Токацин - Солнечный змей

• Название: Солнечный змей
• Автор: Токацин
• Жанр: Фэнтези

Книга шестая, последняя из историй о Речнике Фриссгейне. Весна до срока пришла на берега Великой Реки. Горячий ветер дует с востока, горят леса и степи, солнце наливается багрянцем. Беженцы из Кецани рассказывают об огненных ливнях с небес и неминуемой войне. Король Астанен вновь созывает Речников в Замок. Этот год будет жарким…

---

— Не всё полезно, что в рот полезло, — пробормотал колдун, и Фрисс удивлённо мигнул — такого от Нециса он ещё не слышал. — Личинки… Фрисс, где ещё остались рыбы? В твоей комнате?

Он сбросил в воду ту рыбу, по которой потопталась Двухвостка, и заглянул в хижину. Несколько мгновений они с Речником смотрели на пролом в полу и чёрных прилипал, поедающих тушу бывшей хозяйки-нангалики. Потом Нецис провёл рукой по краям дыры, и под полом вспыхнул холодный огонь.

— Люди живы, Фрисс, — он кивнул на дальнюю дверь. — Я был там, когда услышал треск. Это я попросил их не шевелиться и убрал лестницу. Нангалики плохо карабкаются по деревьям. К тому же… к тому же, Фрисс, они пришли за нами. Как и болотный червь. Послание от почтеннейшего Имальксиата, илкор ан Сарк…

За дверью Двухвостка шумно вздохнула и вернула в воду останки пережёванной нангалики. Алсаг возмущённо мявкнул и ввалился в хижину, махая хвостом.

— Фррисс, нам теперрь всю ночь нюхать тухлую ррыбу?

— Лезь наверх, — махнул рукой Речник. — Только молчи. Нецис, на него личинки не попали?

— Червяк немного замешкался, — хмыкнул маг, — и сдох раньше, чем разбрызгал заразу. Если до утра приплывёт ещё один, нам лучше быть наверху. Поднимайся и зажигай там факелы, я зажгу тут.

— Хорошо, Нецис, — кивнул Фрисс, подтягиваясь на корнях и взбираясь на верхнюю ветку. — Разбуди меня до света. Торговцы тут просыпаются рано, у кого-нибудь найдётся сок матлы — куплю тебе две фляги.

Глава 14. Ильнайтот

Горы искрящегося льда громоздились на горизонте, и северный ветер, не встречая преград, торжествующе завывал над белесо-жёлтой равниной. Прошлогодняя трава, вымоченная дождями и выбеленная морозом, моталась на ветру с сухим костяным треском, стелилась по земле, вмерзая в лужи. Кое-где ещё лежал снег, и Кесса уже не вздрагивала, увидев очередной островок грязно-серого льда. Разъезженная колея подёрнулась ледком, он хрустел под тяжёлыми колёсами. Давно уже не попадались встречные повозки, не было видно и людей, только птицы тревожно пересвистывались в травяных дебрях. Огромный белый зверь бежал неспешной трусцой, принюхиваясь к северному ветру, повозка грохотала по замёрзшей дороге, и от немилосердной тряски те, кто сидел внутри, боялись лишний раз открыть рот — так ведь и язык прикусить недолго…

— Уже недалеко, — повозка замедлила ход, Кытугьин забрался под полог, его у поводьев молча сменил другой северянин. — Скоро снимем колёса. Сильно трясёт? Я не давал Уджугу бежать — он-то спешит, хочет попасть домой поскорее.

— Ничего страшного, — покачал головой Речник Яцек, бросив предостерегающий взгляд на Кессу и Хагвана. — Для весенней дороги эта ещё ровная. Далеко ли до Гор Кеула?

Тень пробежала по лицу Кытугьина, другой солмик едва заметно вздрогнул и задёрнул окошко в пологе. Как и хозяин повозки, он был укутан в серый мех и вымазан красновато-жёлтым жиром, на чужаков смотрел с опаской и затаённым интересом. Кесса видела бусы из звериных зубов, вплетённые в его чёрную косу, возможно.

— Далеко, — ровным голосом ответил северянин. — Дальше, чем Хельские Горы, дальше, чем Навиат и Элуатаа, дальше, чем тёплые реки. Вы не голодны?

Он протянул руку к тюкам с припасами, к которым уже давно с интересом принюхивалась Койя. Кошка, мотнув головой, попятилась к Кессе — видно, запах солмикского мыла ударил ей в нос.

— Мы будем есть вместе с вами, — так же спокойно ответил Яцек, снова покосившись на Кессу и Хагвана. — Не беспокойся так о нас. Мы прошли уже много земель и вод.

— Но не землю льда, — тихо вздохнул Кытугьин, опускаясь на низенькое ложе из шкур.

Снова настала тишина, и даже свист ветра уже не долетал до ушей Кессы сквозь плотный меховой полог. В еле заметные оконца, затянутые полупрозрачной плёнкой, сочился холодный белый свет. Кесса запустила руку под мягкие серые шкуры, наткнулась на сваленные вместе и зашитые в рогожу сухие листья, а затем — на обжигающе-холодную костяную балку. Речнице не померещилось — весь каркас этой повозки, кроме разве что колёсной оси и самих колёс, собран был из костей, жил и кожи.

— Мя? — пустынная кошка, волоча за собой войлочную «шубу», подошла к плотно закрытой глиняной плошке, прижатой к борту костяными ручками, и попыталась поддеть носом крышку, потом лизнула чёрные края и затрясла головой.

— Койя, что там? — Речница на четвереньках подползла к кошке — повозку снова трясло, да и полог был слишком низким, чтобы разгуливать в полный рост — и склонилась над закрытым сосудом. — Не думаю, что это можно есть.

— Жирник, — неожиданно тонким голосом отозвался незнакомый северянин, подползая поближе и разглядывая кошку и Речницу с нескрываемым любопытством. — Когда он не горит, можно трогать. Есть тоже можно. Это жир, хорошая еда. Но огонь нужнее. Огонь тут всегда нужнее.

— Тогда, Койя, съешь что-нибудь другое, — покачала головой Речница, поднимая кошку на руки. — Вот, ещё остался ирхек…

Сегон из вежливости взял кусочек пирога в рот, но видно было, что он не голоден, а вот любопытство его терзает. Солмик подобрал упавшую крошку и понюхал — с тем же выражением на лице, что и у жёлтой кошки.

— Это ирхек, — сказала Кесса. — Он из рыбы и муки. Вот, возьми…

Солмик отломил маленький кусочек, недоверчиво понюхал и повертел в пальцах, задумчиво разжевал и покачал головой.

— Я ела это в южном городе. У нас думают — деревья есть не нужно, даже с рыбой. У нас с собой есть настоящая, правильная еда, есть жир и мясо. Не надо кормить зверька деревом!

Солмик потянулся к тюкам, сваленным в углу повозки.

— Аса! — Кытугьин зашевелился на своём ложе, его глаза блеснули. — Ты слышала — мы будем есть все вместе. Смотри лучше на землю травы, скоро с ней попрощаемся.

— Жёлтый зверёк ест дерево и траву, — взволнованно прошептала Аса, наклонившись к северянину.

— Зверёк будет есть вместе с Уджугом, — спокойно отозвался Кытугьин и снова опустил голову на скрещенные руки. Речница только удивилась, как его не растрясло — повозка раскачивалась во все стороны и мелко дрожала.

— Далеко до вашей долины? — тихо спросила Аса, усаживаясь рядом с Кессой и открывая оконце в пологе — как раз напротив, чтобы удобно было смотреть. — Столько, сколько от южного города до ледяной земли?

— Больше, — покачала головой Речница, с опаской глядя на мёртвую желтовато-белую траву. — Пять раз по столько.

— Очень далеко, — прикусила губу солмица. — Столько, сколько от Навиата до южного города. Ваша повозка — она сломана? Столько ехать на колёсах… наверное, сломана. А ваш хийкиммиг? Его в городе не накормят деревом? Или это ваш хийкиммиг? Такой маленький?

— Нет, Койя никого не возит, — Кесса тоже прикусила губу, чтобы не рассмеяться, и прижала к себе кошку. — У моей повозки есть крылья, она сама себя возит. А там, где живёте вы, совсем нет ни деревьев, ни травы? Только лёд, от края до края неба?

— Крылья… — зачарованно выдохнула Аса. — У нас? У нас нет деревьев. Слишком твёрдая и холодная земля. Травы есть. Ниххики едят траву… траву Геджу. В вашей долине растёт трава Геджу? Кытугьин говорит…

— Ага-ай! — донеслось снаружи. Повозка остановилась. Кытугьин поднялся с ложа, накинул капюшон и выглянул из-под полога.

— Дорога кончается здесь, — сказал он, кивнув Яцеку. — Тут попрощаемся с землёй травы. Аса…

Солмица кивнула и, отвязав от повозки один из тюков, протянула ему. Сама она подобрала жирник и выбралась наружу. Третий северянин стоял у повозки, придерживая край полога, пока все пришельцы с юга не вышли. Кесса вдохнула ледяной воздух и закашлялась. Койя с тихим писком втиснулась к ней за пазуху.

Дорога закончилась шагов за пятьдесят отсюда — повозка громыхала по замёрзшей земле, ломая хрупкие полёгшие стебли. Прямо у передних лап Уджуга начиналось бескрайнее белое поле, сверкающее на солнце россыпью хрусталя. Оплывшие груды снега, за века превратившиеся в слоистый лёд и изрезанные ветрами, громоздились поодаль, как огромные валуны. Снег наползал на холодную равнину, погребая под собой прошлогодние травы и семена, уроненные на замороженную землю. Уджуг нюхал снег и радостно фыркал, поворачивая тяжёлую голову к людям. Кытугьин и его товарищ, вытащив из повозки полозья и подпорки, снимали колёсные оси и укладывали под полог вместе с грубо вытесанными колёсами. Аса вытирала круглую плошку от сажи и натёкшего жира — крышка прилипла и не хотела сниматься.

— Дальше поедем быстро, — усмехнулся Кытугьин, вытащив из-под повозки последнюю подпорку. Теперь она лежала на широких полозьях, подбитых светло-серым мехом — таким же, из какого сшиты были одежды северян. Жирник наконец вспыхнул неровным коптящим пламенем, от неожиданного жара Кесса даже отшатнулась, но, опомнившись, протянула к огню руки. Койя выбралась к ней на плечо и насторожила уши.