Вадим Бурлак - Русский Париж

• Название: Русский Париж
• Автор: Вадим Бурлак
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-3022-0

Считается, что русские начали узнавать Париж с 1717 года, когда Петр I подписал верительные грамоты первого русского посла во Франции. И все же это знакомство состоялось гораздо раньше! Еще в 1054 году французский король Генрих I задумал жениться на «воплощении мудрости и красоты» — русской княжне Анне Ярославне, будущей королеве, которая оставила на века память о своей жизни во Франции. С тех пор русских всегда манил и манит Париж. В чем тайна его притяжения и очарования? Автор книги, известный писатель и путешественник Вадим Бурлак, открывает неизвестный мир русского Парижа и увлекает читателя невыдуманными «русскими историями», полными тайн, загадок и романтики.

---

Он тут же стал бить Василия Кирилловича, затем вышвырнул его из приемной и велел арестовать.

Хоть и не любил Волынского фаворит императрицы, но в расправу над поэтом не вмешался.

Спустя несколько часов кабинет-министр заглянул в арестантскую камеру, где находился, в который раз опозоренный и униженный, Тредиаковский.

Как описывал свои злоключения Василий Кириллович: «…его превосходительство прибыли и сами, велели с меня снять шпагу и всего оборвать и бить палкою по голой спине. Дано мне с 70 ударов. Потом всего меня изнемогшего отдали под караул, где я ночевал на среду, твердя наизусть стихи, хотя мне уже не до стихов было.

В четверток призван я был в дом к его превосходительству, где был взят пред него и много бранен. А потом объявил он мне, что расстаться хочет со мной еще побивши меня.

Я с великими слезами просил его превосходительство умилостивиться надо мною, всем уже изувеченным, однако не преклонил он сердца, так что тот час велел караульному капралу бить меня палкой десять раз, что и учинено. Потом отпустил меня домой с такими угрозами, что я еще ожидаю такого же печального от него несчастия…».

Об этом ли мечтал поэт в молодости, в Париже, когда готовился вернуться на родану и служить Отечеству?

«Ах, грезы Парижа, — не возвратны, как молодость…» — писал другой русский поэт в ином веке. Но, возможно, так думал и Василий Тредиаковский.

В виде наказания

Однажды он обратился к Бирону с просьбой назначить его секретарем к русскому посланнику в Париже Антиоху Кантемиру. Герцог сообщил об этом императрице.

Анна Иоанновна возмутилась:

— Вскормили, взлелеяли безродного, а он, неблагодарный, к французам решил податься!.. До конца дней своих будет предо мной на брюхе елозить!..

«На брюхе» Тредиаковскому вроде бы не приходилось, а вот на коленях не раз ползал перед государыней. Когда поэт приносил Анне Иоанновне очередную оду, его заставляли от дверей зала до трона передвигаться на коленях.

Императрица и ее двор насмехались не только над автором, но и над его творениями. Иногда Анна Иоанновна в шутку наказывала приближенных: заставляла заучивать отрывки из творений Василия Кирилловича.

Подобную «шутку» приписывали и императрице Екатерине II. «Залегкую вину» ее придворные были обязаны прочесть страницу-другую из произведения Тредиаковского «Телемахида», — отмечали современники.

Не менее болезненными для Василия Кирилловича были насмешки собратьев по перу. Известно, что Михаил Ломоносов и Александр Сумароков относились к творениям Тредиаковского пренебрежительно. От полемики по поводу ямбов и хореев поэты переходили к неприкрытым оскорблениям.

В своей комедии Сумароков вывел Василия Кирилловича под видом бездарного пошлого Тресотинуса.

Еще дальше в развенчании коллеги пошел Ломоносов. В его эпиграмме на Тредиаковского есть и такие строки:

Языка нашего небесна красота
Не будет никогда попрана от скота….

Василий Кириллович не остался в долгу и в ответной эпиграмме выдал Михаилу Васильевичу:

Когда по твоему сова и скот уж я,
То сам ты нетопырь и подлинно свинья…

И талантам свойственна горячность и несдержанность в выражениях.

«Задуманное исполню!..»

С воцарением в 1741 году Елизаветы Петровны положение Тредиаковского при дворе лишь ухудшилось. Хотя именно Елизавета пожаловала его «по докладу сената, в профессоры Академии».

Несмотря на невзгоды, Василий Кириллович не раз заявлял: «Хоть на коленях, а задуманное исполню!..».

Александр Петрович Сумароков

В 1735 году вышла в свет его теоретическая работа «Новый и краткий способ сложения российских стихов», в которой он доказывает необходимость реформы старого силлабического стиха. А спустя несколько лет Тредиаковский предложил реформировать правописание на фонетической основе.

Он постоянно занимался переводами с французского и с латыни. Благодаря ему русский читатель познакомился с девятитомной «Древней историей» и шестнадцатитомной «Римской историей» Шарля Роллена. Его лекции Тредиаковский слушал в Париже.

Позднее Василий Кириллович перевел на русский язык и издал труд еще одного французского автора: «История о Римских императорах» Ж.-Б. Кревье в четырех томах. Несмотря на постоянную нужду, все эти книги Тредиаковский печатал за свой счет.

Продолжал Василий Кириллович писать и свои оды, и стихи. Да вот беда: с каждым годом все меньше его читали. Теснили более молодые — Михаил Ломоносов и Александр Сумароков, а затем — и Михаил Херасков.

Ни сожалений, ни добрых слов

С 1757 года Тредиаковский перестал посещать Академию. О причине этого отчаянного поступка он писал: «Ненавидимый в лице, презираемый в словах, уничтожаемый в делах, осуждаемый в искусстве, прободаемый сатирическими рогами, всеконечно уже изнемог я в силах…».

Спустя два года поэта уволили из Академии. С той поры он редко покидал свой дом. Его стихами и литературными переводами читающая публика больше не интересовалась. Друзей у него не было. В последние годы жизни мало кто посещал Тредиаковского.

Редким гостям он иногда признавался:

— Мечтаю отправиться пешком во Францию… Хотел бы снова идти и спрашивать у встречных крестьянок, у торговцев и странствующих комедиантов, у пастухов и у монахов: «Как пройти в Париж?»… Но, видимо, уже не доведется проведать славный град Французский, поглазеть на уличные и театральные представления, отведать ласковых и терпких вин, купить возле церкви Сент-Эсташ, у малышки Мари, горячих каштанов…

Не довелось…

Умер Василий Кириллович в Петербурге в августе 1769 года. Молчанием ответила Северная столица на смерть поэта: ни сожалений, ни добрых печальных слов.

Лишь спустя несколько лет, известный журналист, просветитель и издатель Николай Иванович Новиков напишет о Тредиаковском: «Сей муж был великого разума, многого учения, обширного знания и беспримерного трудолюбия; весьма знающ в латинском, греческом, итальянском, французском и в своем природном языке; также в философии, богословии, красноречии и в других науках. Полезными своими трудами приобрел себе бессмертную славу».

Глава вторая Его называли «Разящее перо»

Неслыханная честь, которую русские люди оказывают нашему языку, должна нам дать представление о том, с каким воодушевлением творят они на своем собственном, и заставить нас краснеть за все те пошлые писания, от которых не спастись в наш гнусный и нелепый век…

И это отнюдь не единственный урок, который преподнес нам Север…

Франсуа-Мари Вольтер

Его поэзия — поэзия ума, здравого смысла и благородного сердца…

Насмешки и ирония — вот в чем заключается талант Кантемира.

Виссарион Белинский

Удар в окно

— Вот и появился печальный вестник… — Антиох Дмитриевич приподнялся на локте, чтобы лучше разглядеть птицу за оконным стеклом.

Дрозд встрепенулся и перелетел на ветку граба. Там и застыл. В утренних сумерках он стал едва различимым среди темной кроны дерева.

— Приснилось или в самом деле дрозд стукнул в оконце? — Кантемир неожиданно усмехнулся. — Кажется, болезнь делает меня суеверным. Ах, Амалия — веселая предсказательница, где ты теперь?.. Покинула ли этот мир? Томишься ли в застенках или по-прежнему очаровываешь людей во дворцах европейских столиц, в домах знатных особ? Вот уже лет пять, как выслали тебя из Парижа… Никто не любит недобрых предсказаний: ни в кварталах простолюдинов, ни в блистательном Версале…

Дрозд все так же, неподвижно, сидел на ветке. И казалось Кантемиру, что птица пристально наблюдала за ним.

Может, раздумывала, когда нанести четыре роковые удара в оконце?.. Неужто права была Амалия?..

Предсказание в доме Фонтенеля Бернар ле Бовье Фонтенель

Шесть лет пролетело со дня их знакомства. Жаркий, солнечный сентябрь 1738 года. Мудрый и язвительный Бернар ле Бовье Фонтенель устроил в своем новом парижском доме обед для приятелей: ученых, писателей, актеров. «Встреча без шпаг, фальшивых церемоний и напыщенных дураков» — так называл организованные им обеды знаменитый ученый Фонтенель.

Из иностранцев был тогда приглашен лишь один — вновь назначенный русский посланник князь Кантемир.

Фонтенель решил позабавить после обеда своих гостей.

— Друзья, сегодня таинственная и несравненная Амалия предскажет каждому из вас судьбу, — объявил он. — Не унывайте, если будущее окажется печальным…