Анна Данилова - Пожиратели таланта. Серебряная пуля в сердце (сборник)

• Название: Пожиратели таланта. Серебряная пуля в сердце (сборник)
• Автор: Анна Данилова
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-70835-2

Пожиратели таланта

Бледная кожа, огненно-рыжие волосы, красивое вечернее платье и ужасные кровоподтеки по всему телу – такой увидели известную поэтессу Любовь Горохову сотрудники полиции, прибывшие на место преступления… Она писала о любви и смысле жизни, о предназначении поэта и поэзии – а ее жестоко убили в грязном подвале жилого дома. А чуть позже в квартире Любови обнаруживают еще два трупа: ее друга-мецената, помогавшего издаваться, Северцева, и его старинного приятеля, поэта Мещерского. Создается впечатление, что кто-то задался целью убить самых талантливых литераторов в городе!..

Серебряная пуля в сердце

Стелла была зверски убита одним ударом в актовом зале гимназии… Нину кто-то жестоко умертвил в ее собственном доме… Тамара встретила ужасную смерть в туалете ЗАГСа… На первый взгляд их не связывало ничего, кроме абсолютно одинаковых кулонов на шее – золотых монет с изображением дамы в шляпке. За расследование берутся профессионалы: успешный адвокат Лиза Травина и ее незаменимые помощники – Глафира и Денис. Жертв может быть и больше, ведь всего изготовлено пять подобных золотых украшений. Но остальные «счастливицы» еще не подозревают о реальной цене таинственной дамы в шляпке…

---

– Да ей бы и угроз хватило, – заметила Глафира. – Тебе же ее мать сама говорила, что Люба боялась боли. Стоило ее пару раз ударить по лицу, и она бы все на свете бумаги подписала.

– Да? Ну, ладно. Вы же понимаете, версий-то может быть много. И эта – лишь одна из них.

Лиза открыла дверь, и они вошли в квартиру.

Маленькая прихожая, одновременно бывшая и кухней, заканчивалась деревянной, выкрашенной в белый цвет застекленной дверью, ведущей в гостиную.

– Послушайте, тут такая вонь стоит! – сказала Глафира. – Чувствуется, что здесь жил курящий человек. Все пропитано застарелым запахом табака. Смотрите, полная раковина грязной посуды. Пепельница, из которой забыли вытряхнуть окурки.

– Да уж, – Лиза, морщась, осматривала кухню.

– Стоп! – вдруг остановил их своим возгласом Мирошкин, замерев на пороге. – Ну ничего себе! Лиза, у нас труп.

Решив, что ничего страшного не произойдет, если они все-таки войдут в комнату, он позволил женщинам пройти дальше.

Большая комната с прокуренными насквозь стенами и потолком, в углу – белая, обложенная белой плиткой газовая печка. На окнах – некогда белые, а сейчас – кремового, грязного цвета занавески. В центре комнаты – круглый стол, покрытый толстой гобеленовой скатертью, на нем – грязная посуда с остатками пиршества. Вот откуда пованивало прокисшими салатами и протухшей рыбой. Не менее отвратительный и ядовитый, очень характерный дух исходил и от распростертого на полу, на вытертом красном шерстяном ковре, трупа мужчины в сером костюме. Он лежал лицом вниз. Седая шевелюра выдавала его солидный возраст.

– Неужели Северцев?! – проговорила Лиза. – Я хоть никогда и не видела его, но сразу почему-то подумала, что это он.

– Ни крови, ни иных следов убийства… Я имею в виду – он не застрелен, не зарезан, крови-то нигде не видно.

Глафира обошла труп, нагнулась, заглянула в лицо покойнику.

– У него на губах что-то… Может, рвота…

– Вот что, дорогие мои, я должен срочно позвонить и вызывать наших. Вот вам и Люба Горохова! Значит, пока она поджидала своего друга-мецената в ресторане, он в это самое время находился у нее дома?

– Судя по количеству тарелок, за столом пировало пятеро человек. Все пили-ели… Водка была дорогая, хорошая, вино французское, да и закуска тоже солидная. Я обратила внимание еще там, в кухне, на упаковки и коробки из-под рыбных и мясных консервов. Плюс дорогой балык, ветчина, сыр. Даже копченый угорь! Смотрите, вот, несколько кусков осталось. Икра! – перечисляла Лиза.

Глафира прошлась по комнате, остановилась возле письменного стола, на котором, помимо механической машинки «Robotron», высились кипы пухлых папок, стопки бумаги с печатным текстом, какие-то блокноты, записные книжки и разнокалиберные, в большинстве своем самиздатовские, поэтические сборники. Среди всего этого богатства она заметила и пузырек замазки, «штриха», точно такого же, какой обнаружили на месте убийства Гороховой.

– Здесь еще дверь, – сказала Лиза, обойдя стол и толкая дверь, ведущую, судя по всему, в спальню хозяйки.

Распахнув ее, она замерла на пороге. Толстые красные занавески едва пропускали утреннее солнце, окрасившее все предметы в комнате в кроваво-вишневые тона. В том числе и широкую неприбранную кровать с ночной сорочкой на подушке, и лежавшего рядом с кроватью на ковре мужчину в джинсах и белом (но казавшемся розовым) свитере.

– Сережа, иди сюда, здесь еще один труп!

13

Все получилось. Ее план сработал. И в это просто не верилось! Она чувствовала себя по-настоящему победителем. И эту победу она одержала над собой, вот что было ценно!

Получается, что известная формула жизни, следовать которой она не имела возможности до определенного момента, на самом деле меняет человека, делает его сильнее, смелее и развязывает ему руки.

В тот момент, когда там, в ресторане, Игорь Абросимов спросил ее – и не из праздного любопытства, – не больна ли она, он увидел в ее поведении отчаяние смертельно больного человека. Как будто она перед смертью, зная, что скоро ее не станет, решила попробовать счастье на вкус.

Да, она была счастлива – безмерно – и старалась не думать о том, что может последовать потом, когда все откроется. Как отреагирует он на ее признание в том, что она совершила? Поймет ли ее? Останется ли с ней или, разочаровавшись в ней, уйдет, даже не оглянувшись?

Первое ее утро на работе в качестве его тайной жены было незабываемым. У нее все получалось, появилась неслыханная работоспособность, а энергию просто некуда было девать! Словно ее организм обогатился еще одной кровеносной системой, и теперь новая живая кровь разливалась в ней, придавая новые силы.

Да и внешне она сильно изменилась, об этом не преминули сказать ей в форме туманных и довольно-таки скупых комплиментов ее коллеги по работе. Все случилось как в сказке, как будто ей волшебным образом изменили внешность, сделали ее настоящей красавицей.

И все же самым приятным в этом новом для нее качестве были мечты о проведенном вместе с Игорем вечере. Об их совместном ужине, о том простом человеческом общении, которого ей так не хватало всю жизнь. О мужчине, которого она любила без памяти и который отвечал ей взаимностью!

Однако в ее жизни появилось и еще кое-что, о чем она не имела права забывать. И, пока еще смутно представляя себе, как она проявит себя в новой роли, буквально через неделю после случившегося Валентина, накупив игрушек и сладостей, отправилась по известному ей адресу – в дом малютки. Встретилась с директором в ее уютном, зеленом от растений кабинете и сказала, что хотела бы удочерить девочку трех лет.

Она точно знала, что Ларочка находится здесь, вот только выдать себя побоялась. Решила, что встретится со всеми девочками этого возраста, и счастье, если среди них окажется та самая, которая ее интересует.

Директор, Людмила Сергеевна, сказала, что было бы неплохо, конечно, подготовить девочек, но потом, что-то решив про себя, заявила: может, даже и хорошо, что так получилось и Валентина пришла неожиданно, без предупреждения. Пока она может просто поприсутствовать в игровой комнате, посмотреть на детей. Возможно, директриса, увидев в посетительнице потенциальную «мамочку» (от которой можно получить и скромные комиссионные за быстро и успешно провернутое дело), отложила на потом важный разговор о самой сути происходящего: зачем этой даме нужен ребенок?

Игровая комната, устланная большим цветным ковром и заставленная по периметру низкими, выкрашенными в веселый желтый цвет стеллажами, была наполнена звуками голосов. Три огромных окна, пропускавшие много солнца, создавали иллюзию прозрачной стены комнаты, за которой в свете погожего денька расцветали пышные розовые и темно-бордовые пионы на газонах.

Маленькие дети, чей возраст Валентина в силу отсутствия жизненного опыта не могла определить, играли в большие цветные кубики, сооружая из них неправильной формы шаткие башни, и тут же, с видом самоубийц-сомнамбул, разрушали их; мальчики в одинаковых беленьких футболках и синих шортиках «ездили» на маленьких машинах, самостоятельно и самозабвенно подражая реву моторов; девочки в летних светлых платьицах тискали в пухлых ручках растрепанных кукол разных мастей, плюшевых мишек и жирафов. Валентина, устроившись на стуле в самом углу, чтобы не отвлекать детей, наблюдая за этими маленькими человечками, думала: какое счастье – они пока что не осознали, что их родители, по разным причинам, искорежили их молодые судьбы. И радость от игры, их улыбки и смех, выглядевшие со стороны настоящим детским счастьем, они на самом деле испытывают по инерции, от природы, но никак не осмысленно, как это бывает в настоящих семьях, где дети купаются в любви, заботе и нежности родителей.

Через какое-то время, прогнав ее воспоминания и помешав ее спокойному созерцанию детей, появилась Людмила Сергеевна. Показывая взглядом на ту или другую девочку, она шептала на ухо Валентине меткие и, в общем-то, вполне обнадеживающие характеристики. Это говорило о том, что эта женщина по-настоящему любит детей и успевает ко многим привязываться лично, по-женски, по-матерински, а потому желает им только добра. Так, во всяком случае, Валентине хотелось думать.

Назывались имена девочек и, автоматом, их фамилии. Сашенька Кравченко, Любочка Ванеева, Светочка Губина…

Когда Валентина услышала долгожданное – Ларочка Желткова, она вздрогнула, словно придумала эту девочку, а оказалось, что она существует в реальности.

Очень худенький ребенок, с коротко стриженными белыми волосиками и большими умными голубыми глазами. Она была похожа на неразвитый бутон маленькой женщины.

– Какая хорошенькая, – прошептала Валентина, теперь уже с совершенно новым чувством рассматривая Ларочку. На ней было белое, в синюю крапинку платье, под которым угадывалось тоненькое белое тельце. – А можно с ней поговорить?