Улья Нова - В ловушке

• Название: В ловушке
• Автор: Улья Нова
• Жанр: Повести

Она написала письмо, сложила вчетверо, бросила в первый попавшийся почтовый ящик, чтобы хоть кто-нибудь прочел. Она пытается выбраться из-под руин любви, рухнувшей, как манхэттенский небоскреб...

---

Свет включили. Люди так же сидели на местах, настоящие, не актеры, мотор завели, поезд двинулся, две женщины у противоположных дверей улыбнулись мне. То были улыбки оправдавшейся надежды. Значит, никакой бомбы нет, был только беспочвенный и ложный испуг.

Знакомый сказал, что мэр Лужков в теле-интервью обещал навести порядок в городе и сделать все возможное, только бы было спокойствие, только бы взрывы не повторились. Он создаст дружины, которые будут проверять в домах и подъездах всех подозрительных: кто они, на каком основании объявились или живут здесь. Возможно, самый неприметный человек, тихо пробирающийся в свою квартирку, и есть преступник, только что запустивший часовой механизм. Все поправимо и обратимо. Пока не грянет взрыв.

Мне всегда казалось, что подруга живет в более возвышенном и чистом мире, чем я. Мы никогда не откровенничали, не говорили о личном, о чувствах, чаще беседовали о книгах и кино или обсуждали общих знакомых.

Глава 3 Сны

«Мне снилась осень в полусвете стекол …»

Б.Пастернак

Их становилось все больше, постепенно вся комната заполнилась полупрозрачными птицами. Они находились в непрерывном движении. Трепыхались. Парили. Так тесно забили собой пространство от пола до потолка, что не продохнуть. Серо-белый воздух комнаты стал движущимся, живым.

Жаль, что нельзя запечатлеть сны. Положить рядом с подушкой видеокамеру. В момент самого яркого сна заснять. Как было бы интересно составить фильм из снов. Не какое-то подобие, когда по студии бегает взволнованный продюсер и режиссер рожает коммерчески-привлекательное воплощение своих безумий. А самый настоящий «сонный» фильм. Как было бы интересно посмотреть такой фильм о снах Кафки или Пикассо.

Поставила эмалированную кружку на белую простыню кровати, с потолка в нее лил дождь. Было сыро и холодно, я проснулась в слезах, перевернулась на другой бок. Там какие-то три женщины сидели, закутанные в длинные шерстяные пончо. Потом оказалось, что между их телами и тканью – инкубатор змей. Множество маленьких змеенышей растут там в тепле. И вот я тоже закутываюсь в шерстяное пончо. Чувствую прикосновение к своему телу змеи. Просыпаюсь болезненно и мгновенно, будто на бегу отряхиваюсь от сна, а он не отпускает …

Его комната. Тот же черный кожаный диван, два компьютера, расческа и зеркальце, не его, женщины. Мечусь по квартире, его нигде нет, душно, зря пришла сюда, поздно, он исчез. Предметы, некогда имевшие прямого отношения к нему и ко мне, больше не имеют никакого смысла.

Зеленые листья. В каком-то соннике говорится, что зеленая трава и листья снятся к любви. Смотрю на эти листья, хочу дотронуться до них, но что-то шевелится там, я вижу толстых голодных гусениц, просыпаюсь, пока они не успели превратиться во что-нибудь еще более безобразное. В комнате темно. Я боюсь темноты после того, как однажды ночью в ванной упало зеркало. Я лежу и рассматриваю контуры предметов, испепеляемых моей фантазией в движущиеся тени. Глубокая, звенящая тишина. Звук. В пианино задребезжала струна. Скрипнула паркетина в коридоре. На балконе что-то треснуло, упала капля. На улице лай собаки, переходящий в протяжный, одинокий вой-стон. Страх-поезд уже несется, невозможно его остановить. Кажется, порвется лишь одна нить, последняя, тоненькая, и сны перейдут в явь.

Церковное золото. Ряды икон, решетка, о которую обычно в экстазе бьются грешницы и богомолки. Церковь пуста, сияющая чистым, бело-желтым золотом, подобно солнечному; на площадке перед иконами движется худенький, одетый лишь в набедренную повязку, святой. Вокруг его головы сияет нимб. Его тонкие руки и ноги, почти детское лицо. Он движется плавно, размеренно, это стиль журавля ушу: пальцы прижаты один к другому, вытянуты в птичье крыло. На маленькой площадке, в солнечном сиянии, он медленно движется, погруженный в ощущения своего тела, в свои мысли, полные гармонии, а вокруг сгущается тьма…

Серая осенняя улица, жду трамвая. Саша приближается с незнакомой, бледной девушкой. Он вызывающе смотрит на меня, она что-то говорит, подсмеивается, я стою в отдалении. Наконец, подходит трамвай, открывается всего одна пара дверей. Значит, мне неминуемо придется войти вместе с ними, заставляю себя двинуться в направлении дверей серо-коричневого трамвая, и, вдруг отчетливо вспоминаю, что проездной остался на ночном столике, поворачиваю к метро Новокузнецкая, на бегу понимаю, что они смотрят мне вслед, говорят обо мне. Я бегу, а трамвай едет за мной, даже там, где нет рельсов, приближаясь все ближе и ближе по темно-серой улице, мимо серых лип, по серому асфальту…

Теперь та незнакомая девушка у меня в гостях. Мы, молча, пьем чай за кухонным столом. Я пытаюсь сохранять спокойствие – не хочется больше иметь подруг. Боюсь, что ситуация повторится снова. У нее усталые глаза бродячей собаки, она одинока, но я не хочу больше никого возвращать к жизни, отдавать свое тепло. Я сижу, будто бы за стеной, и не желаю вдаваться в подробности ее горестей. Все они хороши, пока не почуяли мужчину. Мне душно, моя голова скатилась с подушки на простынь, не могу понять, как выпроводить эту новую подругу из своей жизни, мы сидим с ней на паласе, составляем икебану из сухих мертвых цветов. На бумаге лежат цветки тысячелистника и пижмы, колючки чертополоха, колоски, мы укладываем их в высокую белую пепельницу. Наконец-то она уходит, оставив сухой букет, мне очень нравятся эти зеленые и желтые сухие цветы, но я ничего не могу с собой поделать, выбрасываю их в форточку вместе с пепельницей. Мне стыдно за свой поступок: новая подруга и икебана не виноваты в моих прошлых несчастьях, сухие желтые цветы никак не связаны с событьями моей жизни. Это моя слабость и желание защититься.

Телефонный звонок. Комната с васильковыми стенами. Слышу его голос в трубке. Не могу разобрать слова, но мне становится хорошо, значит, он сказал то, что я так давно ждала. Но волна тепла длится неуловимый отрезок времени, меньше мгновения. Звук милого голоса улетает, растворяясь в утренней полоске света на темно-сером фоне потолка.

Глава 4 Ситуации

Раньше мне казалось, что существует множество ситуаций, которые по особой, скрытой логике, никогда не смогут произойти в моей жизни. Теперь их количество тает, они плавно происходят одна за одной. Развожу руками, не переставая удивляться, как же это могло случиться, испытываю непередаваемый панический ужас – значит, все возможно.

Ремонт завершен несколько дней назад. Белые стены, розово-фисташковый кафель в ванной. Привезена из магазина мягкая мебель и белый абажур с галогенной лампой, светящий дневным светом в потолок. Книги из связок расставлены по полкам, на пол уложен палас, все новое. Уют придет потом, я надеюсь, что здесь буду счастлива, а пока это – отремонтированная квартира с белыми обоями и блестящими дверными ручками. Скоро здесь возникнет много новых людей, это окрасит квартиру и мою жизнь. Последний штрих: купила зеркало из шести отдельных плиток, которые приклеивала на кафель специальными липучками. Мы выбирали зеркало с ним вдвоем, он говорил, что лучше купить обычное, в розовой раме, под цвет кафеля, но мне понравилось это. Оно похоже на готическое окно. Я приклеивала зеркальные плитки и думала о нем, улыбаясь.

Почему он говорит, что я ребенок, что у меня все легко и просто. Я вру, что научилась готовить, вру, что больше не хожу на выставки и в кино, вру, что сижу дома, что шью платья и читаю книги о воспитании детей. Я изменила стиль. Стала носить длинное пальто и сапоги на таких высоких каблуках, что после них болят ноги. Делаю вамп-макияж и маникюр, волосы мои стали ржаными и длинными. А за его спиной я хожу на выставки, набросив небрежные свитера и замшевые клеша с ботами на рифленой подошве, вечером звонит он и спрашивает, чем я занималась сегодня. Вру, что вязала шарф и пекла пирог. Мне так хочется быть домашней и ручной для него. Только для него быть такой. Или хотя бы казаться.

Ночь, сквозь глубокий-глубокий сон и темноту – странный звук. И, вдруг, догадка, заставляющая проснуться окончательно – да это же звук бьющегося стекла. Лежу неподвижно. Пытаюсь вселить в себя надежду – соседка сверху пошла ночью попить, уронила чашку на кафель. Не хочу вставать, оттягиваю момент, но надо идти. В темноте – лучи уличных фонарей и темные, искаженные предметы. В светлом квадрате на потолке – тени-скальпели листьев цветка с подоконника.

Коридор. Выключатель. Полоса света из ванной. Рука медленно открывает дверь. Свет холодным молоком выплескивается в глаза. Пустая стена. А на новеньком кафеле пола – черные и зеркальные треугольники, квадраты, ромбы. Зеркало упало. И разбилось. Глубокой ночью. Растеряно смотрю на осколки, роняю руки, сердце упало и теперь бьется все быстрее и быстрее, будто хочет вырваться и улететь. Пустая стена похожа на разочарование. Разочарование начинается, когда где-то в квартире, ночью, из глубины сна слышен звук бьющегося о кафель зеркала. Но, как же так?