Михаил Сарбучев - Никакого Рюрика не было?! Удар Сокола

• Название: Никакого Рюрика не было?! Удар Сокола
• Автор: Михаил Сарбучев
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-6826

Раз уж о князе Рюрике начали рассуждать даже писатели-юмористы вроде М. Задорнова – значит, нет в древнерусской истории фигуры более «модной», спорной, загадочной и сомнительной. Если оспариваются не только мифы «норманистов», но и летописи, ведущие отсчет русской государственности с «призвания Рюрика», – вполне уместен вопрос: А БЫЛ ЛИ ОН ВООБЩЕ?

Почему преодоление рядового династического кризиса стало вдруг «точкой сборки» нашей цивилизации? Кто имел больше прав на ладожский престол – Рюрик или его племянник Вадим? Как заурядный «спор славян между собою» раздули до масштабов «основания державы»? Почему летописцы приписывают «князю-Соколу» деяния, совершенные через много лет после его смерти? Не потому ли, что никакого Рюрика вообще не было? Чем так опасен миф о «призвании варягов»? И откуда на самом деле «есть пошла Русская Земля»?

Новое историческое расследование от автора бестселлеров «Никакого «Ига» не было!» и «Крещение Руси – благословение или проклятие?» отвечает на все эти вопросы.

---

Добавлю, что ни у одного из народов, исконно проживающих по берегам Волги, нет ничего даже близко похожего на «Ра» (ср. современные названия: башк. «Иҙел», тат. «Идел», каз. «Еділ», чуваш. «Атӑл», калм. «Иҗл»). Современное марийское «Юл» восходит к тат. «Елга» (что характерно, это опять же «река, ручей»). Допустима также этимология от тат. «Юл» – «путь», и это понятно: река в Средние века была важной транспортной артерией. (В 2012 году вышла интересная работа А. П. Пасхалова «Удивительная этимология», посвященная топонимике России, и в частности гидронимике, в которой автор очень взвешенно и доказательно разрушает множество нелепых мифов.)

Кстати, восклицание «Ура!» вовсе не русское, и не славянское. Уже предвижу моторную активность и обильное слюноотделение у «тюркологов»: «Татарское!» Да вот нет, увы и ах. В русской армии этот клич появился при… Петре I, и то сам царь предпочитал польское «Виват!». А впервые – и это задокументировано официально – русские полки кричали «Ура!» на коронации Екатерины II. Есть легенда, согласно которой Петр услышал клич во время атаки калмыцкой конницы, которая с криком «Уралан!» рассеяла шведов. Так царю понравилось это слово, что он повелел кричать «Ура!» и всем русским тоже. Тут вызывает недоумение несколько моментов. Если клич был привнесен во времена Золотой Орды, то почему Петр Алексеевич впервые услышал только в день Полтавского сражения? Если калмыки кричали «Уралан!», то почему царь приказал использовать только первую часть клича и «отредактировал» вторую? И главное – как объяснить, что этот клич в том или ином виде существует у большинства европейских народов (нем. hurra, англ. Hurrah или huzzah, hooah, фр. Hurrah и др.)? Может, имеет место как раз обратное заимствование: не от калмыков к русским, а от немцев, французов, англичан через русских к калмыкам, татарам, башкирам? Тогда «Уралан!» – это европейское «Ура!» в калмыцкой огласовке. Забавно, что «Википедия», например, в качестве примера использования «Ура!» монгольскими татарами приводит все тот же фантастический текст В. Яна. Что и говорить, «авторитетное» свидетельство! Но о том, что «монгольские татары» дошли аж до Туманного Альбиона, никакой Ян еще не додумался.

Со времен Ломоносова как малонаучную и недобросовестную заклеймили так называемую норманнскую теорию. При большевиках как карикатурное ее отражение появляется теория евразийская. Но «норманнофилы» куда ближе к истине: они хотя бы «интерпретируют», пусть и коряво, реальные факты, тогда как «тюркофилы»-евразийцы оперируют чистой фантастикой. А уж «интерпретируют» ее и вовсе ненаучно, порождая в свою очередь варианты в виде задорновского «У-РА!». Хотя с юмориста что спросишь? Работа у него такая – шутить.

Но вернемся к предмету нашего исследования. Что нам дают этимологические изыскания? А вот что. Если «Волга – Волхов – Вильга – Влтава» являются однокоренными гидронимами, то и народ, который их назвал, обитал на огромном пространстве от Волги до Эльбы (территория, почти вдвое превосходящая Священную Римскую империю Оттона I;), имел один язык и единое государство, единое культурное поле. Если внимательно проследить развитие Священной Римской империи, мы увидим, что она очень активно развивалась на Запад и практически не развивалась на Восток. Это могло быть только в одном случае: если на Востоке существовал равный по силам сосед. (Замечу, что Оттон I – младший современник, а то и родственник Вещего Олега и Игоря Рюриковича.) Из всего этого следует, что государство у древних русов возникло никак не позже, чем у германцев, вернее, у тех, кого мы сегодня называем германцами. О какой, простите, «колонизации с Запада» может идти речь?

Мать городов русских. Кто отец?

Без варягов управлялись

С печенежской мы страной.

И Византию громили,

И с косогов брали дань,

И всех били киевляне,

Как нас бьют теперь самих!

Вот как жили при Аскольде

Наши деды и отцы!

Из арии Неизвестного (опера А. Н. Верстовского «Аскольдова могила», либретто М. Н. Загоскина, 1835 год)

Один из самых захватывающих сюжетов за всю историю Древней Руси, оставивших заметный след в культурной традиции, – соперничество дружинников Рюрика за Киев. История, леденящая кровь, как и все остальные, и столь же полная загадок. Наиболее актуальный ее аспект для современной публики, готовящейся к развитию событий по иранскому сценарию, – так называемое Аскольдово крещение.

Для начала скажем пару слов об особенностях древнерусского градостроительства, и в частности о деревянных и «древо-земляных» укреплениях. Это позволит лучше разобраться с предметом исследования. Из школьного курса истории мы знаем, что деревянные фортификационные сооружения очень ненадежны. Они, знаете ли, горят. И действительно, это подтверждает наш личный эмпирический опыт. Дерево и вправду горит. Особенно печальной была судьба деревянной фортификации в годы пресловутого «татаро-монгольского» нашествия. Монгольские татары поджигали стены, и они сгорали за считаные секунды. Это зачастую подается едва ли не как главная причина «победоносного шествия» врагов по городам и весям Руси. Бредовая концепция тиражируется множеством анимационных и игровых кинофильмов, часть которых стала классикой. И вроде бы все логично, но вот в чем незадача-то… Огонь в те времена был известен только монгольским татарам. А свеи, даны, половцы, греки, хазары и кто угодно еще, да и сами русичи, ходившие друг на друга с периодичностью в год-два, ничегошеньки не знали о том, что дерево, представьте себе, горит, и, как последние олигофрены, строили из него крепости. Первое упоминание, например, Копорской крепости связано с немецкими рыцарями (тоже те еще дураки!), которые возвели «деревянный замок», а случилось это аж в 1240 году17. Что-то тут не клеится. То есть клеится, если, полагаясь на мультфильмы и фантазию автора «Батыя», считать, что создавались эти сооружения в одно бревно (по аналогии с кладкой в один кирпич). На самом же деле все было несколько иначе.

Действительно, на Руси, да и вообще в Европе, было известно такое полевое укрепление, как частокол из закопанных в землю и заостренных сверху бревен, но оно являлось вспомогательным. Ни один безумец не стал бы так строить городские стены. Бревенчатая стена выполняла лишь роль своеобразной неснимаемой опалубки. То есть деревянная часть крепостной стены представляла собой полую конструкцию типа колодца-пятистенка, куда забивалась… земля. Как правило, вынутая из рва под стеной. Подобная «модульная» конструкция позволяет в кратчайшие сроки создать стену любой разумной протяженности и конфигурации, представляющую серьезную преграду для врага.

Все знают, насколько прочны грунтовые пешеходные дорожки. Их не размывают дожди и с трудом распахивает трактор. В Гатчине, на берегу Черного озера, уже более 220 лет (построен в 1799 году архитектором Н. А. Львовым) стоит землебитный Приоратский дворец. За свою долгую жизнь он ни разу не реставрировался. В дни Великой Отечественной войны здесь шли ожесточенные бои. От снарядов и авиабомб рушились даже массивные каменные постройки, а этот замок выстоял. Русский архитектор сумел подобрать такой состав землебита, что он до сих пор соперничает с железобетоном.

«Колодцевая» технология возведения стен сохранилась до наших дней, только функцию деревянной опалубки теперь выполняет кирпичная кладка, а так называемая «забутка», или заполнение полостей, осуществляется посредством бетонной смеси (часто с крупным камнем или щебнем).

Дерево, кстати, тоже подбиралось не лишь бы какое, а малогорючее и не слишком поддающееся гниению, например осина, которая и сегодня считается наиболее пригодным материалом для колодезных срубов. В деревнях можно услышать прибаутку «Осина не горит без керосина».

Так что, по большому счету, различие между каменным укреплением и древо-земляным с точки зрения возможностей для отражения агрессии очень невелико. Древо-земляная крепость даже имеет определенные преимущества: она быстрее возводится. Посетите музей ВОВ на Поклонной горе. Там значительная часть экспозиции уделена полевым укреплениям: траншеям, блиндажам и пр. На табличке у каждого экспоната указано время, требуемое для постройки, и число военных строителей. Счет времени идет на часы, потребность в людях – до двух-трех десятков. И, если внимательно присмотреться, можно увидеть много общего между этой технологией и той, которую я описываю. Только в XX веке укрепления зарывались в землю, а в X – возвышались над ней. Стоит ли говорить, что «технологии» ведения войны за десять столетий сильно изменились, но даже сейчас «древо-земляная» крепость не потеряла значения. Единственное существенное преимущество камня – долговечность.

Итак, каменные крепости возводили далеко не сразу вовсе не потому, что камень класть не умели, и не потому, что эта технология «пришла к славянам из Европы» (вариант – из Византии!), а потому, что потребности не было. Когда же появлялась необходимость не просто решить конкретную тактическую задачу, а обосноваться на века, когда крепость приобретала ключевое значение, становилась опорным пунктом княжества, точкой притяжения купцов и мастеровых, тогда возводился каменный город, причем все больше на месте древо-земляного. Действительно, внешнюю оболочку можно поджечь, но, во-первых, не искрой от ZIPPO «со стразой», а во-вторых, никакой безоговорочной победы это не даст. В крепости обычно имелись специальные команды, поддерживающие внешний периметр в состоянии надлежащей влажности, а выгорание даже значительной части опалубки еще не гарантировало обрушения стены. Если же враг повреждал стену настолько, что ее следовало отремонтировать, находились бригады плотников, которые, как только опасность захвата исчезала, восстанавливали исходное положение за пару недель. Появление каменного кремля означало отнюдь не освоение прогрессивных технологий, а повышение статуса города (например, переезд княжеского двора).