Роберт Штильмарк - Волжская метель

• Название: Волжская метель
• Автор: Роберт Штильмарк
• Жанр: История

---

Видели их будто проездом в деревне Козлихе, потом и слуху о них не стало...

...Холодными и ненастными сумерками, уже перед ледоставом 1918 года, в калитку яшемского монастыря постучался одинокий путник. Одет он был в латаную и потертую крестьянскую одежку с чужого плеча. Привратница с неудовольствием открыла бедному богомольцу. У таких и на гостиницу обычно не хватает, в часовне ночуют, где по ночам не заперто и читают акафисты.

- Ну входи, что ли, родимый. В гостиницу направишься или в часовню тебе стежку показать?

- Слушай, мать Гликерия, в монастырь покамест я не войду...

- Батюшки-светы! Никак... Ивана Овчинникова... младший брат?

- Он самый, Александром звать, коли забыла.

- Да ведь отпели тебя в соборе! И сейчас поминания поют. Брат заказывал отцу Николаю.

- Отцу Николаю? Вот как? Чудно мне это...

- Да все мы слыхали, дескать, потонул Алексашка в Волге, ближних выручая. Иные даже всплакнули по тебе, молодцу. А матушка ваша от горя во гроб легла. Скоро сорок дён справлять. На могилку сходил?

- Не успел еще. Нынче из Кинешмы пешой пришел. Ты мне скажи: Тоня воротилась в монастырь или нет?

Сашка мял в руках шапку. Холодный ветер из Заволжья шевелил его светлые кудри, отраставшие после больничных ножниц. Привратница глянула на Сашку, вздохнула и произнесла:

- Антонина-послушница для мира умерла. Уже три месяца, как в соборе сам владыка епископ ее в монахини постриг...

Сашку будто покачнуло ветром. Он ухватился за каменный выступ стены. Привратница было заговорила, но он перебил:

- Постой! Где сейчас Антонина?

- Да говорят же тебе, нет больше Антонины-сестрицы! Есть монахиня, инокиня скитская, святая целительница Анастасия. В лесах она спасается, и где - про то нам говорить не ведено! А то уж тут летатель один про нее сторожа расспрашивал...

3

Первый сухой снежок присыпал бумажные цветы венков, ленты с черными надписями и хвойные лапы, успевшие пожелтеть. Теперь оба родителя Александра Овчинникова покоятся рядом, как жили.

Шаги сзади. Сашка сидел на скамеечке внутри ограды. Думал, идет брат Иван. Ко встрече с ним Сашка себя еще не подготовил, не хотел слушать уговоры насчет старого конского ремесла... Нет, идет не брат, а подгулявший кладбищенский сторож.

- Александру Васильевичу почтение! Мамашу помянуть пришел? Постой, постой! Да ведь тебя же самого... того-с! Теперь, стало быть, за здравие бы надо, коли жив и здрав... Чего молчишь?.. А ты, я гляжу, гордец! Нехорошо! Знаешь, какие люди ко мне с полным доверием идут? На, читай письмо от воздушного летчика. Мой первый друг!

На свежем конверте - твердый почерк: от Сергея Капитоновича Шанина, Московская губерния, авиаотряд...

Сашка вынул сложенный листок и прочел письмо. Комиссар авиаотряда справлялся, в порядке ли могила Марии Шаниной, нет ли новых вестей о пропавшей дочери, Антонине Шаниной...

- Во! Видал! Только что получил, это уже второе с осени. Отец Николай про это письмо еще не знает, а то отберет, как и первое... Обижает он меня, зверь косматый! Трое суток надысь связанным держал, от владыки прятал, пока владыка тут послушницу в монахини постригал.

Владимир Данилович Дементьев, сын яшемского рыбака, был назначен капитаном на самолетский пароход уже при Советской власти. Освободил досрочно Дементьева от последних осенних рейсов 1918 года бандитский обстрел парохода из-за лесных левобережных зарослей невдалеке от Яшмы, против Жареного Бугра на Волге. За выздоравливающим ухаживала дома, в яшемской Рыбачьей слободке, жена, учительница Елена Кондратьевна. Сидя за письменным столом, Дементьев раздумывал, как наилучшим образом применять речные суда для боев гражданской войны.

Снаружи на крыльце что-то зашуршало. Прихрамывая, Дементьев подошел к дверям. Чья-то тень на окне в сенях. Затаился, что ли?

Револьвер остался в комнате, но в сенях прислонен к стене топор. Дементьев уж потянулся за ним, но уловил из-за двери не то вздох, не то стон. Капитан отодвинул засов, но снаружи кто-то так привалился к ней, что хозяину пришлось поднажать - и к самым ногам его рухнул человек в латаной одежде.

Когда домой вернулась Елена Кондратьевна с прислугой, на кухне, к их удивлению, уже была истоплена печь, пахло жженым тряпьем и банным духом. А в столовой сидел бледный, исхудавший Сашка Овчинников, бывший ее ученик, облаченный в капитанский китель и форменные брюки. Владимир Данилович был очень взволнован и сказал, что Сашку надо поскорее поставить на ноги.

Главное же, чтобы Елена Кондратьевна потом, как Сашка окрепнет, не вздумала чему-либо удивляться в его дальнейшем поведении... Ей самой надлежало немедленно отправляться в Кинешму с письмом в Москву на имя комиссара Шанина... Никто в Яшме не должен увидеть даже адрес на конверте. Было там и про лесную банду, обстрелявшую пароход, и про скитскую монахиню Анастасию. Советовал капитан агитэскадрилью прислать, крестьянам помочь "красное рождество" в селе провести...

...Эх и довелось посудачить сельским яшемским сплетницам и монахиням над разнесчастными приключениями воскресшего Алексашки! Ни в какую ячейку партейную не пошел, как вначале грозился! Поокреп у капитана с приезда, да тут и понял, как горек-то чужой хлеб! Прямехонько к брату Ивану прилетел: мол, прости, хватил горя на чужой сторонке, принимай обратно под отчий кров! Дома и стены лечат!

Ну выпивка тут у них была большущая, Иван выговаривал Сашке за дела его неразумные. А вскорости взобрался Сашка на коня своего доброго и обычным манером, как Иван велел, подался вниз, за конями. Говорили, будто он их из области Войска Донского, что ли, пригонит для хозяйства монастырского.

4

Борис Сергеевич Коновальцев, бывший управляющий зуровским поместьем Солнцево, теперь окончательно перебрался в Кинешму.

В ожидании обеда Борис Сергеевич глядит на снежные заволжские дали. По случаю воскресного дня не нужно идти на службу. Супруги, карточек ради, устроились служить: он - преподавателем хорового пения в здешней "муздрамстудии" при клубе, она - секретарем совтрудшколы, шкрабом.

Коновальцев придвинул кресло ближе к окну и благодушно следил, как, минуя вешки и проруби, ползет по снежной целине крошечная человеческая фигурка. Вот ведь чернеет среди снегов козявочка, и тоже, поди, сердчишко у нее стучит, в голове какие-нибудь мысли роятся, в тепло ей охота, но гонит житейская надобность, и ползет она, болезная, в человеческий муравейник, городок Кинешму. Борис Сергеевич даже поднес к глазам бинокль - память о сыне-артиллеристе.

В бинокль видно: мужчина. Бородат. Папаха. Котомка за спиной. Неизвестно, что именно привлекло внимание Коновальцева к этой фигурке, но он следил за ней, пока человек с котомкой не исчез за кромкой берегового откоса...

...Встречу бывшего управляющего зуровским поместьем с бывшим зуровским адъютантом нельзя было назвать сердечной. Анна Григорьевна сидела за столом с поджатыми губами. Бедный Николенька наспех зарыт в Ярославле, а вовлекший сына в эту безумную авантюру Михаил Стельцов опять явился в дом, теперь к мужу. Уплетает за обе щеки и поглядывает, что налито в графине... Простая вода из Волги, да-с! Ведь опять, верно, заговорщицкие планы? Ну уж теперь не ждите!..

После обеда хозяин и гость проследовали в спальню, но Анне Григорьевне их беседа хорошо слышна.

- Ну рассказывайте... Откуда к нам?

- Это, знаете ли, длинная история. В общем-то, из лесов.

- Да ведь кое-что известно из газет. Вы что же, участвовали там, в солнцевском деле?

- Участвовал.

- Н-да, жаркую вы там баню учинили. Ни села, ни жителей, ни посевов. Даже рощи вокруг села выгорели... А обстрел парохода "Василий Шуйский" и ранение капитана Дементьева тоже ваш подвиг?

- Наш.

- Все это, знаете ли, жесты безнадежного отчаяния. По моему разумению, нехорошо-с! Сеете ненависть, пожнете беду сами.

- Это дела уже минувшие. Сейчас надо смотреть вперед.

- А впереди, смею спросить, усматриваете маяк надежды?

- Помощь белому движению растет. Формируются новые армии против большевиков. Тот запоздавший к июлю морской десант союзников все-таки высажен в Архангельске, хотя, увы, и поздно. 17 кораблей! Армада! Эх, не опоздай они тогда - мы бы сейчас с вами в московском ресторане сидели! Словом, Европа понимает, что Россию большевистскую надобно свалить любой ценой. Это цель!

- Желал бы, господин подпоручик, прежде всего осведомиться, какова цель... вашего визита ко мне? Верно, вы здесь не для обмена вчерашними новостями?

- У меня к вам поручение нашего командира, капитана Зурова.

- Вот оно что! Значит, Павел Георгиевич жив?

- Как и я, капитан случайно покинул здание за минуты перед взрывом. Отрядом, действия коего вам известны, командует он. Но мы прекращаем действия в тылу и выводим отряд на соединение с главными силами добровольческих армий, в направлении Перми.

- Прекрасно, но... я-то тут при чем?