Фридрих Незнанский - Когда он проснется

• Название: Когда он проснется
• Автор: Фридрих Незнанский
• Жанр: Детектив
• Год: 1999

 Большая политика – самая грязная игра в мире. Но иногда эта игра становится еще и кровавой. И тогда похищают, шантажируют, подставляют, лгут. И тогда последним аргументом становится пуля киллера. И тогда новое дело «господина адвоката» превращается в безумную круговерть событий, в пугающий, неистовый водоворот засад и погонь, в цепь странных совпадений, в череду исчезновений и находок. Тогда цена истины – высока, а отступить уже поздно...

---

Оля быстро освоилась в общении с Костей и теперь вовсю жаловалась ему на мать.

Костя понимающе кивал. Он не перебивал ее лишними вопросами, давая ей высказаться, выплеснуть свои чувства.

Оле приходилось громко кричать, чтобы Костя мог расслышать ее за грохотом музыки. Они сидели друг против друга за столиком латиноамериканского бара. Порой им приходилось так близко наклоняться друг к другу, что Оля почти дотрагивалась губами до Костиной щеки.

«Аррива ва, эль мундо ста де пье! Гоу, гоу, гоу! Оле, оле, оле!» – раздавался из динамиков знаменитый футбольный гимн Рикки Мартина, заглушаемый зажигательным соло на трубе.

– Два «дайкири», пожалуйста!

– Рекомендую тартилью с креветками.

– Ты что больше любишь, оливки или маслины?..

– Оливки есть с лимоном и с чесноком, вам какие?

«Какое потрясающее чувство, – думала про себя захмелевшая с непривычки после одного-единственного коктейля Оля. – Еще утром я его совершенно не знала, а теперь могу рассказать ему то, что никогда никому не рассказывала, словно он для меня самый близкий человек на свете…»

– Смотрел летом чемпионат по футболу?

– Конечно. Неужели ты тоже?.. За кого болела?

– За Бразилию.

– И я.

В его обществе Оля потеряла свою обычную скованность, всю жизнь мешавшую ей правильно подбирать слова, чтобы выразить свои мысли.

Темнокожая официантка поставила перед ней плоскую тарелку с тартильей – замечательной латиноамериканской яичницей с зеленью, специями и всякой всячиной и второй коктейль. Олю приятно поразило, что каждая оливка была для удобства пронзена палочкой в виде пиратской рапиры.

– Тебе здесь нравится? – близко наклонившись к ней, крикнул Костя.

– Да!

Как ни странно, Оля впервые в своей жизни была в баре.

Матери она решила ничего не рассказывать. Ни о заваленной сессии, ни о знакомстве с Костей.

Она с детства привыкла все держать в себе.

4

Игоря Вересова я знал еще с институтских лет. Не скажу, что мы были с ним очень уж дружны, нет. Просто, как все студенты (он тоже учился на юрфаке МГУ, только курсом старше, чем я), сталкивались в институтских коридорах, в общежитии, куда я время от времени заглядывал. Сидели в компаниях. Выпивали, ухаживали за девушками. Так и познакомились. В одной компании понравилась нам одна и та же девушка. Ну приглашали ее танцевать наперебой, шептали на ушко всякую чушь. Бросали друг на друга неприязненные взгляды. Все шло к тому, чтобы кто-то предложил «пойти выйти, поговорить» с весьма предсказуемыми последствиями. Конечно, для Игоря, скажу я без ложной скромности. Все-таки мой разряд по боксу кое-чего да стоит.

Но закончилось все совершенно неожиданно. И для меня, и для Игоря, и больше всего для девушки. У хозяев комнаты, где мы пировали, оказались нарды. Я очень увлекался этой игрой в то время. Выяснилось, что и Игорь весьма уважает нарды, причем, так же как и я, он любил более динамичные и непредсказуемые «короткие». И остаток вечера мы с ним провели, кидая кубики и передвигая шашки. А девушке пришлось возвращаться домой одной.

Отношения у нас с Игорем Вересовым сохранялись нормальные. Не дружеские и даже не приятельские. Просто нормальные. После окончания университета я почти ничего о нем не слышал. И вот неожиданный звонок. Интересно, откуда он выудил мой телефон?

Ехать было далеко – на Рублевское шоссе. Если честно, мне этот район очень не нравится, впрочем, как и все новостройки. Пыльно, пусто, тоскливо. Белые дома торчат как гигантские надгробные камни на кладбище великанов. Правда, на горизонте зеленеют замечательные подмосковные леса – единственное приятное пятно в этом мрачном зрелище. Впрочем, когда я подъезжал к Рублевскому шоссе, уже совсем стемнело, и множество огоньков и освещенных окон радовали глаз.

Я остановился у одного из однотипных домов, сверил его номер по бумажке. Точно, мне сюда. Я припарковал машину и только теперь заметил, что дом не такой уж и обыкновенный. Прямо скажем, не совсем обычный. Стоянка обнесена решетчатым забором. У подъезда – милицейский пост. Когда я проходил, меня окликнули.

– Вы к кому? – спросил строгий милиционер.

Я снова развернул бумажку.

– Квартира сто восемьдесят девять.

– Мартемьянова? – переспросил он, глянув в список перед собой.

Я замялся:

– Вроде да.

Милиционер неодобрительно поморщился и кивнул на блестящий домофон, напоминающий сложный аппарат из фантастического фильма. Казалось, он вот-вот произнесет металлическим голосом: «Пароль?» Или еще что-нибудь в этом роде.

Я подошел к домофону и нажал три цифры – номер квартиры. Через несколько секунд мне ответил голос Игоря.

– Я слушаю.

– Игорь, это Гордеев. Я прибыл.

– Ага, заходи.

Замок щелкнул, и я оказался в чистом и просторном вестибюле. По углам даже стояли растения в горшках – фикусы, папоротники и даже бегонии. Согласитесь, чистота, а тем более растения для наших подъездов – вещь абсолютно нехарактерная. Так что если в подъезде чисто, да еще цветы в горшках, что-то тут явно не так. Ну не может быть чисто в нашем подъезде без каких-то причин. Причем очень и очень веских.

И только тут до меня наконец дошло. Есть веская причина! Да еще какая! Это же депутатский дом! Ну да, один из тех, в которых живут народные избранники. Значит… нет, я, конечно, не думал, что Игорь Вересов стал депутатом Государственной думы, – не того полета эта птица. Хотя кто знает… Какую там фамилию назвал милиционер? Мартемьянова? Ну да! Есть такая депутатша… Или депутатка? Короче говоря, я не раз слышал по телевизору в программах новостей пламенные речи женщины-депутата Мартемьяновой. Надо сказать, они не содержали обычного депутатского маразма, были дельными и логичными.

Я поднялся на лифте. В дверях квартиры меня ждал Игорь Вересов. В общем-то он не слишком изменился. Невысокого роста, темноволосый, аккуратно подстриженный, с темными умными глазами. Только вот прикинулся он теперь по-другому. Раньше все джинсики и свитерочки носил. А теперь – строгий дорогой костюм с модным галстуком. Да и в глазах появилось что-то такое, ранее не имеющее места.

Уверенность.

Игорь посмотрел на меня как-то оценивающе и протянул руку:

– Привет, Юра.

– Привет, Игорек. Или теперь тебя только по имени-отчеству?

Игорь улыбнулся. Увидев это, я наконец понял, что означает выражение «купеческая улыбка». То, что изобразил Игорь Вересов на своем лице, полностью подпадало именно под это определение.

– Для старых друзей, – покровительственно произнес он, – никаких условностей. Впрочем, я еще не занимаю такого положения, чтобы ко мне по имени-отчеству обращались.

Интересно, какое положение занимает он сейчас? Впрочем, всему свое время.

Игорь жестом пригласил меня в квартиру. Я зашел в просторную прихожую. Внутренности квартиры меня особенно не удивили. Самая обычная квартира. Жители ее явно не нуждались в деньгах, но, видимо, миллионерами тоже не были. Впрочем, квартира оказалась довольно обширной. Игорь вел меня по коридорам, сворачивал, мы проходили через комнаты… В какой-то момент мне даже показалось, что я нахожусь в каком-то учреждении. Только некоторые предметы домашней обстановки говорили об обратном. Хотя интерьеры некоторых комнат наводили на мысль о том, что хозяева много времени проводят за письменными столами, за бумагами, за компьютерами.

Наконец мы оказались в довольно большой гостиной, в углу которой располагался маленький журнальный столик и два кресла. Освещалась комната торшером. На столике стояла ваза с небольшим букетиком орхидей.

Одно из кресел занимала женщина. Я ее сразу узнал. Елена Мартемьянова, активный член одной из депутатских фракций Государственной думы. Кажется, фракция называется «Виват, Россия!». Пламенный и грамотный оратор. Судя по всему, очень самостоятельная женщина. Но не феминистка. Скорее, выходец из советской партноменклатуры.

Однако сейчас она не походила на уверенного в себе человека. Более того, взгляд Елены Мартемьяновой был растерян, пальцы нервно сжимали сигарету. Другая рука теребила перламутровую пуговицу блузки. Не надо быть психологом, чтобы понять – у нее что-то случилось. Хотя, сами понимаете, к адвокату просто так не обращаются. Раз я здесь, значит, действительно что-то произошло. Или может в скором времени произойти.

К большому сожалению, я оказался прав и в первом, и во втором… Но все по порядку.

Увидев меня, Мартемьянова кивнула и протянула руку. Пожав ее ладонь, я моментально вспомнил о своей сегодняшней неожиданной гостье. Рука Мартемьяновой, как и у Маши Пташук, была просто ледяная.

Игорь торопливо представил нас друг другу:

– Юрий Гордеев… Елена Александровна Мартемьянова…

Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться: Елена Мартемьянова – начальник Игоря.

– Садитесь, Юрий Петрович, – Мартемьянова указала рукой на кресло.