Мария Панкова - История человечества. Восток

• Название: История человечества. Восток
• Автор: Мария Панкова
• Издательство: Литагент «Фолио»3ae616f4-1380-11e2-86b3-b737ee03444a
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-966-03-6450-9

Загадочный Восток всегда вызывал неподдельный интерес не только у исследователей, но и у обычных людей. История восточной цивилизации теряется в глубине не просто веков – тысячелетий. Возможно, именно на Востоке – в Махенджо-Даро – уже в далекой древности человечество впервые применило атомное оружие, и этот сожженный город – молчаливое предупреждение грядущим поколениям. А сколько тайн охраняет грандиозная терракотовая армия первого китайского императора Цинь Ши-Хуанди? И знают ли наши современники, чем обязаны первым арабским путешественникам и мореплавателям? И таких загадок великое множество…

---

В истории возникновения традиции сэппуку много неясного и даже загадочного. Спрашивается, зачем было делать излюбленным способом ухода из этого мира такой безумно болезненный и непростой метод? Конечно, традиция кончать с собой с помощью собственного оружия не является исключительно японской – некоторая аналогия этому есть и в Европе. Обычай древнего Рима бросаться на меч тоже возник не в силу какой-нибудь особой идеологии этого явления, а просто в силу того, что меч был всегда при себе. И как на Западе, так и на Востоке применение меча для самоубийства началось именно среди тех, кто имел этот меч постоянно при себе, то есть среди военных. Все это, конечно, логично, но великие Катон, Брут, Кассий бросились на меч грудью, что привело к скорой, часто мгновенной смерти, а вскрытие живота (да простят читатели автора за неизбежный натурализм) редко приводило к быстрой кончине, порой человек жил еще несколько часов. Поэтому постепенно необходимой фигурой при совершении сэппуку стал кайсякунин, или просто кайсяку, – «помощник», который отрубал голову совершившему сэппуку одним ударом в момент, когда видел, что страдания становились вовсе нестерпимыми. Нередко кайсяку был лучший друг или слуга совершавшего сэппуку, но на эту роль человека могли назначить и власти. В таком случае сэппуку, по сути, сводилось к ритуальному обезглавливанию, причем если в эпоху Сэнгоку дзидай и в начале токугавского периода вспарывание живота было вполне реальным, то в XVIII–XIX веках оно нередко заменялось сэппуку символическим – осужденный или добровольно совершавший этот акт лишь касался живота мечом (а изредка – даже веером), царапая его, чтобы показалась кровь, а затем следовал удар меча кайсяку. Впрочем, настоящее сэппуку совершали по всем правилам и в этот период, и в XX веке (генерал Ноги, вице-адмирал Ониси, писатель Юкио Мисима).

Мой друг всегда готов
Прийти на помощь.
Уже обвязан поясом клинок меча.

В покое сидит на песчаной косе
Ждущий прихода друга.
Душа и помыслы его чисты.[87]

Два приведенных нами хокку описывают подготовку к этому последнему акту земной жизни самурая. Первое упоминает обмотанный поясом малый меч (кодати, вакидзаси), когда для совершения сэппуку оставлялось 10–15 сантиметров лезвия – чтобы оно не вошло слишком глубоко, сделав невозможным довершение разреза. Во втором речь идет о подготовке духовной – спокойной медитации перед сэппуку. Как правило, перед совершением самоубийства самурай постился около суток, позволяя себе за это время лишь выпить с другом последнюю чарку сакэ, часто с тем же, который затем выступал в роли кайсяку. Местом совершения сэппуку мог быть морской берег, сад, горы, обычная комната или пылающая башня осажденного замка – все зависело от конкретных обстоятельств. При церемонии могли присутствовать зрители, или она могла совершаться в полном одиночестве (так, основоположник корпуса летчиков-камикадзе вице-адмирал Ониси Такидзиро покончил с собой в 1945 году без помощи кайсяку). Суть самого сэппуку состояла в том, что самоубийца прорезал живот поперек, от левого бока до правого или прорезал его дважды: сначала горизонтально от левого бока к правому, а потом вертикально от диафрагмы до пупка (способ дзюмондзи – «крест-накрест»). Существовало также несколько других, менее распространенных способов.

И все же, почему именно вскрытие живота? Во-первых, потому что это очень болезненная смерть. Выбравший ее демонстрировал окружающим – друзьям и врагам – всю свою волю, выдержку, презрение к боли. По мнению австро-американского психоаналитика Теодора Рейка, выбор мучительной формы самоубийства является переведением садистской основы самоубийства в мазохистскую, которая суть обратная сторона той же медали. По мнению Юкио Мисима (великий японский писатель XX века, в 1970 году он сам совершил сэппуку в возрасте 45 лет вместе с одним из своих последователей), самураи сознательно отвергали яд и другие эффективные и менее болезненные способы самоуничтожения, издавна известные в Японии: «Это было также символом воли военного, самурая; каждый знал, что этот вид смерти наиболее болезненный. Причина же того, что они предпочитали умирать самым ужасным образом, заключалась в желании доказать мужественность самурая. Этот способ самоубийства был японским изобретением, которое иностранцам не скопировать». Во-вторых, именно живот во многих культурах, в том числе японской, считается средоточием внутреннего человеческого бытия, местом, где концентрируется дух, воля, храбрость, ярость. Даже в русском языке осталось указание на некую сакральную функцию живота: «живот» – «жизнь». У англичан «guts» – буквально «внутренности», но чаще аллегорическая «кишка» (которая «тонка» или нет). Нитобэ Инадзо[88] проводит параллели дальше и глубже – в Пятикнижии Моисеевом «внутренности Иосифа тоскуют по брату», библейские пророки испытывают «благоутробие», или наоборот – их «утроба волнуется». Все это говорит о неких архаичных верованиях относительно живота и души, распространенных у многих народов. Но у японцев эти верования развились в достаточно стройную концепцию, согласно которой понятие «живот» (хара) очень сильно сблизилось с понятием «душа». Отсюда понятия хара га оокии – великодушный, щедрый (буквально – «большой живот»), хара-о татэру – обижаться, сердиться (буквально – «ставить живот»), хара китанаи – низкие стремления (буквально – «грязный живот»), харано курои хито – человек с черной душой (человек с черным животом), хуже которого мог быть только, пожалуй, харано наи хито – совсем бездуховный человек (буквально – человек без живота). Особенно важным для понимания сэппуку является выражение хара-о кимэру – утвердиться в своем решении (дословно «решаться животом», т. е. не только разумом, но и всей своей сущностью). Отсюда идея демонстрировать свои помыслы, намерения, искренность с помощью буквального показа их вместилища всем – богам и людям. Как правило, эти мысли, эмоции тщательно скрывались, а в случае сэппуку становились «очевидны». Прослеживается некая аналогия с торжественной клятвой – смело клясться в традиционном обществе может тот, кто уверен в своей правоте и чистоте помыслов.

Причин для сэппуку было немало. Далее мы попробуем определить основные, проиллюстрировав их примерами из японской истории и классической литературы. При этом мы постараемся избежать ненужного пафоса и излишнего натурализма. Подробное же описание сэппуку можно прочитать, например, у Нитобэ Инадзо, цитирующего интересный дневник английского посла в Японии А. Митфорда, присутствовавшего в 1868 году при совершении сэппуку по приговору правительства.

Итак, существовали такие основные побудительные причины и, соответственно, называемые виды сэппуку.

Сэцудзёку (вскрытие живота с целью избежать позора и отстоять свою честь – «гири») – исключительно распространенное явление как в эпоху раздробленности, так и во времена Токугава. Самураи выбирали сэцудзёку и в мирное время, совершив непростительную, по их мнению или мнению вышестоящих, ошибку или преступление, не порочащее их чести (обычным преступникам рубили головы или казнили различными иными способами). К такому виду сэппуку могли приговаривать как взрослых, так и детей (мальчиков) – известно одно очень грустное описание смерти трех братьев (которых звали Сакон, Найки и Хатимаро), покушавшихся на жизнь Токугава Иэясу и приговоренных к сэппуку вместо обычной (опозорившей бы их) казни. Юным мстителям было, соответственно, 24, 17 и 8 лет, и они достойно встретили свой конец.

На войне самураи совершали сэппуку, не желая сдаваться в плен (Минамото Тамэтомо, Минамото Ёси-цунэ и многие другие); будучи ранеными или усталыми и не имея возможности продолжать бой (Ода Нобунага); в безнадежной ситуации, не желая гибнуть от руки недостойного их по социальному положению бойца, который стал бы впоследствии похваляться головой убитого им воина (Нитта Ёсисада, Кусуноки Масасигэ, Санада Юкимура). Особенно запоминающимися для современников были грандиозные массовые сэппуку (воинов Тайра при Данноура в 1185 году, сторонников Ходзё в Камакура в 1333 году, воинов Сибата Кацуиэ в 1583 году и т. д.) в осажденных резиденциях, замках, городах. Часто жена следовала за мужем (к примеру, сестра Ода Нобунага Оитино ката, жена Сибата Кацуиэ), слуги – за господином и т. д.

Вторым самым распространенным видом мотивации сэппуку было так называемое дзюнси (или цуй-фуку) – самоубийство вслед за господином. В основе дзюнси лежат, как ни прискорбно, как возвышенные, так и сугубо земные причины. К первым относятся верность и преданность, глубокая эмоциональная привязанность к господину вплоть до смерти и последующего перерождения, которое дало бы возможность продолжать служить ему и в следующей жизни (вспомним знаменитую фразу Кусуноки Масасигэ и его брата Масасуэ, совершивших сэппуку в 1336 году: «Возродиться еще семь раз, чтобы уничтожить врагов императора!»). К более материальным – тот факт, что для многих бедных самураев господин был единственным источником благ, и его смерть буквально означала конец всего относительного благосостояния слуг (альтернативой дзюнси был переход на службу к другому сюзерену, что было весьма распространенным явлением, хотя в общем порицалось традиционной моралью, ссылавшейся на конфуцианскую максиму: «верная жена не имеет двух мужей, верный слуга не имеет двух господ» – не только одновременно, но и последовательно!) В токугавский период дзюнси, запрещенное официально сёгунскими властями, пытавшимися стабилизировать положение внутри страны на всех уровнях, имело еще и привкус запретного плода, в целом одобряемого обществом, – так же, как и самочинная месть за господина (отсюда колоссальная популярность «Тюсингура» – всемирно известной «истории о 47 ронинах», где присутствуют оба сюжета – месть и сэппуку). Следующее хокку иллюстрирует настроения самурая, готовящегося к дзюнси: