Гэри Дженнингс - Сокровища поднебесной

• Название: Сокровища поднебесной
• Автор: Гэри Дженнингс
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007

"Подойдите сюда, великие принцы! Подойдите ко мне, люди всех званий, те, кто хочет увидеть разные обличья человечества и познать разнообразие мира!" Такими словами начал великий путешественник Марко Поло, сидя в тюрьме, свои воспоминания о более чем двадцатилетних странствиях по свету. И ему было о чем рассказать, ведь он не только объездил полмира, но и много лет верно служил великому хану Хубилаю и выполнял его поручения в Китае, Индии и на Цейлоне.

 Через много лет в Венеции, когда Марко Поло лежал на смертном одре, родственники, друзья и священник собрались вокруг умирающего, дабы убедить его отречься от той бесчисленной лжи, которую он выдавал за правдивое описание своих путешествий, и с чистой душой отправиться на Небеса. Старик поднялся, проклял всех присутствующих и заявил: "Да я не рассказал и половины того, что видел и делал!"

 Вам повезло. В этом романе вы прочтете о том, о чем великий путешественник не захотел рассказать в своей "Книге о разнообразии мира".

---

А вдруг мой неизвестный враг, тайком нашептывавший мне угрозы, похитил эту очаровательную женщину только для того, чтобы ранить меня? Если так, то этот человек просто отвратителен и омерзителен, но умен и не ошибся в выборе жертвы. Я помог спасти свергнутую царевну Мар-Джану от унижений и рабского существования, и, в конце концов, именно благодаря мне бедная женщина обрела безопасное и счастливое прибежище. Я вспоминал, как она говорила: «Прошедших двадцати лет словно никогда и не было» — и окажись я теперь причиной ее новых страданий, это, конечно же, ранило бы меня очень сильно.

Я рассудил, что мы всё узнаем, когда попадем в Ханбалык. Но меня мучило мрачное предчувствие: для того чтобы отыскать пропавшую Мар-Джану, нам сначала надо было найти прячущуюся под покрывалом женщину, которая отдала Али послание для меня. Но в тот момент я не сказал старому другу ничего. Он уже и без того был достаточно обеспокоен. Я также поумерил свои восторги относительно прекрасной Ху Шенг из уважения к нему и его любимой, которую он один раз уже потерял раньше и которой теперь лишился снова.

— Марко, а не могли бы мы поехать впереди этого медлительного кортежа? — встревоженно спросил мой друг, когда мы и весь двор Шанду были в дороге уже два или три дня. — Мы с тобой гораздо быстрее доберемся до Ханбалыка, если пришпорим своих лошадей.

Разумеется, Али был прав. Великий хан путешествовал, словно совершал обряд, и вовсе не торопился, заставляя весь караван двигаться неспешным шагом. Ему приличествовало так ехать особенно теперь, это напоминало своего рода триумфальное шествие. Все его подданные в городах и деревнях стояли вдоль дороги — услышав, что война с Сун успешно завершилась, они стремились поприветствовать Хубилая, размахивая руками и бросая цветы, когда великий хан проезжал мимо.

Хубилай ехал в грандиозной, похожей на трон с балдахином повозке, украшенной позолотой и драгоценными камнями; ее везли четыре огромных слона, тоже покрытых украшениями. За повозкой Хубилая следовали остальные — в том числе все его жены и наложницы, включая и тех девственниц, которых он любезно одолжил мне, были там также и служанки с рабами и прочие. Перед ними, позади них и рядом с повозками на богато убранных лошадях ехали принц Чимким и все остальные придворные. Позади них катились повозки, нагруженные багажом, снаряжением, охотничьим оружием, трофеями, запасом вин, кумыса и провизии. Одну повозку занимали музыканты со своими инструментами, они играли для нас по вечерам, во время остановок на ночлег. Отряд монгольских воинов ехал впереди Хубилая в одном дне пути — возвещая о нашем приближении в каждом поселении, так чтобы его жители могли заранее приготовиться и зажечь свои костры-курильницы. Если мы приезжали в сумерках, они зажигали «огненные деревья» и «пламенные цветы» (запас которых мастер огня Ши оставил им еще на пути в Шанду). Другой отряд всадников следовал в дне пути позади нас, чтобы подбирать сломанные колеса повозок и охромевших лошадей, которые отстали от каравана. Еще у великого хана, как обычно в такое время года, были с собой два или три белых кречета, которые сидели на ремешках по обеим сторонам его повозки; всей процессии приходилось останавливаться, когда мы вспугивали какую-нибудь дичь и он изъявлял желание спустить кречетов.

— Да, мы бы лучше распорядились временем сами, — ответил я на вопрос Али. — Но я считаю, что нам не следует этого делать. С одной стороны, это может показаться неуважением по отношению к великому хану, а нам наверняка понадобится в дальнейшем его дружеское расположение. С другой стороны, если мы останемся с караваном, тому, у кого есть какие-нибудь новости о Мар-Джане, не составит труда отыскать нас, чтобы их передать.

Все это было так, хотя я не стал сообщать Али и другие свои умозаключения по этому поводу. Сам я уже догадался, что Мар-Джану похитил таинственный враг, чей шепот я слышал тогда в павильоне. Поскольку я не знал, кто это может быть, то не видел смысла в бешеной скачке и отчаянных поисках по всему городу. Было бы разумней предположить, что тот, кто нашептывал мне, следит за мной и скоро узнает о нашем возвращении в Ханбалык, если я прибуду с показной пышностью. Наверняка тогда мне и вручат следующее послание — потребуют выкуп за возвращение Мар-Джаны или же сообщат какую-нибудь еще дерзкую угрозу. Самое лучшее было бы наладить контакт с ним или, по крайней мере, с его закутанной женщиной-посланницей и таким образом выйти на Мар-Джану.

То, что я оставался в свите великого хана, давало мне также возможность не сводить глаз с Ху Шенг, хотя и не влияло на мое решение не торопить пока события. Ху Шенг ехала в компании своих монгольских хозяек и не имела понятия о том, что я ею заинтересовался и обсудил судьбу рабыни с великим ханом. Я оказывал девушке случайные знаки внимания — так, чтобы она не забыла меня. Я помогал Ху Шенг залезать и слезать с повозки, когда мы останавливались в караван-сарае или в большом загородном доме у какого-нибудь чиновника, доставал ей черпаком воду из колодца во дворе, собирал для нее букетики полевых цветов и вручал ей их с учтивым поклоном — в общем, всякие мелочи. Мне хотелось, чтобы девушка думала обо мне хорошо, но теперь у меня было еще больше причин, чем раньше, не навязывать ей своего ухаживания.

Ибо сейчас просто необходимо было немного подождать. Мне казалось, что таинственный враг знает, где я нахожусь и что делаю. Я решил не рисковать, чтобы враг не догадался о моем особом отношении к Ху Шенг. Этот человек оказался достаточно коварен, чтобы нанести мне удар через дорогого моему сердцу друга вроде Мар-Джаны, и один Бог знает, что он может сделать тому, кого я люблю. Однако мне было трудно удержаться от долгих взглядов на Ху Шенг и от маленьких услуг, которые вызывали у нее улыбку с ямочками. Мне было бы легче избегать девушку, если бы мы с Али ехали впереди, как он и хотел сделать. Но ради него и Мар-Джаны я остался с караваном, стараясь не оказываться постоянно рядом с Ху Шенг.

Часть двенадцатая И СНОВА ХАНБАЛЫК

Глава 1

Помимо специального отряда всадников, который ехал в дне пути впереди нас, были и другие гонцы, которые постоянно то галопом неслись в Ханбалык, то скакали обратно к нам, по-видимому, чтобы держать великого хана в курсе того, что там происходит. Али-Баба встревоженно расспрашивал каждого приехавшего из столицы, но никто ничего не мог сказать о его пропавшей жене. Вообще-то единственной обязанностью всадников было отслеживать путь каравана вдовствующей императрицы династии Сун, которая тоже приближалась к городу. Это предоставило Хубилаю возможность двигаться с такой скоростью, чтобы наша процессия в конце концов величественно прошествовала по главной улице Ханбалыка в тот же самый день — и даже час, — когда ее караван вошел в город с юга.

Все население столицы, а возможно, и все жители провинции на много ли вокруг теснились по обеим сторонам улицы. Люди заполонили все примыкающие переулки, маячили в окнах и цеплялись за карнизы крыш, чтобы поприветствовать великого хана-победителя криками одобрения, развевающимися знаменами и флагами, грохотом и вспышками «огненных деревьев» и «пламенных цветов» над головами, оглушительным нескончаемым звуком фанфар, труб, гонгов, барабанов и колоколов. Народ продолжал приветствовать хана, когда караван императрицы Сун, по размеру чуть меньше его собственного, появился на улице и почтительно остановился, чтобы приветствовать нашу процессию. Толпа слегка поутихла, когда великий хан великодушно сошел со своей повозки-трона и двинулся вперед, чтобы взять за руку старую императрицу. Он учтиво помог женщине спуститься из повозки и заключил ее в братские объятия. Увидев это, люди издали вопли ликования. Над толпой поплыли восторженный гул и звуки музыки.

После того как хан и императрица сели вместе в его повозку-трон, свиты обоих караванов перемешались, объединились и вместе направились к дворцу. Так началась череда дней, отведенных для церемонии официальной сдачи покоренной империи: всевозможные заседания и обсуждения, составление, написание и подписание документов, передача Хубилаю большой государственной печати Сун (имперской yin), публичное чтение заявлений, празднования и пиршества, знаменующие победу, и выражения соболезнований по случаю поражения (Старшая жена Хубилая Джамбуи-хатун настолько расчувствовалась что учредила пенсию для низложенной императрицы и милостиво дозволила ей и двум ее внукам провести остаток жизни в религиозном уединении: старой женщине — в буддистском монастыре, мальчикам — в лама-сараях.)

Я придержал лошадь позади процессии, которая двигалась во дворец, и знаком велел Али сделать то же самое. При первой же возможности я направил лошадь вперед и наклонился к нему поближе, чтобы он смог расслышать меня в окружавшем нас шуме и мне не пришлось кричать: