Геннадий Оболенский - Император Павел I

• Название: Император Павел I
• Автор: Геннадий Оболенский
• Издательство: Дрофа
• Жанр: История
• Год: 1995
• ISBN: 5-7107-0551-9

Роман Г. Оболенского рассказывает об эпохе Павла I. Читатель узнает, почему в нашей истории так упорно сохранялась легенда о недалеком, неумном, недальновидном царе и какой был на самом деле император Павел I.

---

Узнав о перемене в отношении к Панину, Мария Федоровна обрушивается на сына. «Она говорила Александру, что так нельзя царствовать, что нельзя проявлять такого непостоянства, что таким образом ему не удастся никого привлечь к своей личности, — пишет М. И. Муханов. — Она подчеркивала, что Панин заслуживает больше доверия, чем кто бы то ни было, она говорит о необыкновенных способностях Панина, о его преданности и особенно подчеркивала, что ему нельзя сделать никакого упрека за то, как он держал себя в деле убийства Павла. Это последнее обстоятельство имело особое значение в глазах вдовствующей императрицы, и она несколько раз возвращалась к нему. Александр не ответил ни слова, но пошел в свой кабинет и написал там записку, в которой сообщил своей матери об участии Панина в заговоре. Начиная с этого момента Панин бесповоротно погиб во мнении вдовствующей императрицы; она обвинила его в вероломстве и лжи, ненависть ее была тем сильнее, чем больше она обманулась в графе».

О своем участии в плане регентства и о тайных свиданиях с Паниным Александр, естественно, промолчал.

Летом 1802 года Панин уезжает за границу. Более двух лет путешествует он по Европе и незадолго до окончания отпуска просит высочайшего разрешения опоздать на несколько недель. Но в ответ ему сообщили, что «он может продолжать свой отпуск сколько ему угодно и может жить, где ему вздумается… Государь оставляет за собой право, когда это потребуется, воспользоваться его услугами».

В конце декабря 1804 года Панин подает просьбу об отставке, и 19 января 1805 года выходит именной указ Правительствующему Сенату: «Снисходя на прошение нашего Действительного Тайного Советника графа Никиты Панина, всемилостивейше уволить его от всех дел. Александр». Опальный министр поселяется в своем смоленском имении Дугино.

Над Паниным устанавливается тайный надзор полиции. Глубоко оскорбленный случившимся, он несколько раз обращается к Александру и Марии Федоровне, «всякий раз требуя расследования своей роли в случившемся, подчеркивая, что его взгляды и планы нашли сочувствие со стороны».

Но ни его обращения, ни заступничество друзей не находят отклика в столице. Шли годы. Свою судьбу Панин связывает теперь с переменой царствования. Но и после кончины Александра I в его жизни ничего не меняется. Когда родственники Панина Орловы (он был женат на дочери Владимира Григорьевича Орлова) на коленях умоляли Николая I прекратить 25-летнюю опалу, он ответил, что «обещал вдовствующей императрице, своей матери, оставить в этом деле все по-старому». Мария Федоровна взяла с сына единственную клятву — не возвращать Панина!

В начале 1826 года Панин писал в дневнике: «…Правда, что в моих руках находится автограф, который самым явным образом показывает, что все придуманное и предложенное мною за несколько месяцев до кончины императора Павла, для блага государства, было санкционировано его сыном. Я никогда не употреблю этого средства для оправдания себя перед вдовствующей императрицей, так как этот документ можно истолковать неблагоприятным образом для императора Александра; и я решился в лице этого государя, который не понял меня, почтить материнскую любовь и за гробом, даже в самых ее заблуждениях. К тому же вдовствующей императрице вовсе не нужно читать этого письма, чтобы убедиться, что мои отношения к покойному императору Александру до его вступления на престол не могут без вопиющей несправедливости служить поводом для того обращения, какому я подвергаюсь. Мое назначение министром и доверие, какого удостаивал меня император Александр, в достаточной мере доказывают, что жестокость, с которою он обошелся со мною четырьмя годами позднее, не может иметь основания в поступке, совершенном мною до его царствования…»

Опала этого незаурядного человека и государственного деятеля, которого декабристы называли «духовным отцом своего свободомыслия», продолжалась 33 года и закончилась с его смертью. Любопытно, что одним из доводов Александра I против введения конституции было: «а вдруг изберут депутатом Панина?»

Никита Петрович Панин скончался в ночь на 1 марта 1837 года на 67-м году жизни и был похоронен в своем смоленском имении Дугино.

Александр I не мог простить Панину и Палену — двум инициаторам заговора, — что они вовлекли его в поступок, который он считал несчастьем всей своей жизни. Но он не считал себя вправе карать второстепенных участников заговора, потому что они, так же как и он, имели в виду лишь отречение Павла I.

Что касается ближайших участников убийства, то оказывается, что имена их долгое время были неизвестны императору — он узнал их только через несколько лет. «Некоторые из них к этому времени уже умерли, другие были сосланы на Кавказ, где и погибли».

Княгиня Д. Х. Ливен: «Все они умерли несчастными, начиная с Николая Зубова, который вскоре после вступления на престол Александра умер вдали от двора, не смея появляться в столице, терзаемый болезнью, угрызениями совести при неудовлетворенном честолюбии… Князь Платон Зубов, сознавая, насколько его присутствие неприятно императору Александру, поспешил удалиться в свои поместья. Затем он предпринял заграничное путешествие, долго странствовал и умер, не возбудив ни в ком сожаления.

Пален… закончил существование в одиночестве и в полном забвении… Он совершенно не выносил одиночества в своих комнатах, а в годовщину 11 марта регулярно напивался к 10 часам вечера мертвецки пьяным, чтобы опамятоваться не раньше следующего дня. Умер граф Пален в начале 1826 года, через несколько недель после кончины императора Александра».

* * *

В сущности, я не был бы недоволен сбросить с себя это бремя короны.

Александр I, 1824 г.

Гибель отца потрясла Александра и наложила печать на всю его жизнь. В первые дни опасались за его рассудок. «Целыми часами оставался он в безмолвии и одиночестве, с блуждающим взором, устремленным в пространство, в таком состоянии находился в течение многих дней, не допуская к себе почти никого», — пишет А. Чарторыйский. — В ответ на его призывы «сохранить бодрость» и «о лежащих на нем обязанностях» Александр с горечью сказал: «Нет, все, о чем вы говорите, для меня невозможно, я должен страдать, ибо ничто не в силах уврачевать мои душевные муки».

Восторженный и впечатлительный, доверчиво смотревший на жизнь Александр был сломлен. В его сознании постоянно присутствовала мысль о вине за гибель отца. Это чувство делало его скрытным и подозрительным и выражалось в желании перемены мест и уединения.

«Из человека жизнерадостного, убежденного в своем призвании реформатора-демократа он превращается в разочарованного меланхолика и даже в мизантропа, утратившего веру в человека…»

Н. Греч: «Он мог снести все — лишения, оскорбления, страдания, но мысль о том, что его могут подозревать в соучастии с убийцами отца, приводила его в исступление. И даже великий Наполеон пал жертвой оскорбления в нем этого чувства».

В марте 1804 года в Германии по его приказу был арестован герцог Энгиенский, потомок Бурбонов. Он был привезен в Париж и расстрелян. По этому поводу император Александр I выразил протест, особенно против нарушения нейтралитета Германии. В ответной ноте Наполеон допустил ужасную ошибку, стоившую ему не только трона, но и самой жизни. Он писал: «На моем месте русский император поступил бы точно так, если бы знал, что убийцы Павла I собирались для исполнения своего замысла на одном переходе от границ России, не поспешил ли бы он схватить их и сохранить жизнь, ему драгоценную?»

Эти слова стали причиной неизгладимой ненависти к Наполеону, которая руководила всеми делами и поступками Александра I. Он был добр, но злопамятен, не казнил, но преследовал, со всеми знаками благоволения и милости — «о нем говорили, что он употреблял кнут на вате». Скрытность и притворство внушены ему были образом жизни и Екатериной II.

Пронеслись великие события, наполнившие Европу громом побед и поражений. Закончилась гигантская битва народов, принесшая России неувядающую славу. С. П. Трубецкой: «…Имя императора Александра гремело во всем просвещенном мире, народы и государи, пораженные его великодушием, предавали судьбу свою его воле. Россия гордилась им и ожидала от него новой для себя судьбы. Он объявил манифестом благодарность свою войску и всем сословиям народа русского, вознесшего его на высочайшую степень славы; обещал, утвердив спокойствие всеобщим миром в Европе, заняться устройством внутреннего благоденствия вверенного провидением держав его пространного государства…»

Но надежды так и остались только надеждами. «Изобилие чувства и воображения при недостаточном развитии воли — все это соединилось в то настроение, в какое попал Александр с 1815 года и которое около того же времени получило название разочарования; проще говоря, это — нравственное уныние. Благодаря этому Александр охладел к задачам внутренней политики; русская жизнь, которой он не знал, стала ему казаться неподготовленной, а с 1815 года стало даже обнаруживаться чрезвычайно раздражительное скептическое отношение ко всему русскому».