Борис Штейн - Донный лед

• Название: Донный лед
• Автор: Борис Штейн
• Жанр: Русская классическая проза

---

Так или иначе, Славик дал такое обещание, причем дал его на всю страну, потому что слет транслировался, и материалы слета были потом опубликованы в журнале "Среднее специальное образование", и там был изображен Славик на трибуне, и приводилась вся его яркая речь.

И Славик, конечно, выполнил свое обещание, и ничто ему не помешало.

Да, сердце Славика было распахнуто для любви, и в него, это распахнутое для любви сердце, вошла Людочка, совсем юная, младшая, она была младше на целый курс.

Славик обратил на Людочку внимание в столовой: Людочка дежурила тогда по столовой, она мыла посуду, и Славик обратил на нее внимание. Сначала почти бессознательно - засмотрелся, какие у этой девочки легкие и красивые движения, удивился, что, оказывается, даже мыть посуду можно красиво, потом посмотрел внимательно, рассмотрел хорошенькое, трогательное сосредоточенное личико и почувствовал нарастающее волнение; это было знакомое чувство, он уже переживал его несколько раз - на втором и на третьем курсе, на тогда это быстро проходило, а сейчас как-то вдруг стало ясно, что не пройдет.

На другой день Славик пригласил Людочку в кино, а она не пошла. Дело было так: он купил два билета и один дал Людочке. В коридоре в перерыв подошел, дал билет, сказал "приходи" и отошел, почти счастливый. А она не пришла. И Славик смотрел фильм один. Фильм был не очень хороший.

Дня через два Славик опять вручил Людочке билет, и на этот раз, прежде чем отойти, посмотрел на ее реакцию. У нее была такая реакция: она смутилась, сказала: "Чего выдумал!", но билет не бросила.

Славик смотрел на эту ее реакцию, смеясь, потому что абсолютно был уверен, что не может не понравиться Людочке. Улыбка у Славика была, он знал, ослепительная. Славик был маленького роста, сложение у него было скорее детское, чем взрослое, лицо круглое, с ямочками на щеках, и длинные мягкие волосы. Волосы были очень светлые. Не белые все-таки, но и не желтые еще, где-то посередине. Зато зубы - ровные и белые (от природы и потому, что Славик их чистил дважды в день и не курил тогда - берег белизну).

Людочка взяла билет, но опять не пришла. И Славик опять смотрел фильм один. Фильм был очень хороший.

После этого Славик писал курсовую и билеты в кино временно брать перестал. При встрече они, однако, здоровались, причем Славик здоровался, смеясь, потому что ему и вправду было весело.

Тут Славику сообщили, что Людочка, оказывается, наводила справки о нем, что он за мальчик, как учится, с кем дружит, ну и прочее такое. Славик не беспокоился за свои характеристики. Поэтому он буквально накануне защиты курсовой работы опять взял два билета в кино, и Людочка на этот раз пришла. Фильм был, наверное, очень хороший, но Славик ничего из этого фильма не запомнил, он даже название забыл. Людочка потом ему объяснила, какое было название и какое было содержание.

Потом, перед самым дипломом, Людочка подарила Славику фотографию с надписью. Надпись была серьезная и нежная. И там были такие слова: "Будь всегда таким, какой ты сейчас". Значит, такой, как есть. Славик Людочку вполне устраивал. Потому что Славик жил светясь. Он жил на сплошном вдохе. Это была самая счастливая пора - пора предвкушения счастья. Славик тогда еще, конечно, не знал, что предвкушение счастья прекрасней, чем само счастье.

Диплом он защитил на "отлично".

Герман Васильевич Зудин, сжав губами папиросу, открыл дверь. В дверях стоял "зеленый мастер".

Прозвище "зеленый мастер" прилипло к Славику в первый же день его появления в мехколонне. Причем прилипло оно к нему с легкой руки начальника. Дело было не только в том, что Славик выглядел моложе своих лет (а лет-то ему было девятнадцать). Дело было еще в том, что Славик обожал зеленый цвет. И появился он перед ясными очами начальства в нежно-зеленом костюме, ядовито-зеленом галстуке и матово-зеленых полуботинках, держа в руке новенький фибровый чемоданчик, разумеется, зеленого цвета.

Сейчас Славик был в белоснежном полушубке, причем Зудин, подписывая ему наряд на полушубок, дружески советовал взять все-таки черный, потому что белый, хоть и наряднее выглядит, ужасно пачкается, и не пройдет и недели... Однако прошло более месяца, а полушубок продолжал сверкать белизной, и одному богу было известно, как это Славику удавалось. Работал Славик хорошо, но не успешно. Хорошо он работал в том смысле, что старался и не ленился. Не успешно - в том смысле, что допускал иногда некоторые ошибки. Даже правильнее было бы сказать, что он довольно часто допускал довольно грубые ошибки. Тут были всякие-разные истории. Например, он отдал на день "Магирус" заведующей котлопунктом, потому что котлопункт принадлежал сопредельному строительно-монтажному поезду и мехколонновцев кормили там по договоренности. И вот заведующая сказала, что, если Славик не даст машину привезти продукты, она не станет кормить рабочих его участка. И Славик дал "Магирус", что, безусловно, оказалось на дневной выработке. И Славику объявили выговор. Но он не впал в уныние, он имел твердое намерение приобрести со временем производственный опыт и продолжал работать столь же энергично. Потом были две-три истории с неправильным начислением зарплаты. Тут Славик вообще-то был как бы между двух огней. С одной стороны, механизаторы двух смен участка, которым он закрывал наряды, люди опытные, как правило, в возрасте от тридцати до сорока, как правило, грамотные, как правило, горластые и темпераментные, побуждали Славика писать в наряде, скажем, "скальный грунт", в то время, как грунт был все-таки не скальный. Начальник же мехколонны Герман Васильевич Зудин, человек тоже опытный и не просто грамотный, а съевший собаку в вопросах труда и зарплаты, и если не горластый, то властный, побуждал Славика по поводу того же карьера писать "грунт - песок", хоть грунт был все-таки и не песок. Если бы на участке был, как это и полагается, прораб, Славику не пришлось бы закрывать наряды - это дело прораба. А дело строймастера - разметка дороги, проверка геометрии полотна - очень специальная работа. Но прораба на участке не было. Участковый прораб лежал в больнице с бытовой травмой. Он сломал ногу, возвращаясь со дня рождения. Дело в том, что строящийся поселок - это, конечно, вам не город, дороги неровные, а если где тянут коммуникации, то там к тому же и роют канавы. Вот прораб, возвращаясь со дня рождения, и сломал ногу.

Если бы Славик прежде служил в армии, он бы яснее понимал особенность своего служебного положения. Особенность эта заключалась в том, что он был последним, кому отдают приказание. Дальше уже идут исполнители, а с исполнителями нужно ладить. В армии в таком положении находится юный лейтенант, выпускник военно-технического училища. Но Славик в армии не служил и над такими премудростями не задумывался. Он все свои ошибки считал случайными и последними и не унывал. И даже, получив от Зудина такое взыскание, как лишение одной трети месячного оклада, утешал себя несложной формулой, услышанной от одного из наставников омской альма-матер:

- Не беда, если начальство тебя ругает. Беда, если оно махнуло на тебя рукой.

Таким образом, участвуя самым непосредственным образом в строительстве Байкало-Амурской магистрали, Славик мужественно переносил неудачи, сохранял присутствие духа. Больше того: он продолжал ощущать предвкушение счастья, потому что счастье поджидало его в Омске, оно списалось со Славиком и поджидало его в Омске, чтобы облечься в белую фату и обменяться со Славиком почти золотыми кольцами, стоимостью 19.50 каждое.

И тут устремления Славика вошли в полное противоречие с устремлениями администрации, и это было невыносимо.

Зудин посторонился, пропуская Славика.

- Ну че? - спросил он, осторожно улыбаясь. - Перевод послал?

- Послал, - уныло сказал Славик, - месяц, как послал.

- И че?

- Нет ответа.

- Ну, раз ответа нет, - бодро сказал Зудин, - значит, сама приедет.

- Нет, - сказал Славик все так же уныло. - Не приедет. Ее мама не отпустит...

Зудин в этот момент носок поправлял. У него теплые носки были надеты поверх брюк, из одного брючина выбилась, и он этот носок поправлял. И поэтому ответил, глядя на Славика снизу, не вынимая папиросы изо рта:

- Любит - приедет.

И получилось это как-то зловеще: дескать, не приедет - пусть пеняет на себя.

Славику это чрезвычайно не понравилось. Ему ничего не могло понравиться, кроме разрешения сейчас же, немедленно вылететь в Улан-Удэ, а оттуда в Омск.

И он заявил совершенно решительно:

- Вы только скажите "да", и завтра в шесть утра меня здесь уже не будет. Ленбамовская машина идет в Нижний...

- Нет, Славик, нет, - тихо, примирительным тоном ответил Зудин. Машина - что, машину мы бы тебе и сами организовали. Но - нет. Нет. Не могу.

- Это все? - яростно спросил Славик.

- Все, - так же тихо ответил Зудин.

Славик выскочил за дверь, и только морозное октябрьское небо слышало, как отчаянно поносил он своего непреклонного начальника.