Сергей Плеханов - Когда все можно

• Название: Когда все можно
• Автор: Сергей Плеханов
• Жанр: Научная Фантастика

---

В свое время классическая схема социально-фантастического романа Уэллса питало целое направление, плодотворно развивающееся несколько десятилетий: «Аэлита» и «Гиперболоид» А. Толстого — наиболее известные опыты такого рода в нашей литературе, а для последнего времени это, скажем, «Силайское яблоко» Вяч. Назарова.

«Повелитель эллов», Зиновия Юрьева — еще одна модификация притчи о социальном противоборстве. На сей раз действие разворачивается на планете, населенной несколькими расами разумных существ и электронными роботами, обособившимися в некую цивилизацию после гибели народа, создавшего их.

Однако — в полном соответствии с веяниями времени — на смену классовой правде и на далекой Элинии пришли общечеловеческие ценности. Сотрясающие тамошних обитателей страсти умиряются посланником с Земли, то и дело заставляющим своих пробудившихся для социального творчества «братьев меньших» осмысливать каверзные вопросы: о цене, которую можно уплатить за освобождение, о сути прогресса.

Погребенные под руинами несколько бесплотных эбров — былых властелинов планеты — жаждут воплотиться и возродить исчезнувшую расу. Это законсервированные интеллекты, которым необходима оболочка. Землянин помогает в обретении ее одному из эбров. И тот, будучи запрограммирован лишь на движение вперед, на неостанавимый прогресс во всем, демонстрирует доведенный до абсурда эгоизм. Все, кто живет историческим сознанием, кажутся эбрам ущербными, по их мнению, лишь они сами представляют истинный цвет Вселенной. Говоря об одной из инопланетных культур, «интеллектуальные консервы» заявляют: «У Кометы крошечная твердая головка и гигантский пыльный хвост. Так и эти цивилизации: их жалкое настоящее блекло по сравнению с чудовищным хвостом прошлого. Если они и пытались плестись куда-то, то спиной вперед, ибо сердце их было в хвосте».

То, что произошло на Элинии, было результатом нерассуждающего прогресса, и повинна в катастрофе провиденциальная установка: «Нас не интересуют ничьи точки зрения. Мы эбры, и нам достаточна одна точка зрения — своя. Другие нам не нужны Мы мчимся вперед сквозь толщу времен, и разные точки зрения привели бы лишь к тому, что мы потеряли бы координаты. Мы бы не могли определить, где будущее и в какую сторону двигаться».

Очень созвучны эти романные дебаты популярным сегодня рассуждениям об истории и ее закономерностях. Но созвучие это носит характер дежурного поддакивания. Уже айтматовская притча о манкуртах появилась как обобщение расхожих инвектив против беспамятства, наполнявших критику и публицистику в семидесятые годы. А сегодня такие правильные мысли особенно нуждаются в каком-то интересном образном воплощении. Заставить «заиграть» их могут оригинальные прочтения истории. Собственно говоря, ничего нового не было в обсуждаемых здесь темах и сотни лет назад, когда кто-то выговорил отлившееся в пословицу: «Не будь грамотен, будь памятен». Все нравственные принципы и коллизии, на которых стоит литература, стары, как мир, но каждому поколению дано вдохнуть в них новую жизнь.

У фантастики долгое время было большое преимущество перед другими жанрами: она могла «подбираться» к этим самым принципам в ту пору, когда, скажем, для сугубого реализма коснуться их всерьез было труднее.

Тоталитаризм, экологический кризис, нелинейность прогресса, многовариантность исторического развития — это было на долгие годы изъято из обсуждения серьезной литературой. Потому и была в авантаже фантастика: хоть на других планетах или в других измерениях она моделировала ситуации и подвергала испытанию на прочность принципы, определявшие наше «тутошнее» вынужденное молчание. И ей прощалось многое — за тему.

Сегодня, когда «все можно», когда реалистическая проза копает где хочет, фантастике предстоит борьба за читателя. Пока он по инерции еще хватает любую книжку, изданную под грифом «НФ», но завтра лимит априорного доверия может быть утрачен, если по-прежнему на страницах романов будут действовать образы-функции, отрабатываться ситуации, давно ставшие хрестоматийными.

Научная фантастика сильна выдумкой, умением показать необычное в обычном, остраненно взглянуть на действительность. На этом пути ее и ждут удачи.

Когда я слежу за развитием возможных моделей исторического процесса, создаваемых Андреем Аникиным в повести «Смерть в Дрездене» (сборник А. Аникина «Вторая жизнь». Издательство «Молодая гвардия», М. 1988), меня заставляет сопереживать сама причастность к поиску. Ведь судьбы героев на моих глазах меняются по произволу случая. И все же, все же ловлю себя на том, что и на «втором круге» наблюдаю за ними не как за пешками. Будь та же самая событийная канва передана иным языком, не с таким умением стилизована манера письма, я бы, может быть. и не стал дознаваться, что там сталось с Европой в результате предположенной смерти Наполеона накануне похода в Россию.

Один из героев повести заявляет: «Люди определяют события и должны отвечать за них». Звучит мажорно, но действительность очень часто противоречит такому воззрению — словно движимые роком, человеческие множества вовлекаются в деяния, которые замыслил кто-то там, «наверху».

Эксперименты такого рода: «а что было бы, если бы» — всегда занимают нас, хотя мы и знаем, что нет ничего бессмысленнее подобных гаданий. Всякая переломная эпоха вызывает у людей потребность в возвращении к некоей стартовой точке, ибо снова в порядок дня становится вопрос: а правильно ли выбран путь, не ввергнем ли себя опять в роковой круговорот?

Сегодня то и дело приходится слышать рассуждения: «если бы Ленин прожил еще…», «если бы выбрали не Сталина…», «если бы не свернули нэп…». Озабоченность такими темами способна вызвать разве что томление духа, но в искусстве она притягательна: творимый мир бесконечно многолик, одно мановение художника меняет узор судеб этого мира. Тут фантазия — не заложница суемудрия, она возносит человека к осознанию своей действительной значимости, суверенности…