Гэри Дженнингс - Сокровища поднебесной

• Название: Сокровища поднебесной
• Автор: Гэри Дженнингс
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007

"Подойдите сюда, великие принцы! Подойдите ко мне, люди всех званий, те, кто хочет увидеть разные обличья человечества и познать разнообразие мира!" Такими словами начал великий путешественник Марко Поло, сидя в тюрьме, свои воспоминания о более чем двадцатилетних странствиях по свету. И ему было о чем рассказать, ведь он не только объездил полмира, но и много лет верно служил великому хану Хубилаю и выполнял его поручения в Китае, Индии и на Цейлоне.

 Через много лет в Венеции, когда Марко Поло лежал на смертном одре, родственники, друзья и священник собрались вокруг умирающего, дабы убедить его отречься от той бесчисленной лжи, которую он выдавал за правдивое описание своих путешествий, и с чистой душой отправиться на Небеса. Старик поднялся, проклял всех присутствующих и заявил: "Да я не рассказал и половины того, что видел и делал!"

 Вам повезло. В этом романе вы прочтете о том, о чем великий путешественник не захотел рассказать в своей "Книге о разнообразии мира".

---

— Помню, однажды в городе Паган, столице государства Ава, что в землях Тямпы, во дворце правителя нас развлекала за обедом группа музыкантов, которые все были слепые. Я спросил слугу, неужели в этой стране слепому человеку проще всего найти работу музыканта. И слуга пояснил мне: «Нет, У Поло. Если у ребенка проявляется талант к музыке, то родители намеренно ослепляют его, для того чтобы его слух стал острее и он смог сосредоточить все свое внимание только на совершенной музыке, только в этом случае он когда-нибудь сможет занять место придворного музыканта».

Все замолчали. Затем догаресса сказала решительно:

— Я не думаю, что это подходящая история для того, чтобы рассказывать ее за обеденным столом, мессир Марко. — И больше меня туда не приглашали.

Не лучше вышло и с молодым человеком по имени Марко Брагадино, который недавно сделал cascamorto[269] моей старшей дочери Фантине. До этого он дарил ей томные взгляды и откровенные вздохи, а потом наконец набрался мужества и пришел ко мне спросить, может ли он начать официально ухаживать за ней. Решив приободрить юношу, я весело сказал:

— Это напоминает мне, юный Брагадино, о случае, который давным-давно произошел в Ханбалыке. Это было во время разбирательства в ченге — на заседании придворного суда, одного мужчину обвинили в том, что он бьет свою жену. Язык — чиновник, который вел заседания ченга, спросил обвиняемого, есть ли у того основания для подобного поведения, и этот негодник ответил, что есть, поскольку он бьет свою жену за то, что она сразу после рождения задушила их маленькую дочь. Спросили жену, так ли это, и женщина в ответ закричала: «Это была всего лишь дочь, мои господа! Нет преступления в том, чтобы убрать лишних дочерей. В любом случае, это произошло пятнадцать лет назад». Тогда Язык спросил мужчину: «Объясни же нам, почему ты бьешь свою жену за это теперь?» — и тот ответил: «Мои господа, пятнадцать лет назад это не имело значения. Но недавно почти всех молодых девушек в нашем краю погубил какой-то мор. Невесты нынче в цене, их немного, и они стоят, как царевны!»

Немного погодя молодой Брагадино откашлялся и спросил:

— Э-э, это все, мессир?

— Да, — сказал я. — Я не помню, какое решение вынес ченг относительно этого дела.

Когда молодой Брагадино удалился, в сильном смущении качая головой, моя жена и Фантина ворвались в комнату и начали бранить меня. Очевидно, они обе подслушивали за дверью.

— Папа, что ты наделал? Gramo mi, ты разрушил мои надежды на удачное замужество! Я буду одинокой и презираемой zitella всю свою жизнь! Я умру на сокровищах! Что ты наделал?

— Marcolfo vechio! — сказала Доната в памятной манере своей матери. — В этом доме нет недостатка в дочерях! Не хватало еще, чтобы ты распугал всех их поклонников! — И откровенно продолжила, не пощадив чувства Фантины: — Наши девочки ведь не чувственные красотки, за руку которых будут биться кавалеры! — Дочка издала скорбный крик и бросилась вон из комнаты. — Неужели ты не можешь оставить при себе все эти бесконечные воспоминания и бессмысленные старые шуточки?

— Ты права, моя дорогая, — сказал я покаянно. — Я знаю шуточки получше. Постараюсь впредь вести себя лучше.

Донату тоже можно было понять. Во всем, что касалось детей, жена полагалась на милость Божью, но после того, как добрый Бог дал нам трех дочерей, Он, очевидно решив, что этого вполне достаточно, вознамерился не одаривать нас сыном и наследником Торгового дома Поло. Положа руку на сердце, не могу сказать, что отсутствие наследника по мужской линии сильно сокрушало меня. Знаю, что не слишком по-христиански с моей стороны так говорить, но лично я не верю в то, что, когда моя жизнь подойдет к концу, меня будут особо интересовать дела этого мира. Я не стану сокрушаться из-за того, что не оставил Марколино Поло ответственным за товары на нашем складе и плантации шафрана, которые я не мог взять с собой. Я не признавался в своих грешных мыслях ныне покойному старому падре Нардо (полагаю, этот мягкий старик, возможно, наложил бы на меня за это небольшую епитимью), и я не признаюсь в этом молодому падре Гаспару с волевым беспощадным ртом (этот священник более суров и праведен), однако я склонен полагать, что если Небеса действительно существуют, то мне не стоит на них особенно рассчитывать. А если и правда есть Ад, то, думаю, мне будет о чем беспокоиться, причем вовсе не о том, как поживают на Риалто мои потомки.

Возможно, я и не эталон христианина, но зато я не похож на восточных отцов, которые заявляют: «Нет, у меня нет детей. Только три дочери». Я никогда ничего не имел против дочерей, хотя, разумеется, мне и хотелось бы, чтобы мои дочки были более миловидными и обладали более живым умом. Возможно, я просто слишком привередлив в этом отношении, потому что мне самому посчастливилось повстречать в жизни так много необычайно красивых и умных женщин. Но ведь Доната и сама была такой в молодости. И если она не воспроизвела себя в своих дочерях, то это, должно быть, мой промах.

Помнится, маленький раджа в Индии разглагольствовал о том, что ни один мужчина не может знать наверняка, кто отец его детей, но у меня на этот счет никогда не было ни малейшего повода для беспокойства. Все три дочери — Фантина, Беллела и Мората — были так похожи на меня, что не возникало и тени сомнения. А теперь позвольте мне без лишней скромности заявить, что Марко Поло всю свою жизнь был не таким уж и некрасивым мужчиной. Однако мне бы не хотелось быть юной девушкой, достигшей брачного возраста, и при этом походить на Марко Поло. Ну а имей я такую возможность, я, по крайней мере, хотел бы обладать в качестве компенсации блестящим умом. К сожалению, мои дочери были обделены и в этом отношении тоже. Я вовсе не хочу сказать, что они были слюнявыми слабоумными идиотками; однако все три, увы, лишены проницательности, блеска и очарования.

Но, так или иначе, они мое произведение. Разве следует горшечнику с презрением относиться к горшкам, которые он создал? И они послушные, добронравные и добросердечные девушки, этим меня утешают те мои знакомые, у кого есть хорошенькие дочери. Все, что я могу сказать: благодаря моим познаниям мои девочки всегда чистые и приятно пахнут. Хотя нет, пожалуй, у меня есть еще одна заслуга: моим дочерям повезло с papà, который может дать им весьма богатое приданое.

Так вот, хотя в тот день я и привел молодого Брагадино в замешательство, но не оттолкнул его навсегда, поэтому когда он зашел в следующий раз, я ограничился рассуждением о приданом, завещании и наследстве. Теперь они с Фантиной официально обручены, а я скоро встречусь с Брагадино-старшим и нотариусом, чтобы заключить impalmatura. За моей второй дочерью, Беллелой, старательно ухаживает молодой человек по имени Занино Гриони. У Мораты тоже наверняка появится кто-нибудь в ближайшее время. Я не сомневаюсь, что все три девочки рады, что их больше не будут знать как дамин Милиони. Я же сам не буду слишком сокрушаться и сожалеть, что весьма удачливый и процветающий Торговый дом Поло впредь станет известен как Торговый дом Брагадино, Гриони и так далее. Если заповеди хань верны, это может вызвать ужас среди моих предков, вплоть до самого дальнего, далматинца Павло, однако мне нет до этого дела.

Глава 8

Если я и сокрушался по-настоящему из-за отсутствия у нас сыновей, то только потому, что горевал, видя, что это сделало с Донатой. Ей было всего только тридцать два года, когда родилась Мората, но, должно быть, появление третьей дочери убедило жену, что она не способна произвести на свет наследника. И для того, чтобы предотвратить несчастье и не родить еще одну дочь, Доната с тех пор избегала дальнейшего потворствования своим желаниям во время супружеских отношений. Она никогда ни словом, ни жестом не отказывала мне в моих любовных притязаниях, но начала одеваться, выглядеть и вести себя так, чтобы уменьшить свою привлекательность для меня и притупить мою к ней любовь.

В тридцать два года Доната позволила своему лицу потерять прелесть, волосам — блеск, а глазам — живое сверкание. Она начала одеваться в черный бомбазин и шали, как старуха. И это в тридцать два года! Мне исполнилось тогда пятьдесят лет, я был еще строен, прям и силен, я носил дорогие наряды, которые соответствовали моему положению и вкусу, и обязательно выбирал тот цвет, который мне нравился. Мои волосы и борода еще не поседели, кровь не стала жидкой, у меня все еще сохранился здоровый вкус к жизни и удовольствиям, мои глаза до сих пор еще загорались, когда я видел хорошенькую женщину. Но должен сказать, что они тускнели, когда я смотрел на Донату.

То, что она вела себя как старуха, делало ее старухой. Она и сейчас моложе, чем был я, когда родилась Мората. Однако за последние пятнадцать лет Доната приобрела все неприглядные особенности женщины намного старше своего возраста — черты лица расплылись, подбородок вытянулся и отвис. А потом еще эта старушечья сутулость и эти жилы, которые выступили на пальцах и стали видны сквозь пятнистую кожу рук. Локти ее стали похожи на старые монеты, а плоть на руках свисает и болтается, когда жена поднимает юбку и, пошатываясь, спускается по ступеням от Корте к одной из наших лодок. Что стало с молочно-белым, розовым, как раковина, и золотисто-шелковистым телом, я не знаю: я не видел его уже долгое время.