Александр Попов - Русский Берлин

• Название: Русский Берлин
• Автор: Александр Попов
• Жанр: Культурология
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-4275-9

Русский Берлин — «как много в этом звуке…» Именно немецкая столица в первые послевоенные годы стала центром Белой эмиграции, где нашли приют более 300 тысяч изгнанников из большевистской России. Среди них — философы и социологи, историки и правоведы, писатели и литераторы, математики и инженеры… И все же русский Берлин — это не только Серебряный век, вынужденно «переехавший» в немецкую столицу, но и писатели, художники, артисты, студенты, которые приезжали сюда в разные годы, жили здесь — и строили это необычное «поселение», выросшее из маленькой русской колонии в многотысячный «мегаполис».

---

В кружке Станкевича много говорили о славянстве, встречались с представителями других славянских народов, желавших национального самоопределения. Об одной из таких встреч рассказывает Ю. В. Лебедев в книге о Тургеневе, вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей».

«Однажды в гостинице Ягора, где часто сходились Грановский, Станкевич, Неверов и Тургенев, друзья встретились с компанией поляков. Кто-то из поляков с явным намерением уязвить русских прочел вслух французский памфлет против России и кончил чтение «возмутительным тостом для русских». Первьт вскипел Тургенев, но Грановский тотчас остановил его, прося предоставить ему уладить дело. Потом Грановский произнес примирительную речь, которую закончил так: «Вместо слова ненависти за проклятие, направленное против нас, обратим к ним слова любви. Во главе славянского развития стала Россия, а не Польша; но нам нечего гордиться: надо братски соединить все усилия в стремлении к высокой цели, единению славян и первенствующему их развитию на историческом поприще». Поляки и русские обнялись».

Берлинский кружок Станкевича просуществовал около двух лет. Весной 1839 г. возвращаются в Москву Неверов и Грановский. Летом того же года Станкевич выезжает в Италию, чтобы продолжить лечение. Но его время было уже сочтено. В июне 1840 г. он уходит из жизни в итальянском городке Нови, ему было только 27 лет.

Почти одновременно со Станкевичем в Берлин вместе с мужем приехала Елизавета Павловна Фролова (1800–1844). Спустя короткое время она организовала литературно-философский салон, ставший в конце 30-х — начале 40-х гг. XIX в. центром культурнообщественной жизни русской колонии в Берлине. «Это была женщина очень замечательная, — писал впоследствии Тургенев. — Уже немолодая (тогда ей было около сорока, но двадцатилетнему Тургеневу она казалась чуть ли не старухой. — Авт.), с здоровьем совершенно расстроенным, вскоре она умерла, некрасивая — она невольно привлекала своим тонким женским умом и грацией. Она обладала искусством… вызывать у людей ощущение непринужденности, сама говорила немного, но каждое слово ее не забывалось. В ней было много наблюдательности и понимания людей. Русского в ней было мало — она скорее походила на очень умную француженку… немножко старорежимную».

Муж Елизаветы Павловны — Николай Григорьевич Фролов (1812–1855), отставной гвардейский офицер, — также слушал лекции в Берлинском университете. Но его интересовали прежде всего землеведение и география. Впоследствии он издавал журнал «Магазин землеведения и путешествий», написал несколько крупных трудов по естествознанию, переводил «Космос» Гумбольдта на русский язык.

Из русских среди посетителей салона были К. Аксаков, И. Киреевский, к его завсегдатаями относились члены кружка Станкевича. «Его [Станкевича] Фролова очень любила и уважала, — пишет дальше Тургенев. — Она сходилась с ним в мнениях. Впрочем, я не слыхал, чтобы она с ним говорила о философии. Это было дело Вердера, который разговаривать не умел. Раз, по уходе Вердера, я не мог удержаться и воскликнул: «В первый раз слышу человека» «Да, — заметила Фролова, — жаль только, что он с одним собой знаком».

В салоне Фроловой бывали Феликс Мендельсон-Бартольди, очень гордившаяся своим знакомством с Гете экзальтированная Беттина фон Арним, профессора Берлинского университета Эдуард Ганс и Карл Вердер, член-корреспондент Санкт-Петербургской академии наук Александр фон Гумбольдт. Всеобщее внимание привлекал его друг гегельянец Карл Август Фарнгаген фон Энзе.

В период освободительных войн с Наполеоном он служил в русской армии и в составе казачьей бригады фон Теттенборна принял участие в лихой конной атаке на французов, удерживавших Берлин. В послевоенное время он стал активным проводником русской культуры в Германии, утверждая, что «двум народам суждено развиваться в тесном и живом взаимодействии». Он был первым, кто представил немецким читателям Александра Сергеевича Пушкина как поэта мировой литературы, выступил автором многих статей о других русских писателях, переводил их произведения. Пушкина фон Энзе называл «великим», в Гоголе видел «самобытную гениальность». Он впервые привлек внимание литературной Германии к творчеству «блистательного» Михаила Юрьевича Лермонтова и перевел в 1840 г. его повесть «Бэла». В своей статье «Новейшая русская литература» он отмечал, что на Лермонтова «по справедливости обращены взоры всех русских». Фарнгаген был знаком с Тютчевым, с которым встречался в Бад-Киссингене, и отмечал, что русский дипломат и поэт хорошо разбирается в немецкой философии, в частности весьма скептично относится к Шеллингу, лекции которого в Берлине посещали многие русские. «Шеллинга он [Тютчев] знает… очень хорошо, — писал Фарнгаген, — осведомлен о том, каково его положение, удивляется, что он в Берлине все еще производит блестящее впечатление». Супруга фон Энзе, прекрасная Рахиль Антония, «держала» свой салон, который, в свою очередь, посещали берлинские русские.

Салон Фроловой закрылся вслед за кружком Станкевича в связи с отъездом супругов из Берлина. Через четыре года Елизавета Павловна скончалась.

Михаил Бакунин. «За светом и спасением»

Рвался в Берлин и кружковец Михаил Александрович Бакунин (1814–1876), но сумел попасть туда только в 1840 г., когда все его друзья и знакомые оттуда в основном разъехались. В марте 1840 г. Бакунин, которому тогда было 26 лет, испрашивает у родителей разрешение на поездку за границу. Согласие было получено, но денег ему не дали. Помог Герцен, одолживший 2000 рублей. В Бердин Бакунин приехал 9 июля, здесь его ждала сестра Варвара Дьякова, вернувшаяся из Италии после смерти Станкевича. Встреча с братом немного облегчила ее грусть о потере близкого человека. Она пошла на разрыв с мужем ради Станкевича. Оказалось, для того, чтобы вскоре его и потерять.

Михаил Бакунин. Автопортрет

В Берлине Бакунин «с жадностью» изучает немецкую философию, «от которой ждал света и спасения». Прежде всего Гегеля и Шеллинга. Уже в год приезда он публикует в российских «Отечественных записках» статью о современной германской философии и другие корреспонденции из Берлина. Между тем Михаил Катков, характеризуя Бакунина в статье «Кто они, революционеры?», пишет, что в Берлине «под предлогом занятий философией он (Бакунин) предавался абсолютной праздности, хотя своей развязностью в гегелевой терминологии озадачивал добродушного Вердера, который с мистическим одушевлением преподавал в Берлинском университете логику упомянутого философа. Бакунин запечатлелся в нашей памяти под весьма характеристическим образом. Однажды в честь одного знаменитого профессора студенты устроили факельную процессию. Множество молодых людей собрались перед домом юбиляра, и когда почтенный старец вышел на балкон своего дома благодарить за сделанную ему овацию, раздалось громогласное hoch, и всех пронзительнее зазвенел у самих ушей наших знакомый голос: то был Бакунин. Черты лица его исчезли: вместо лица был один огромный разинутый рот. Он кричал всех громче и суетился всех более, хотя предмет торжества был ему совершенно чужд и профессора он не знал, на лекциях его не бывал…

Возможно, резкая оценка связана с давней ссорой Бакунина и Каткова, которая чуть не закончилась дуэлью. Незадолго до отъезда Бакунина в Берлин Катков обвинил его в том, что он распускает слухи о его (Каткова) романе с Огаревой. Словесная перепалка перешла в потасовку. Бакунин огрел палкой Каткова, тот в ответ влепил ему пощечину, после чего Бакунин вызвал Каткова на дуэль, которая, однако, сначала была перенесена в Берлин (в России оставшийся в живых дуэлянт по закону отдавался в солдаты), а потом по прохождении времени и позабылась. В этом конфликте все общие знакомые, кроме Герцена, были на стороне Каткова. Поэтому 4 октября 1840 г. на пристань в Кронштадте провожать Бакунина в Германию приехал только Герцен.

Бакунин оставил живые описания Берлина 40-х гг. XIX в. «Город хороший, музыка отличная, жизнь деловая, театры очень порядочные, в кондитерских журналов много», — писал он одному из своих друзей. Немцев он определил как «пресмешной народ». Как же иначе, если над дверью в портняжную мастерскую прусский орел простирает крылья над человеком с утюгом, рядом с которым надпись: «Под его крыльями я могу гладить спокойно».

Новые друзья

В Берлине Бакунин сближается с Иваном Тургеневым, который жил там с 1838 г. Позднее Тургенев с воодушевлением писал:

«Я приехал в Берлин, предался науке — и, наконец, я узнал тебя, Бакунин! Нас соединил Станкевич и смерть не разлучит. Скольким я тебе обязан, я едва ли могу сказать и не могу сказать: мои чувства ходят еще волнами и не довольно еще утихли, чтобы вылиться в слова».