Элен Гремийон - Кто-то умер от любви

• Название: Кто-то умер от любви
• Автор: Элен Гремийон
• Издательство: АСТ, Corpus
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-077821-8

Среди писем с соболезнованиями по поводу смерти матери Камилла получает длинное послание без подписи, где некий немолодой человек пишет о своем детстве и о девушке, в которую он был влюблен незадолго до Второй мировой войны. С этого дня письма от загадочного анонима начинают приходить каждую неделю, и история, которая в них рассказывается, становится все более захватывающей и драматичной. Решив, что эти письма попадают к ней по ошибке, Камилла не сразу понимает, что они адресованы именно ей и имеют прямое к ней отношение. Она начинает расследование, и ошеломляющие открытия следуют одно за другим.

«Кто-то умер от любви» — захватывающий роман в романе. Действие из 1975 года постоянно переносится в предвоенное и военное время, когда на фоне планетарной трагедии разыгрывается трагедия любви, не останавливающейся ни перед чем. Эта дебютная книга 32-летней француженки Элен Гремийон сразу стала бестселлером и удостоилась пяти литературных наград. Она переведена на восемнадцать языков.

---

Я ждала две недели, но письма больше не приходили.

Этот загадочный Луи ворвался в мою жизнь, обрушил на меня свои откровения, дал понять, что моя мать мне вовсе не мать, что моя настоящая мать — якобы эта самая Анни, которая тоже умерла, а потом взял да испарился, и плевать ему на то, что я теперь ночей не сплю.

А ведь мог бы написать под конец: вот, мол, думаю, вы все поняли, Луиза — это вы; сожалею, что приходится сообщать вам об этом в такой форме, но вот мой номер телефона, позвоните, если захотите со мной поговорить…

Ну нет, моя дорогая, ты слишком много хочешь, разве такой тип решится сказать все до конца, ведь он полагает, что тайны должны умирать вместе с теми, кто ими владеет. Тогда зачем же, зачем он вообще высунулся, этот псих? Моя мать умерла — ведь умерла? Более того: обе мои матери умерли!

А вообще-то меня зовут не Луиза. И дата рождения не та. Я успокаивала себя, чем могла. И потом, я так и не нашла следов пресловутой деревушки Н., где имеется какая-то деревянная церковь. Да и все остальные признаки тоже никак не давались мне в руки.

Там на поперечной улице есть картинная галерея, сказал он, нужно пройти мимо нее и сразу повернуть за угол направо. Дом № 65. Я позвонил в дверь. Мне открыла сама мадам М. Она держала на руках ребенка.

Тщетно я копалась в самых ранних своих воспоминаниях; по-моему, мы никогда не жили в доме № 65.

«Лескалье»… Так называлась красивая вилла, возвышавшаяся посреди нашей деревни, напоминая лебедя в стае воробьев.

Мне трудно было представить себе, как это родители ни слова не сказали мне об этой вилле. Я долго разыскивала хоть какое-то место с таким названием — «Лескалье», — но ничего не нашла. В общем, сплошной туман.

А вдруг мой следующий вздох станет последним? В ужасе я затаил дыхание и, повернувшись к статуе святого Роха, мысленно стал молиться ему: он ведь исцелял умиравших от чумы, значит, может спасти и меня.

Святой Рох, Рох из Монпелье (ок. 1300–1350). Исцелял больных чумой во время паломничества в Рим. Заразившись от них, удаляется в лес. Там его врачует ангел, а пес, живущий по соседству, носит ему хлеб, и он выздоравливает. Позже умирает в тюрьме, отвергнутый родными и близкими. Его культ распространяется в XV в. по всей Европе, однако сходит на нет по мере исчезновения чумы, от которой, как все считали, святой умел исцелять. Святого Роха можно узнать на изображениях по посоху, который он держит в руке. Иногда его изображают также с сумой на плече, в шляпе и плаще паломника. Рядом с ним тот самый пес, он приподнимает полу плаща святого Роха, чтобы была видна чумная язва на его ноге. Ему молятся, когда на город обрушиваются эпидемии опасных болезней. Святому Роху посвящены десятки церквей и часовен, его статуи можно увидеть во многих городах Европы.

(Энциклопедия «Малый Робер»).

Иначе говоря, разыскивать церковь, где имеется статуя святого Роха, все равно что искать иголку в стоге сена, — или деревню Н., где есть озеро, или деревню Н., где читают «Ла Газет».

Улица Саблиер. Улица Ипполита Мендрона. Номер 3… 14… 32… 46. Не знаю, как мне удалось найти мастерскую Альберто в доме № 46 по улице Ипполита Мендрона. Наверно, так сомнамбулам удается ходить по карнизам, не падая вниз.

Я отправилась по этому адресу. И обнаружила там мастерскую… Альберто Джакометти. Ни больше ни меньше!

И все совпало. У него действительно был брат Диего, и они вдвоем бежали из Парижа за несколько дней до прихода немцев. Но он уже умер и ничего не сможет мне сообщить. Альберто Джакометти — нет, он слишком великий, это не может быть правдой. Иначе я бы наверняка слышала о нем от родителей. Эта мысль меня утешила, очень уж хотелось видеть в ней подтверждение того, что все эти письма — чистейший вымысел, игра авторского воображения; в общем, я слегка успокоилась.

Может, этот тип в конце концов заявится собственной персоной ко мне в кабинет, со словами: «Здорово я вас разыграл? Ну так как, будете меня печатать?»

И все завершится веселым обедом в каком-нибудь ресторане. А потом я схожу к маме на могилу, расскажу ей эту историю и попрошу прощения за то, что усомнилась в ней.

И тут зазвонил телефон.

При каждом звонке — на работе или дома — я первым делом думала: это Никола, сейчас он скажет, что раскаивается в своих словах: поразмыслив, он пришел к выводу, что на свете полно людей, которые не собирались заводить ребенка, а потом вполне хорошо с этим справлялись, так почему бы и нам не попробовать?..

— Здравствуйте, мадам, говорит профессор Винникотт. Ваша помощница дала мне ваш номер, сказав, что вы разыскиваете деревянные церкви.

Это был американский профессор, обосновавшийся в Париже лет пятнадцать тому назад; несмотря на этот солидный срок, он говорил с ужасающим акцентом. Какой-то американский музей прислал его во Францию, когда разразился скандал с церковью Нюизман-о-Буа.

Нюизман-о-Буа? Вот это да — название начиналось с буквы «н», и я прикипела к трубке.

Это случилось много лет назад. Сильные наводнения, случавшиеся в Париже с 1910 по 1955 год, заставили городские власти построить на Сене и ее притоках множество плотин и водохранилищ, чтобы справляться с этими разрушительными стихийными бедствиями. Однако создание водохранилища Лак-дю-Дер-Шантекок на Марне обернулось трагедией, а именно полным уничтожением сразу трех деревень — Шантекок (от нее осталось лишь название, которое носит теперь только озеро), Шанпобер-о-Буа и Нюизман-о-Буа. Местные жители могли только беспомощно смотреть, как сводят под корень лес, крушат и сжигают дома и затапливают их деревни. Ради того, чтобы Париж больше не страдал от наводнений, этих людей лишили буквально всего. Их согнали с насиженных мест, их дома ушли под воду «во имя общественного блага» — такое невозможно понять до конца, не испытав на собственной шкуре; многие не могут оправиться от этого до конца жизни. Кстати, американские индейцы в подобной ситуации попросту вымерли.

Но при любой трагедии обязательно происходит хоть какое-то маленькое чудо: одну церковь и кладбище при ней удалось спасти. Церковь Нюизман-о-Буа. — Вот тогда-то я и занялся этой церковью, мадемуазель Вернер. Она была характерным образцом фахверковой архитектуры Шампани; там много таких очаровательных строений. Один мой друг, хранитель американского музея, решил заполучить ее, чтобы выставить у нас в Штатах. Он послал меня во Францию как своего представителя, и, думаю, именно ему мы обязаны спасением этой церкви. Если бы Америка не заинтересовалась ею, она наверняка канула бы на дно водохранилища, как и остальные постройки всех трех деревень. Но, как часто бывает в жизни, мой друг, выразив желание вывезти эту церковь, возбудил интерес к ней французских властей. В результате церковь бережно разобрали, а затем снова собрали в соседней небольшой деревушке Сент-Мари-дю-Лак, недалеко от исчезнувшей Нюизман-о-Буа. Более того, кладбищенские могилы были вскрыты, все останки перенесены и перезахоронены позади восстановленной церкви. Открытие этой маленькой, чудом спасенной церквушки состоялось четыре года назад, то есть 12 сентября 1971 года. Вот и все, что я могу сообщить вам про Нюизман-о-Буа; надеюсь, эти сведения вам помогут.

— Месье Винникотт, скажите, как ваше имя?

— Роберт. А почему вы спрашиваете, мадемуазель?

— О, просто так. Большое вам спасибо.

В какой-то момент я подумала: а вдруг под фамилией Винникотт скрывается Луи? Но тут же поняла всю нелепость этой мысли: Луи писал по-французски свободно, как пишут только на родном языке. На чужом так не напишешь.

Я позвонила Мелани, чтобы поблагодарить ее за такой ценный источник информации, а заодно известить, что и завтра не приду на работу, а буду улаживать свои личные дела.

Потом быстренько приняла душ, оделась потеплей, взяла ключи от машины и дорожную карту. От деревни Нюизман-о-Буа, конечно, ничего не осталось, но кто знает, вдруг сама церковь и ее кладбище что-нибудь мне подскажут.

Открыв дверь, я чуть не сбила с ног мадам Мерло, которая уже подняла руку к звонку.

Она принесла мне толстый пакет, который не удалось просунуть в щель почтового ящика. Все ли у меня в порядке? Вот уже четыре дня как я не выхожу из квартиры, она даже забеспокоилась. Да-да, мадам Мерло, все хорошо. Мне было некогда с ней болтать, я почти выхватила пакет из ее рук, спеша взглянуть на почерк.

Так-так, значит, Луи еще не сказал своего последнего слова. Ладно, прочтем потом.

Из Парижа до Витри-ле-Франсуа. После Витри-ле-Франсуа свернуть на шоссе Д-13 и ехать в сторону озера Лак-дю-Дер до Труа. А оттуда дорога ведет прямо к Сент-Мари-дю-Лак.

В большом пакете оказался еще один, поменьше, завернутый в коричневую бумагу, и конвертик с коротеньким письмом, надписанный все той же рукой — рукой Луи.