Павел Кочегин - Человек-огонь

• Название: Человек-огонь
• Автор: Павел Кочегин
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1973

«Человек-огонь» — второе издание, переработанное и дополненное.

«Это был человек изумительной честности, беспредельной храбрости, чрезвычайно прямой», — так отозвался маршал Советского Союза Василий Константинович Блюхер об одном из первых красных командиров, герое гражданской войны Николае Дмитриевиче Томине.

Перед читателями встает образ смелого и мужественного военачальника, всего себя отдавшего делу революции, борьбе за окончательную победу Советской власти.

---

Командующий некоторое время выжидал, потом требовательно глянул на связиста. Тот завертел ручку полевого телефона.

— Артиллерия! Шрапнелью по врагам революции, огонь! — скомандовал Томин.

Могуче выдохнули пушки, над головами атакующих с треском разорвался воздух, повисли дымчатые шары. Шрапнель пачками валила дутовцев, но подгоняемые сзади офицерами солдаты бежали вперед. Вот цепи миновали поражаемое артиллерией пространство и кинулись на окопы.

Томин вскочил и рванулся вперед, подняв над головой наган, прокричал:

— За мной, в атаку! У-рра-аа-а!

— У-р-ра-а! У-р-р-а-а! — упругой волной покатилось по снежному полю.

Враги столкнулись. Дрались молча. Только изредка у кого-либо вырывался крепкий мат или тяжелое «хах!».

Томин оказался в самой гуще схватки.

Чуть поодаль маячила папаха-ведро бывшего анархиста Верзилина. Под его могучими ударами снопами валились дутовцы.

— Молодец! Бей их, круши! — спеша на помощь, прокричал Томин.

Люди, кажется, только и ждали этого возгласа.

— Бей! Круши буржуйских холуев! Так, так! Бей! Коли! — в грозный, могучий клич слились разрозненные крики.

Центр неприятеля, где дрался Томин, не выдержал, побежал. Покатились и фланги. Командующий распорядился подобрать своих убитых и раненых и залечь в окопы.

Передышка была короткой. Дутовцы вновь открыли ураганный огонь.

— Казаки! Казаки! — раздался панический вопль.

Белоказаки с диким криком и свистом вынеслись из лощины и стальным валом покатились на окопы. Их расчет был прост: стремительной атакой разрубить надвое оборону, все смять, изрубить, открыть ворота пехоте.

На правом фланге началась паника. Еще минута — паника охватит всех, тогда конец.

Томин, быстро отдав приказ резервным отрядам, вскочил на коня и помчался туда, где красногвардейцы спасались бегством.

— Стой! Назад! — отрезав путь паникерам, закричал он. — Ложись! По врагам революции, огонь!

Застрочили пулеметы, захлопали винтовочные выстрелы. А Томин уже мчится к центру, куда направлен основной удар.

Тем временем артиллеристы, рискуя поразить своих, открыли ураганный огонь прямой наводкой. Падали кони, кубарем валились казаки, а лава неудержимой волной катилась вперед, угрожая слизнуть редкие цепи защитников города.

— Молодцы!.. Молодцы!.. — восхищается Томин работой пушкарей. — Только бы вот резервы не подвели…

Еще минуту, ну, самое большее две — и вражеский удар, хотя и ослабевший от ураганного огня, но все еще могучий, обрушится на цепи красноармейцев.

Но вот снова застрочили пулеметы, раздался дружный винтовочный залп. Это отряд интернационалистов ударил по флангу врага. И как бы отвечая пулеметной скороговорке, справа раздалось громкое ура. Из засады выскочил взвод кавалеристов Каретова.

— Окружены! Засада! Окружены! — завопили белоказаки, вздыбив коней.

— В атаку! — гаркнул Томин, и его клинок, со свистом описав дугу, блеснул на солнце.

Случилось невероятное. На вражескую кавалерию поднялась в атаку красная пехота. На такой подвиг могли пойти только бойцы новой революционной армии, знающие, что они защищают, за что идут в бой.

Показалась знакомая фигура перебежчика Полубаринова. Тот, увидев Томина, начал отчаянно хлестать и пришпоривать коня.

— А, бестия! Встретились! — в азарте закричал Томин и натянул повод. Киргиз быстро набирал скорость, дистанция заметно уменьшалась. Полубаринов стал «бросать» коня из стороны в сторону. Еще мгновение и Томин снес бы предателю голову, но вдруг Киргиз засек переднюю ногу, стал припадать на нее, заметно отставая. Полубаринов на глазах уходил. Вот он спустился в лощину и скрылся с глаз.

В час жестокой сечи, когда все спуталось в один громадный катящийся клубок, троицкая артиллерия перенесла огонь на станицу Солодянку. Это явилось как бы сигналом для рабочих отрядов Блюхера, которые подошли с севера. Цепи поднялись и с криком ура ударили по флангу противника. Бросая убитых и раненых, дутовские банды кинулись бежать. Впереди всех на резвом белом скакуне уносил ноги наказной атаман, полковник Дутов.

У опушки небольшого колка встретились командующий Восточным отрядом Василий Константинович Блюхер и командующий войсками Троицкого уезда Николай Дмитриевич Томин. Они обменялись крепкими рукопожатиями, как старые боевые друзья, хотя до этого встречаться им не приходилось.

*

Над городом опустилась звездная ночь. На горизонте по небосводу разливается багровый отсвет горящей Солодянки. Пылает осиное гнездо контрреволюции.

Держа коней под уздцы, в молчании идут Блюхер и Томин. За ними с опущенными головами шагают красноармейцы и интернационалисты. На носилках, сделанных из винтовок, несут погибших товарищей.

13

В ворота Гирина вошли четверо: Русяев и Фомич в сопровождении вооруженных боевиков.

Прочитав мандат начальника продовольственного снабжения гарнизона, Гирин расплылся в умильной улыбке и протянул:

— Русяев Виктор. Уж не Сергея ли Русяева сынок?

— Он самый.

— Витюша! Ну давно ли ты под стол пешком бегал. А вот уже и до начальника дорос, подстригаешь купчикам крылышки. Молодец, Витюша, молодец! Революция требует жертв…

— Мне некогда с вами, дядя Лука… гражданин Гирин, разговоры разводить, — прервал купца Русяев. — Нам нужны деньги.

— Деньги?! Витюшенька, ну какой же купец в кубышках держит деньги? В банке мои денежки лопнули.

— Ну, положим, в Челябинском банке у вас лопнуло триста тысяч. Четыре вы отдали Полубаринову на подкуп Томина. А остальные где?

Когда Русяев назвал цифру четыре тысячи, у купца чуть не сорвалось с языка «пять». Но он сдержался, а про себя отметил: «Тысчонку все же хапнул». И поймал себя на том, что подумал об этом без сожаления.

— Найдете — ваше, — проговорил Гирин. — Не найдете — не обессудьте. На нет, как говорят, и суда нет. Можете разобрать дом весь по кирпичику — денег у меня нет.

— А ты, милый купец, открой сейф, может, и не придется разбирать дом, — потребовал Фомич. — Недосуг нам твои хоромины рушить.

Гирин вошел в боковую комнату. Единственное окно, выходящее в чулан, закрыто на железный ставень.

— Ищите! — бросив на кассу ключи, проговорил купец и опустился в кресло.

Боевики начали осматривать сейфы, а Фомич, сняв шапку и обнажив свой лоб с глубоким шрамом, навалился спиной на печь. Он прищуренным взглядом смотрел на Гирина и улыбался в седые усы. Гирин заметил эту улыбку, этот прищуренный взгляд, и вдруг сердце его словно опустили в холодную воду. Что-то мелькнуло из прошлого, но работа бойцов отвлекла его от воспоминаний, он постарался отогнать прочь мелькнувшую догадку.

Красногвардейцы нашли в сейфе несколько золотых монет да кипу деловых бумаг.

— И это все? — спросил Русяев, показывая на монеты.

— Все, — ответили дружинники.

— Все ли? — все с той же усмешкой переспросил Фомич. — Дай-ка я гляну, — и он шагнул к сейфу.

С диким рычанием Лука Платонович метнулся навстречу старику. В этот миг единственным желанием купца было схватить Фомича за глотку. Но тот ловко увернулся, а дорогу Гирину преградили штыки и маузеры.

— Не скандалить, гражданин купец! — спокойно посоветовал Русяев.

— Аль узнал, Лука Платоныч, старого мастера? Давненько, давненько это было. Почитай, больше десяти лет прошло, как ты кокнул меня по темячку. Тяжелая рука у тебя и тогда была, а теперь, небось, еще потяжелела от капитала-то! — явно издеваясь над купцом, говорил Фомич не спеша. — Хорошо ты тогда меня угостил за труд мой праведный, метинка-то и сейчас живет. Думал вместе со мной захоронить тайну сейфа, как Демидовы хоронили. Обмишулился. Спасет тебя господь за то, что глубоконько ты меня в снег закопал, а то бы, прежде чем очухался, замерз. Хотел на тебя в суд подать, и то подумал: «С богатым судиться — лучше в море утопиться». Свидетелей у меня не было, кто поверит. Махнул рукой — и дай бог ноги. Зато теперь сквитаемся.

Гирин опустился в кресло и, принял свою обычную позу, устремил ничего не видящий взгляд на печку.

Фомич залез в средний сейф пошарил рукой по стенке, нажал… и распахнулся купеческий тайник.

МЫ ЕЩЕ ВЕРНЕМСЯ

1

Рабочие отряды Красной Гвардии под командованием Василия Константиновича Блюхера гнали дутовцев все дальше и дальше на юг от Троицка. Эхо боев затихало. Над степью вставало безоблачное небо. Наступила весна, первая советская весна для хлебопашца.

Однако то тут, то там вспыхивали кулацкие мятежи, да и белоказачьи банды не давали покоя. Троицкий Военный Комиссариат спешно создал Экспедиционный отряд для борьбы с бандитизмом и контрреволюцией. Командовать им поручили Томину.