Татьяна Русуберг - Мир в хорошие руки

• Название: Мир в хорошие руки
• Автор: Татьяна Русуберг
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-00071-103-3

Подросток Лиан Левцов, страдающий от собственного имени и проблем с родителями, получает от встретившейся на остановке незнакомки интересное предложение – стать властелином иной вселенной. Из любопытства и от отчаяния он запускает волчок – подарок странной дамы в шляпе – и переносится в совершенно незнакомый мир, состоящий из четырех плоскостей, соединенных Осью, по которой движется Ветер Времени. Едва не погибнув в пустыне Дарро, Лиан тут же оказывается в самой гуще событий – провоцирует нападение крылатых исуркхов на город людей Саттард, вступает в конфликт со стеф-вампирами, а главное – нарушает планы чужого демиурга по захвату Среднего мира. Оказывается, стать властелином не так-то просто. Сначала надо уладить проблемы дома, в Питере, где мать безуспешно ищет пропавшего сына, завуч грозит исключением из школы, а чужой демиург охотиться за таинственной женщиной в шляпе и волчком – ключом к обладанию мирами Оси…

---

Я шагнул к краю шахты. Оттуда тянуло свежим воздухом, запахами вечера, леса и почему-то водорослей. Ах да! Озеро или море, которое я разглядел из кабины «сушки», было, должно быть, совсем рядом. Странные хлюпающие звуки стали отчетливей. Я бухнулся на колени, заглянул в круглое отверстие и – нашел Машуру. Девушка сидела на балкончике, скорее напоминающем корзину воздушного шара, только вместо шара он крепился стропами к днищу «осиного гнезда». Ноги свисали наружу между прутьями решетки, руками она обхватила эти самые прутья и уткнулась в них головой. Плечи Машуры и хохолок на макушке легонько вздрагивали. В сочетании с жалобными звуками и сморканием это подсказывало один конкретный вывод.

Трус внутри меня призывал взять ноги в руки, на цыпочках отчалить в направлении депота и добровольно забаррикадировать дверь изнутри. Я всегда считал слезы самым страшным оружием женского пола. Сжав зубы, вызвал перед внутренним взором картину Машуриных воздушных антраша вокруг каннама с махайрой и оседлал шест.

– Привет!

Места на хлипком балкончике едва хватило на двоих. Мне пришлось усесться так тесно к Машуре, что мое бедро коснулось ее – теплого и туго обтянутого кожаными брюками. Девушка покосилась на меня опухшим глазом, но тут же снова спрятала лицо между руками и пробормотала что-то влажно-нечленораздельное.

– Э-э… – умно начал я. Обшарив словарный запас в поисках утешительных фраз, я обнаружил только «Не ссы, прорвемся!», что не слишком подходило для нежных девичьих ушей. Придется импровизировать!

– Слушай, не стоит так убиваться. Твой брат – полный му… Дурак то есть. То есть он, конечно, твой брат, и я не имел в виду… И не хотел… Короче, все обойдется… – я совершенно запутался и сник.

Машура оторвала голову от перил, не по-девичьи сморкнулась, зажав пальцем сначала одну ноздрю, а потом другую, ничуть не беспокоясь о том, куда полетит аппетитное содержимое. Повернув ко мне покрасневшее мокрое лицо, она воскликнула:

– Ты не понимаешь! Ничего не обойдется. Никогда! Потому что я… – она запнулась, задохнувшись на середине фразы, – я… – рыдание снова заставило ее прерваться, – неудачница! – завыв в голос, Машура хлопнулась лбом о перила так, что хлипкий балкончик под нами затрясся.

Душа моя рванулась в пятки, и как-то само собой вышло, что я – наверное, в поисках равновесия – ухватил девушку за плечи. Невероятно, но это сработало! Она оторвалась от перил и переместила хохлатую голову мне на грудь, тут же обильно залив Динешеву рубаху слезами.

– Я же… Я же хотела как лучше! – захлебываясь словами, причитала Машура у меня под подбородком. – Думала, вот покажу им всем, что и девушка может летать не хуже парней! Отправлюсь в Дарро, найду кристаллы, и тогда они поймут… Они все… – Машура сморкнулась куда-то в меня, и я обрадовался, что тряпки были заемные. – Разрешат мне ходить в летную школу, стать пилотом… А тут ты! – острый кулачок неожиданно вонзился в мой живот. Я охнул. Девушка выкрутилась из ослабевших объятий и устремила на меня горящие красные глаза. – И каннам со своей дурацкой труподелкой! Вот скажи, ну почему? – Машура вознесла к небу ладони, сложенные в отчаянном молитвенном жесте. – Почему именно сегодня? Почему именно в квадрате 254?

Я сокрушенно развел руками, насколько это позволяла тесная «корзина». Не обращая на меня внимания, девушка продолжала:

– И ведь так всегда! Что бы ни делала, за что бы ни бралась… Мама меня к ткачихам пристроила. Я разобрала станок – усовершенствовать хотела, а обратно собрать не смогла, детали лишние все время оставались. Потом были швеи. Мою работу ты видел. Тебе она тоже не понравилась, правда?

Я протестующе замотал головой, но получил локтем в бок – больно.

– Не ври! У тебя на лице все было написано!

– Я не вру, – попытался оправдаться я. – Тот коврик в «сушке» – он очень даже миленький.

Машура печально вздохнула:

– Это не мой… Это мама для Динеша сделала.

Несколько мгновений мы неловко молчали. Первой заговорила Машура, уже спокойнее и почти не всхлипывая:

– Я всегда мечтала летать. Знала, что это не женское дело, но все равно умоляла Динеша взять меня на верхние ярусы. И он взял. На кухню для пилотов. Там я работала, пока вся эскадрилья не отравилась моим грибным рагу. Тогда меня перевели в уборщицы. Рокховы яйца, сколько полов я отдраила в Летной школе! – девушка хлюпнула носом. – Но теперь меня точно вытурят. И за дело.

Машура снова уткнулась носом в перила. Похоже, меня закинуло в мир, где и слыхом не слыхали об эмансипации и равноправии полов. Глядя на теплые кружки фонариков, делавших сумерки вокруг таинственней и темнее, я размышлял, стоит ли просвещать мою собеседницу. Потом вспомнил бабу Машу, дворничиху из нашего двора, зимой скалывавшую ломом лед с тротуаров, и решил, что не стоит. Вместо этого я спросил:

– А как же ты научилась летать?

Хрупкие плечи поднялись и опали.

– Смотрела за другими. Подслушивала под дверями классов.

– И вот так просто… сама выучилась? – выпучил я глаза, но девушка, погруженная в свое горе, этого не заметила.

– Выучилась. Ну а толку-то? Я никому не нужная неудачница. Мама говорит, мне парнем надо было родиться. Люди толкуют, что моя душа по ошибке возродилась в женском теле. Я даже к старейшинам ходила, к Всевидящему Лиуи, только он сказал, что это все чепуха и суеверие. Но даже если моя душа и вправду заблудилась, так что мне-то теперь делать? Вниз головой сигануть, а потом болтаться пятьсот лет в Нижнем мире и надеяться, что в следующий раз окажусь в правильном теле? – Машура сделала движение подняться, «корзинка» угрожающе качнулась в стропах, а я снова схватил ее за плечи.

– Погоди! Не надо никуда сигать! – лихорадочно забормотал я, пытаясь усадить девушку обратно. – По-моему, ты в очень даже правильном теле… – Я почувствовал, что краснею, и отдернул руки. – И вообще, никакая ты не неудачница! Видела бы ты свой бой с каннамом, как ты его лучом жахнула – это было покруче, чем в «Звездных войнах»! – я сообразил, что девушка никогда и слыхом не слыхала о Люке Скайуокере и джедаях, но меня уже понесло. – Это я во всем виноват. Я все испортил. Я никому не нужен, а не ты!

Машура смерила меня подозрительным взглядом:

– Ну, в Дарро, положим, ты не слишком удачно вышел. Но ведь ты же маг! Маги всегда и везде нужны!

Настала пора мне снова отвалить челюсть. Это я-то?! Маг?! Насколько помнится, единственное чудо, которое я сотворил, – тотальное уничтожение аквариума в кабинете биологии с превращением золотых рыбок в летучих – никогда бы не удалось без помощи карбида, стыренного у химички. С этим чудом было связано еще одно, более яркое воспоминание, – устроенная отчимом порка и недельная отлежка дома по причине «ОРЗ».

– Никакой я не… – начал я, но тут смысл Машуриных слов просочился-таки куда-то в глубь моих извилин. – Погоди-погоди! – Шестеренки у меня в башке закрутились так, что, похоже, скрип стало слышно даже снаружи. – Ты хочешь сказать, что тут… ну, у вас в Саттарде, есть маги? Или это просто что-то, во что ты веришь, вроде переселения душ? Ты буддистка? – Я замолчал, окончательно запутавшись.

Девушка смотрела на меня с жалостью, как на слабоумного:

– Бедняжка, ты, наверное, сильно головой ударился, вон у тебя царапины. Или на солнышке перегрелся? Если ты не маг, как же ты в Средний мир попал?

Шестеренки у меня в мозгах скрипнули и стали. Так, приехали. Сначала был Дарро, потом Саттард, теперь Средний мир. И магия.

– Я не сам, – пробормотал я, пытаясь лихорадочно сложить картинку новой вселенной, как пазл. – Мне помогли.

– Ты заплатил чародею, – понимающе кивнула Машура.

Я готов был взвыть на луну, если б ее не закрывали листья-одеяла. Дама в шляпе предупреждала, но в этот момент мне стало на все наплевать. Я сидел в глубокой заднице, а скоро сяду в депот. В голове каша, под ногами – двадцать метров пустоты, в животе – неведомо из кого сваренный иновселенский суп и свернувшийся клубком страх падения.

– Нет. Мне помогли даром. Ну, почти. Я прилетел с Ветром Времени. С помощью вот этого, – я вытащил из кармана волчок, тут же поймавший свет фонарей и бросивший на лицо Машуры цветные блики. – И я не с Запада.

Глаза девушки скользнули с волчка на меня, обратно на волчок, снова на меня… Я впервые заметил, что радужки у нее не просто карие, а с оранжевыми крапинками, как очень темный янтарь.

– Поэтому у тебя такое странное имя? – тихо произнесла она.

Ну вот! Опять двадцать пять. Далось всем это мое несчастное имя!

– Нет, – отрезал я. – Оно и в моем мире странное. Я ж говорю тебе, я неудачник, причем с самого рождения! Когда мать беременная ходила, все врачи ее убеждали, что будет девочка. Они с отцом накупили все розовенькое, с рюшечками и кружавчиками. Мама имя придумала красивое, необычное – Лиана. А родился я! Да еще и мать чуть на тот свет не отправил – роды были тяжелые. Не знаю, от этого или еще от чего, но затрудняться и новое имя подыскивать родители не стали. Просто сократили Лиану до Лиана. Я до сих пор помню, как учительница в школе восхищалась, какое красивое имя у новой ученицы – Левцова Лиана, только вот написала его девочка в неправильном падеже: тетрадь кого? – Левцовой Лианы. А потом она попросила новенькую встать… – я замолчал, глядя на ночных мотыльков, толпящихся у ближайшего фонаря. Бабочки, привлеченные светом, тыкались в стекло, но не обжигались, а оранжевый огонек внутри подавался насекомым навстречу, словно хотел выйти из своего узилища и принять участие в беззаботной суете.