отец Николай, оторопев, остановился, пробормотав:

– Господи, что это со мной творится, – и осенил себя крестным знамением: – Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его…

– Ну вот, Ваня, мы теперь не друзи ему, а врази. Мы к тебе, Николай, с покаянием. Прости нас, Христа ради.

Отец Николай подбежал к ним, бухнулся на колени:

– Благословите, владыки, меня, грешного, я уж было подумал – наваждение бесовское.

Он обнял их обоих. Три поседевшие головы соединились вместе. Так, прижавшись друг к другу, они простояли минут пять молча. Затем отец Николай вскочил и помог подняться архиереям. Все стали смеяться, хлопать друг друга по плечам, что-то говорить в радостном волнении. Говорили все разом, никто никого не слышал, но все были счастливы. Потом вместе пошли на сельское кладбище и отслужили литию на могиле матушки Ольги. Когда пришли в дом, там был накрыт ужин. К этому времени по распоряжению отца Николая на буксире притащили «уазик». За столом сидели долго, вспоминая былое и радуясь, что они теперь все вместе, как когда-то в студенческой юности. Трое друзей помолодели не только душой: глаза горели молодым блеском и морщины расправились.

Спохватившись, отец Николай сказал:

– Я ведь сегодня собирался служить службу полиелейную, завтра празднуем память равноапостольной княгини Ольги, матушкин день ангела. Каждый год службу в этот день правлю, сегодня-то мало кто будет, а завтра к литургии народу много придет и из соседских деревень.

– Ну вот что, – сказал митрополит, – мы будем с тобой служить.

– Архиерейских облачений у меня нет.

– А мы с Палладием и иерейским чином послужим с удовольствием, две ризы-то у тебя еще найдутся?

– Конечно, владыко, как благословите. – И отец Николай мечтательно добавил: – Вот бы архиерейское богослужение… Народ здешний такого еще ни разу не видывал.

– Будет тебе завтра архиерейская служба, – заверил Палладий. – Где у тебя тут телефон?

Дозвонившись до секретаря, он распорядился:

– Завтра к половине девятого утра с протодиаконом и иподиаконами – в деревню Благодатовку. Будем литургию служить, да не забудьте для митрополита облачение взять.

Утром, еще не было восьми часов, а уж иподиаконы суетились в храме, расстилая ковры и раскладывая облачения. Слух быстро разошелся по народу о прибытии архиереев, и в храм пришли даже те, кто туда никогда не ходил.

На малом входе архиепископ Палладий склонился к митрополиту и спросил:

– Если я надену на отца Николая крест с каменьями, ты у Святейшего подпишешь ходатайство?

– Не мелочись, я и митру подпишу.

Палладий снял с себя крест, надел его на отца Николая, а митрополит снял свою митру и, провозгласив «аксиос», водрузил на голову совсем ошарашенного настоятеля.

После службы и обеда Палладий засобирался домой, а владыка митрополит сказал:

– Ты не обижайся, но чего я поеду в город? И так надышался в Москве всякой гари. Поживу здесь с недельку как человек.

Но недельку митрополиту как человеку пожить не удалось. Назавтра позвонили из Патриархии и сказали, что вместо заболевшего Никанора ему надо срочно лететь в Африку на международную конференцию «Мир без ядерного оружия».

Прощаясь с отцом Николаем, он грустно спросил:

– Ты ни разу не видел танец эфиопских епископов под барабан?

– Нет, – ответил озадаченный отец Николай.

– Счастливый ты человек, хотя, впрочем, зрелище это прелюбопытное.

Октябрь 2002. Село Нероновка Самарской области

Колдовские сети

Светлана ничему не верила до последней минуты. Не верила, когда шла по тому адресу, который ей указала подруга. Не верила, когда поднималась по заплеванной лестнице вонючего подъезда блочной пятиэтажки. Не верила, когда остановилась перед обшарпанной дверью указанной квартиры. Не верила, а потому и не решалась нажать кнопку звонка. Стояла, размышляя о том, какой же она может оказаться дурой, если на вопрос: «Не у вас ли мой муж Слава?» – ее поднимут на смех. Терзаясь сомнениями, она вдруг ясно осознала, что еще больше боится другого. Боится, что все это окажется правдой. Как тогда эту правду принять? Светлана повернулась к лестничному маршу и уже взялась за перила, но потом, пересилив желание капитулировать, так ничего и не узнав, снова вернулась к двери. Вместо того чтобы нажать на кнопку звонка, она робко постучала. Дверь тут же открылась, как будто ее ждали. На пороге стояла миловидная девушка, вопросительно улыбаясь. Света в растерянности улыбнулась девушке в ответ.

– Вам кого? – спросила та, видя замешательство Светланы.

Но Света смотрела уже не на девушку, а на коричневые мужские ботинки, стоящие в прихожей. Сомнений быть не могло – это Славины ботинки. Робость как рукой сняло. Она молча оттолкнула девушку и решительно шагнула в квартиру. За кухонным столом сидел ее муж Слава в стоптанных домашних тапочках на босу ногу, в трикотажных спортивных штанах и майке. Он спокойно покуривал сигарету, как у себя дома. На столе стояли бутылка шампанского и букет гвоздик, лежала коробка конфет. Увидев Свету, Слава поперхнулся дымом и растерянно залепетал:

– Светик, ты как? Ты откуда?

Светлана в молчаливой ярости подошла к столу, выхватила из воды гвоздики и с размаху хлестко ударила ими мужа по лицу раз и другой, так что головки цветов брызнули в разные стороны алым фейерверком. Сзади в Светлану вцепилась хозяйка квартиры. Лучше бы она этого не делала. Остатки букета прошлись и по ее лицу. Так же молча Света развернулась и выбежала из квартиры. Сбегая вниз по лестнице, она истерически хохотала, а сердце ее в это время сжималось от нестерпимой боли, причиненной предательством самого дорогого человека. Она быстро шла по улице, до ее сознания стала доходить суть происходящего. А суть эта была страшна: рухнула вся ее жизнь, надежды и мечты, а главное, любовь. Чтобы хоть как-то отогнать от себя осознание этой ужасной реальности, она без конца повторяла: «Это подлость, какая же это подлость!»

Холодный мартовский ветер сушил ее горячие слезы, которых, впрочем, она не замечала. Уже подходя к своему дому, Света вспомнила растерянную физиономию мужа, и у нее снова вырвался истерический хохот. При этом мелькнула досадливая мысль: «Как жаль, что Славка продешевил и не купил вместо гвоздик розы». В своем мстительном воображении она еще раз отхлестала мужа и его подружку, но уже розами с длинными крепкими шипами. Поднимаясь в лифте, она продолжала мысленно охаживать своих обидчиков букетом роз, пока их физиономии не превратились в сплошное кровавое месиво.