Ольга Ларионова - Сотворение миров

• Название: Сотворение миров
• Автор: Ольга Ларионова
• Издательство: Параллель
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-86067-033-8

Книги Ольги Ларионовой давно и заслуженно вошли в золотой фонд отечественной фантастики и заслужили любовь не одного поколения читателей.

Сборник «Сотворение миров» включает одно из самых значительных произведений О. Ларионовой — «космическую» трилогию «Соната моря»: повести «Соната моря» (удостоена премии «Аэлита» в 1987 г.), «Клетчатый тапир» и «Лабиринт для троглодитов».

Впервые собран воедино уникальный для мировой фантастики цикл повестей и рассказов, написанных «по мотивам» картин одного из наиболее поэтичных художников XX века Микалоюса Чюрлениса — «Знаки зодиака».

Также публикуются рассказы «Где королевская охота», «Сон в летний день» и повесть «Картель».

---

— А ты, собственно, кто? — с той же степенью бесцеремонности спросила она, закрепляя обращение на «ты».

— Гелиотермист. Закончил КАТ — Кутаисский аккумуляторный техкурс. Здесь на двухлетней стажировке, но думаю, что задержусь подольше. Степуха на редкость привязывает к себе. Потом думаю подавать в университет.

Варвара ловила эти коротенькие, в ее собственном стиле, фразы и невольно косила глазом — искала Кони и того, с пляжа. Они подошли к столу последними — примолкшие, чопорные; мужчина подвел Кони к ее стулу, и все кругом засуетились, сдвигаясь и освобождая ему место, но он повернулся и пошел вкруг стола, пока не заметил рядом с Варварой единственный свободный табурет. Сел, так что ножки со скрипом вдавились в землю, наполнил бокал соком и замер, глядя как-то сквозь толстенный ствол Дуба и больше ни к чему не прикасаясь. От него пахло прелыми водорослями, просоленной галькой и осенней травой.

И еще Варвара почувствовала — по его усталой оцепенелости, по безрадостному неприятию всей этой праздничной суеты, — как же он бесконечно стар.

Ей стало безотчетно жалко его, и она поискала глазами, что бы такое положить ему на тарелку, и даже обернулась к Теймуразу, но тот, не обращая на нее внимания, вытягивал шею, прислушиваясь к разгоравшемуся спору, какой обычно вот так мгновенно вспыхивает за столом, вокруг которого собрались люди, всего несколько минут назад оторвавшиеся от общей работы. Реплики уже летели слева и справа, подобно лазерным вспышкам, и сути дела Варвара за недостаточностью информации уловить не могла, и она не знала даже, на кого нападает Теймураз, когда тот крикнул: «Да это же худшая сторона аболиционизма!» — на что из-за Майского Дуба ему тут же отпарировали: «От консерватора слышим!»

Похоже было, что здесь уже сложились две какие-то непримиримые партии, потому что никто не спрашивал чужого мнения, а только утверждал собственное типа: «Я согласен получать с Большой Земли только зонды, только, и ни-ка-кой другой аппаратуры, и год, и два…» — «Можно два года варить крутое яйцо, и оно не станет всмятку!» — «Тогда нам грош цена, потому что мы вырождаемся в конвейеры для переброски на Землю допотопной биомассы!» — «Ну да, автохтонов не спросили; не взяли, видишь ли, письменное согласие у стеллерова бычка Васьки». — «Тогда чем мы отличаемся от тех граждан Вселенной, которые энное число тысячелетий назад крали все это с нашей планеты и перетаскивали сюда?» — «Этот факт еще доказать надо, а вы рвете у нас время и людей, не говоря уже об оборудовании, вместо того чтобы обеспечить спокойную работу палеоэкологов!» — «Ага, договорились — палеоэкологам все коврижки, полная свобода действий… может, и право работать на „черной стороне“ тоже?» — «Но ведь это — действительно работа во имя самой Степухи, а не для Большой Земли…» — «А вам не кажется, что сама Степуха не очень-то довольна?» — «Значит, мы в чем-то были чересчур бесцеремонны для гостей…» — «Так вы наконец соглашаетесь с тем, что мы здесь не хозяева, а только гости? Да или нет?»

Похоже, что вопрос был традиционный и отнюдь не риторический. «Да, здесь не соскучишься», — подумала Варвара.

Но тут на той стороне, за стволом, кто-то мерно постучал ложечкой по хрустальному кувшину. Спорщики, против ожидания, стали послушно затихать.

— Друзья мои! — раздался властный и спокойный голос. — Несвоевременные споры отвлекли нас от приятного повода, по которому мы нынче собрались. Здесь нет хозяев, здесь только гости. Помните это. А теперь, Лерой, прошу вас, провозгласите тост, как вы один умеете это делать!

Варварин сосед поднялся, и тишина под «майским деревом» стала прямо-таки мертвой. Девушка догадывалась, что рядом с нею сидел виновник всех раздумий и тревог Сусанина, но разглядывать его снизу вверх было опять-таки неудобно. Она нарочито равнодушно отвернулась и невольно обратила внимание на то, с каким выражением все глядели на Лероя: как будто ожидали от него чего-то сверхъестественного.

А он медленно выпрямился и поднял руку, в которой бокал скорее угадывался, чем был виден:

— За дам, благослови их небеса Вселенной! — сказал он.

И по тому, как потрясенно поднялись все мужчины разом, она поняла, что такого тоста не слышал никто и никогда.

— Вот такой у нас дед! — шепнул Теймураз, усаживаясь. А Кони высунулась из-за штурманской спины и крикнула через все пространство, разделявшее противоположные стороны праздничного стола:

— Лерой, а ведь дам у нас прибавилось — рядом с вами сидит ваша новая соседка по коттеджу!

У девушки екнуло сердце, хотя она совершенно не могла себе представить, какие последствия могут возыметь эти небрежно брошенные слова. А последствий не было. Лерой поставил пустой бокал на голубоватую миллиметровку, словно ничего не расслышал.

Значит, вот кто будет жить у нее за стеной и мягко, по-медвежьи топать по ночам широкими босыми ступнями, и наполнять весь дом, невзирая на перегородки, запахом мятой травы и водорослей. Недаром над его крыльцом, с другой стороны домика, висели два пожухлых пучка бессмертника и гирлянда луковок. Сказочный дед-лесовик, хозяин трав, повелитель пчел, владелец заповедных тайн и даров дремучих чащ. Этот не терял предрассветных росных часов, когда в каждом бутоне вся нераскрытая, не выплеснутая наружу колдовская сила, высосанная стеблем из благодатной почвы; этот не пропустил уж точно ни одной скалистой расщелины, из которой сочится…

Она замерла. Неужели правда? Ведь у него, может, есть даже…

Это было мечтой и страстью всего ее курса — восстановить рецепт старинного консервирующего снадобья под алхимическим названием «мумиен-пульвер», которым придворный таксидермист (впрочем, вряд ли носивший в действительности подобный титул) Петра Первого обрабатывал экспонаты будущей Кунсткамеры — экспонаты, просуществовавшие целые века!

— Скажите, пожалуйста, — порывисто обернулась она к своему соседу справа, — а не доводилось ли вам находить здесь природное горное мумие?

Теймураз дернул ее за рукав, но было поздно. Лерой бесконечно долго сидел не шевелясь, словно раздумывал, к нему ли обращен вопрос, затем начал медленно, всем корпусом, оборачиваться к девушке, и она впервые так близко увидела его лицо с бесчисленными набегающими друг на друга морщинками, с дважды перебитым плоским носом и глазами, лиловыми и скорбными, как у негра с вирджинской плантации.

— Мумие? — переспросил он глубоким колодезным басом, и все кругом снова примолкли. — Зачем же искать мумие в горах? Получить его можно гораздо проще.

Половина стола, что была по эту сторону дуба, уже зачарованно и привычно глядела ему в рот.

— Возьмите мышку.

Воцарилась пауза, которую никто не посмел заполнить ни словом, ни шорохом.

— Полевку. Горную.

И снова пауза. Ох, и зачем так рано унесли этого горластого карапуза, он так непосредственно издавал вопли в самый неподходящий момент!

— Се-реб-рис-ту-ю.

Варвара всей кожей чувствовала, как уже все сто шестьдесят тамерян плюс три космолетчика переводят взгляд с Лероя на нее и обратно. Над верхней губой у нее начали собираться маленькие капельки пота. Этот спектакль пора было прекращать.

— Серебристость принципиально необходима? — спросила она деловым тоном.

— Весьма.

Он протянул широкую ладонь к своему бокалу, и пока рука двигалась, емкость была уже снова наполнена.

— Благодарю вас, — раскатилось над столом, словно эта благодарность относилась ко всему коллективу колонии.

Лерой наклонился над столом, углядел на каком-то блюде пучок травы, напоминающий листом и духом большеземельную кинзу, и ухватил его двумя перстами.

— И вышеупомянутую мышку-полевку, горную, серебристую, пол значения не имеет, необходимо накормить травкой, которая называется гетеропаппус седеющий.

Псевдокинза была гадливо отброшена, как не имеющая ничего общего с гетеропаппусом.

— Но это еще не все.

Там, за стволом Майского Дуба, кто-то застонал. Варвара поймала вдруг себя на мысли, что если бы адресатом лероевского монолога была не она, а кто-нибудь другой, то от всего происходящего можно было бы получить бездну удовольствия. Лерой же невозмутимо осушил свой бокал и продолжал:

— К травке, именуемой гетеропаппус седеющий, нужно присовокупить зизифору пахучковидную, а также оносму ферганскую и абрикос — самый обыкновенный.

— Теперь-то все? — с надеждой вырвалось у Варвары.

— Отнюдь нет. Чрезвычайно существенно не забыть можжевельник туркестанский, горец альпийский и лук… многолиственный, если я не ошибаюсь.

— А чеснок? — мстительно вставила Варвара.

— О! Вы далеко пойдете, моя юная натуралистка. Чеснок — это непременнейший компонент, равно как и эфедра хвощевая, щетинник зеленый и тополь белый. И разумеется, кипрей.