Мария Фомальгаут - Реалити-шоу «Властелин мира» (сборник)

• Название: Реалити-шоу «Властелин мира» (сборник)
• Автор: Мария Фомальгаут
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013

В ваш дом, откуда ни возьмись, заходит незнакомец и говорит, что вы должны немедленно съехать. Что значит, некуда… Вам найдут дом. Что значит, хлопотно… вас перевезут. И все скомпенсируют.

А что случилось?

Или не так. Вы стоите на трибуне во дворце власти, когда в зал врывается вампир. Вы думаете, что он выпьет вашу кровь, но ему не нужна ваша кровь, ему нужно…

А что ему нужно?

Или нет, не так. Вы только что наловили рыбы, хорошо, Рыбоохрана вас не поймала. Когда на ваше судёнышко врывается парочка головорезов, требуют плыть туда, где утонуло…

Что утонуло?

Или ещё так. Вы видите перед собой вражеского солдата, вы должны убить его, но вы не можете убить его, вы должны узнать у него…

Что?

Узнаете, перевернув страницу.

---

Каким будет будущее городов, покажет время. Есть версия, что города – это наши далёкие предки, через пару миллионов лет города на далёкой земле станут такими же, как мы. В пользу этой гипотезы могу привести множество общих чёрт (трёхступенчатая аура, каменный скелет, электрические сети). Осталось найти в космосе планету, от которой наш народ начал свой многовековой путь по космосу: на ней должны были остаться истлевшие скелеты городов – наших предков.

…к слову об анатомии городов, могу сказать, что на телах городов я наблюдал множество мелких созданий непонятного происхождения: они не являются частью города, но живут в нём. Возможно, я наблюдал каких-то мелких паразитов, из тех, что кормятся на телах крупных животных ороговевшими кусочками их шкуры. На более поздних стадиях развития (четырёхмерные города) паразитов уже не наблюдается.

Анатомия городов отличается разнообразием…

2013 г.

Междениночные отношения

Раз-два-три-четыре дерева у дороги.

Раз-две-три башни электропередач.

Бегу.

Здесь они меня не видят.

Мне так кажется.

Хотя быть не может, чтобы они меня не видели. Они всё видят, от них чёрта с два спрячешься.

Тёмные тени проносятся высоко над землёй, заслоняют луну. Плохое я выбрал время бежать, ой, плохое, самое полнолуние, самую силу. Да я и не выбирал, само так получилось, какая сволочь только донесла, что я собираюсь рассказать людям всё…

Всё…

Да, какая… Артур, не иначе, больше некому. Да мне уже всё равно, Артур, не Артур, я не про Артура думаю, а как мне отсюда выбраться…

Как мне до них добраться…

До людей.

Вот уж, казалось бы, каких-то несколько километров до города живых, и чёрта с два я по этим километрам проберусь. Нет, конечно, бежать не сейчас надо было, и не так. Выйти в город живых якобы на охоту, прихлопнуть своего напарника, и к людям бежать.

И рассказать им всё…

Всё…

А надо рассказать. Всё, как есть. Что это правда. Что правда? Да всё правда. Все легенды, мифы, страшные сказки, рассказанные ночью, предания и ужастики, ставшие мировыми бестселлерами. Какой-нибудь прочитает в метро в час пик, закроет, скажет: так не бывает.

А вот бывает.

Чёрные тени ускользают. Убрались, суки… опрометью бегу через поле до ближайшего лесочка, скорей, скорей… сейчас бы самому расправить крылья и полететь, да чёрта с два, так они меня в два счёта заметят…

Падает с неба чёрная тень.

Ч-чёр-ррт…

Забиваюсь в темноту леса, растворяюсь в ночи.

Перевожу дух.

Главное, до людей добраться. До города живых. Пройти через кордоны, наши и не наши, добраться до главного, кто у них там главный, не знаю, никогда людьми не интересовался. Рассказать всё, всё. Как живём. Как не живём. Что по ночам, когда мы лежим в гробах, нас можно взять голыми руками. Что никакая святая вода против нас не поможет, и про чеснок тоже полная ерунда, а вот серебряные пули – это да. Да. И ещё… вы бы, люди добрые, вокруг города своего зерно рассыпали, да побольше, или камушки какие… вот это точно нашего брата остановит.

Пробираюсь через лес. Надо спешить, надо успеть до рассвета, с первыми лучами солнца обращусь в прах, если не спрячусь.

Подношу к губам фляжку, глотаю раз, другой. Кровавые капли падают на камзол.

Кажется, это мой последний глоток. Там, близ города живых, фляжку придётся бросить. Не пить же на глазах у людей человечью кровь.

Бегу по темноте. Скользят чёрные тени. Весь город мёртвых с ног на уши встал, как же, как же, предатель среди нас.

Какая сволочь донесла…

Артур, не иначе.

Лесок обрывается. До города далековато, а над пустошью мечутся чёрные тени.

Удивляюсь сам себе, как дошёл до такого. Скажи мне кто месяц назад, что побегу в город живых, и буду дневать без гроба, я бы такому рассмеялся в лицо. Надо мной и так подтрунивали, триста лет, ни разу вне гроба не дневал, домосед ты наш…

Луна кутается в тучу, мир рушится в темноту.

Бегу через пустошь.

Шум крыльев.

Наскоро шепчу отворотное заклятие, не знаю, поможет, нет…

Припоминаю, с чего всё началось.

С парня. Ну да, с парня. Нет, романтичнее было бы конечно, если бы встретил в городе живых прекрасную девушку, влюбился без памяти, и, несмотря на удушающий голод…

Только романтичнее не получилось. Парень. Он выходил из какого-то бара, изрядно навеселе, я ещё поморщился, не выношу, когда в крови какая-нибудь дрянь, хотя алкоголь, это ещё полбеды, порой там такая дрянь бывает, что мама не горюй…

Я бросил его на землю…

– Ты ч-чё, а?

Мне казалось, я ослышался. Не поверил себе, быть не может, чтобы эта тварь говорила. Говорила, как мы…

– Я т-те ч-чё сдела-та-а-а? Ты ч-чё, а?

Никакой ошибки быть не могло.

– З-за Л-ленку, ч-что ль? Да-а-а-о-о-онн-на сам-м-ма… шал-л-ава…

Луна вываливается из туч. Некстати. Падаю в траву, кувырком качусь за какую-то полуразрушенную хрень.

Парень. Ну да, парень. Его звали Сергей. Он подарил мне азбуку. Впрочем, по азбуке я ничего не понял, Сергей учил меня так, на пальцах.

– Ну?

Вспоминаю, как Сергей смотрит на меня. Строго, как учитель в школе.

– Чу-ден… Днепр… при… ти-хой… пагоде…

– Читай, что написано!

Не понимаю. Вчитываюсь…

– Чу-ден…

– Да нет, дальше.

– Не понимаю.

– При тихой по-го-де, при чём тут пагода, а? Где ж ты пагоды на берегу Днепра видел?

Снова прячется луна. Уже совсем собираюсь бежать, через поле, когда вижу рассыпанные на земле ржавые гвозди. Вот чёрт, догадался кто-то… да может, и никто не догадался, просыпал кто-то…

Считаю в спешке, раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь…

Бли-и-ин…

…сто тридцать – сто тридцать один, сто тридцать два…

Бегу через пустошь. Луна, с-сука, вылезает из туч, таращится белым глазом…

Взмывают чёрные тени.

Артур. Ну да, Артур. Это он пил кровь Сергея. Там, за гаражами. Когда я увидел их, Сергей уже был мёртвый. Я бросился к Артуру.

– Ты чё, а?

Артур понял по-своему, протянул мне обмякшее тело.

– Держи… только маленько, мне самому жрать охота…

– Да нет… ты не понял, он…

Мечутся чёрные тени, пикируют на меня. вытряхиваю из мешочка на груди серебряную ложку, как она жжёт пальцы, блин, только бы не выронить…

Поднимаю над головой.

Ага, струхнули…

Боль прожигает до самого сердца, падаю в траву…

Артур…

И остальные.

Я не ожидал от них такого. Я рассказал им всё, всё, показывал книги, показывал какие-то схемы, как люди делают самолёты и корабли. Даже показал старенький планшетник, подарок Сергея.

Я ждал чего угодно. Что мне не поверят. Что поверят, и чуть не сойдут с ума от страшного откровения. Что…

Но не этого.

Меня слушали. Пожимали плечами. Да, бывает. Да, всё может быть. Да, может, и разумные… мало ли…

И выходили ночью в город живых.

Как всегда.

Бегу через поле. Ложка обжигает руку, чёрт, уронил, чёрт, не найти, чёрт… неважно. До города недалеко.

Всё им расскажу. Всё. Что нечего нас бояться. Серебряные пули. Гвозди, рассыпанные вокруг города. А если ничего не поможет, так добро пожаловать людям средь бела дня в город мёртвых, заколачивать осиновые колья в гробы, днём-то мы беспомощные…

Мечутся чёрные тени.

Ищут предателя.

Да… предателя…

Мысленно пытаюсь оправдаться… а что тут оправдываться, сами хороши… сколько можно… веками… вот так… людей…

Падает на меня чёрная тень.

Бью – что есть силы, кулаком, в переносицу.

Бегу в темноту ночи.

Даже не вижу, кто это был. Вроде бы Артур…

Что-то заставляет остановиться. Ну как что-то, вот они, рассыпаны по асфальту бумажные палочки, набитые табаком. Что-то люди делают с этими палочками, не знаю…

Раз-два-три-четыре-пять…

…сорок восемь, сорок девять.

Бегу по темноте города. Раз-два-три-четыре мусорных ящика во дворе, раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь машин на стоянке, раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь-девять-десять перекладин в ограде.

Рассказать им всё.

Всё.

Положить конец бесконечной войне.

И мне неважно, кто я буду после этого.

Раз-два… десять ступенек на крыльце. Раз-два-три-четыре охранника у входа.

– Я должен видеть главного.

– Он занят.

Смотрю им в глаза.

– Я должен видеть главного.

Остолбенели. Надолго ли, не знаю. Поднимаюсь по лестницам, считаю ступеньки, перила, столы и стулья в зале заседаний, министров… засиделись люди…

Главный человек смотрит на меня оторопело. Недоуменно.

– Я к вам…

Главный кивает, закатывает рукав…

– Кровь-то у меня не больно хороша… третий день непонятно чем питаюсь, запарились с бюджетом этим… и не спал чёрт знает сколько…

– Да нет… я… не за этим…

В окно пробивается первый луч солнца. Сердце как будто пронзают иглой, падаю под трибуну…

– Так вы говорите… серебряные пули?

– Не только пули… что угодно… серебряная ложка тоже сойдёт…

Мне всё ещё трудно говорить. Трудно соображать. Вот что значит солнце. По молодости перед парнями выхвалялся, что выходил на открытое солнце. Знал бы я тогда, что это такое…