Артур Дойл - Убийца, мой приятель (сборник)

• Название: Убийца, мой приятель (сборник)
• Автор: Артур Дойл
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-08663-0

Крупнейший английский писатель, тонкий мыслитель, общественный деятель, публицист, доктор медицины и доктор права сэр Артур Конан Дойль известен всему миру как непревзойдённый мастер детективного и приключенческого жанров. Однако огромный пласт его литературного наследия состоит из рассказов, не вошедших ни в один из официальных циклов: исторические, детективные, приключенческие, фантастические, рассказы о любви, хитроумных аферах, поразительных совпадениях, морских злоключениях… Есть и такие, где смешиваются разнообразные темы и жанры. Каждый такой рассказ – небольшой шедевр, не уступающий самым знаменитым произведениям мастера.

Представляем вниманию читателей второй том избранных рассказов автора, в том числе так называемых «апокрифов» – произведений, в разное время приписываемых перу Конан Дойля, не уступающих, однако, в виртуозном исполнении самому писателю.

---

– Зарыта у каштана на поле старого Элмера, – выпалил он, задыхаясь. – В трёх шагах к северу, глубоко под землёй. А теперь – во имя всего святого – отпустите меня!

Я распахнул дверь, и он, закрыв лицо руками, бросился прочь. Увы, с головой у Джо явно было не всё в порядке: проковыляв несколько ярдов, он рухнул в траву, не в силах сделать ни шагу.

Я подошёл к калитке, свистнул и стал ждать, пока не подоспеют на помощь двое наших работников из ближайших коттеджей.

– Отведите этого человека в приходскую больницу, – сказал я. – Он занимался тут браконьерством, но пусть это останется на его совести. Сейчас же его должен осмотреть доктор.

«А завтра пусть только попробует отпираться, – добавил я про себя. – Посмотрим, чего все эти его признания стоят…»

Заключение

Прошло четыре недели. Стоял холодный октябрьский вечер. Матушка решила уже, что у меня помутился рассудок: все эти дни усидеть дома, в четырёх стенах, было свыше моих сил.

Событий за этот месяц произошло столько, что их хватило бы на целую книгу. За странными признаниями, вырвавшимися у Джо Мерфи, последовало частное расследование. Вскоре результаты его получили официальное подтверждение: Кинг был признан невиновным по всем пунктам обвинения и полностью оправдан. Между тем выяснилось ещё одно обстоятельство; о самой странной его стороне осведомлён был лишь я один.

Больше всего я боялся теперь, что истина восторжествовала слишком поздно. Я телеграфировал в пункт прибытия «Камбрии», но за восемь дней не получил ни устного, ни письменного ответа. Джем мог отправиться в плавание под чужим именем. А что, если он изменил маршрут, пересев на другой корабль? В голову мне приходили и более мрачные предположения.

Сотни раз под ничтожнейшими предлогами я уходил к станции, пока наконец не пообещал себе прекратить эти прогулки. И всё же в тот вечер я снова решил пройтись по дорожке, которую называли здесь Шутерс-Хилл.

Предстояло обдумать новый план: мне пришло в голову разослать объявления по американским газетам. Густой осенний туман искажал перспективу, коров и овец превращая в чудовищ, луну – в бледное подобие утреннего солнца, человека – в фантастического гиганта. Одна из таких огромных фигур в эту минуту спускалась с холма, и сердце моё – что поделаешь! – вновь учащённо забилось.

На протяжении последней недели я видел сотни фигур, напоминавших издали Джемми Кинга, но каждый раз оказывалось, что это извозчик, разносчик или молочник. На этот раз я заранее убедил себя в том, что это не Джем, и всё же… Поезд прибыл совсем недавно. И что, если этот огромный рост – не просто оптическая шутка тумана?

Броситься навстречу, чтобы в очередной раз стать жертвой разочарования? Ни в коем случае. Я остановился и стал ждать. По мере того как человек приближался, я начал медленно узнавать: сначала походку, потом – как радостно забилось сердце в моей груди! – знакомые черты лица. Теперь Джем мало походил на того несчастного бродягу, с которым мы на этом самом месте не так давно распрощались. Поздоровевшее, бронзовое от загара лицо его светилось надеждой – она же излечивает от недугов лучше, чем все ветры Атлантики.

Как истинные англичане, мы ограничились молчаливым рукопожатием.

– На этот раз, Джем, ты не откажешься от небольшой прогулки со мной, – произнёс я многозначительно.

Что-то заподозрив, мой друг отдёрнул руку.

– Правда ли то, о чём сообщалось в письме? – спросил он сухо, почти грубо. – Если всё сделано только ради того, чтобы выманить меня обратно – пусть даже с самыми благими намерениями, – знай: ты сыграл со мной жестокую и подлую шутку! Я не сделаю ни шагу, прежде чем не узнаю, как обстоят дела.

– Джемми, – сказал я, – ты оправдан. Джо Мерфи, настоящий преступник, сознался во всём.

– Мерфи, – повторил он ошеломлённо. – Дружок Мика!

– Правильнее будет сказать – сообщник. Как-то раз Джо допился до чёртиков и возомнил себе, будто вот-вот умрёт. В противном случае вряд ли когда-нибудь мы дождались бы от него признаний такого рода. Эти двое ограбили Сэмпсона Гловера и в ту ночь повздорили из-за денег. Опасаясь, что Мерфи выдаст его с головой, Мик решил не навлекать на дружка неприятностей. Подозрение пало на тебя. Требовалось лишь подтверждение: Мик предоставил его, рассчитавшись тем самым с тобой за обиду.

– Будь проклят этот подлец, отправивший меня гнить за решётку! – воскликнул Джем в необычайном волнении.

– Тише, – перебил я его. – Наших с тобой проклятий он никогда уже не услышит.

– Он мёртв? – Известие это Джема явно не успокоило. – Умер, не получив по заслугам?

– Покинув Эверсфолд, Мик некоторое время под вымышленным именем жил в Лондоне. Потом связался с бандой шулеров, два года спустя был вместе с ними уличён в мошенничестве и получил большой срок, оставаясь по-прежнему под чужой фамилией. Мы так и не узнали бы о его судьбе, если бы не одно странное обстоятельство. Фотография, пришедшая вместе с ответами на вопросы, которые я вынужден был по ряду причин задать коменданту тюрьмы Саутбери, помогла нам установить личность заключённого, историей которого я заинтересовался. Так вот, полтора года назад Мик повесился у себя в камере, в тюрьме Свэйлклифф.

Сообщение это возымело на Джема неожиданный эффект. Оно не только остудило в нём страсть, но и мгновенно переменило направление мыслей. Когда мой друг заговорил вновь, голос его изменился: в нём зазвучали даже нотки раскаяния.

– Мне кое-что пришло в голову, мастер Фрэнк. До сих пор, занятый собственными бедами, я старался гнать эти мысли прочь. Вряд ли твоё рукопожатие было бы столь же сердечным, признайся я в том, что не так уж чист, как ты меня только что обрисовал.

Джем умолк, словно утратив всякое желание продолжать, потом заговорил вновь с мрачной настойчивостью, которая произвела на меня впечатление – возможно, не самое приятное, но достаточно сильное.

– Я действительно мог бы убить его за те слова, что он произнёс в ту ночь. Даже сейчас его голос и смех стоят у меня в ушах. Стоит, мол, ему только свистнуть, и она, подобно прочим, тут же за ним побежит. Он приравнял Роз к остальным! Говорили, будто вино ударило мне в голову, но нет – то сам дьявол вселился мне в душу. Клянусь, если бы меня не остановили, я прикончил бы его на месте. «Будь я проклят, если ты вернёшься сегодня домой живым…» О, в те минуты я знал, что говорил. В таверне мне помешали, но я ведь два часа ждал на перекрёстке, через который пролегал его путь. Хотел вызвать его на драку, но честной схватки всё равно не получилось бы. Он так и не появился. Уйди я сразу из «Сверчков» домой, мне без труда удалось бы опровергнуть все обвинения. Но кто-то видел меня, шатавшегося в темноте у перекрёстка, кто-то заметил, что я возвратился домой позже обычного, да ещё и взбешённый до безумия. Сам я толком так и не смог объяснить, где провёл это время: мои показания обернулись против меня. Всё произошло как в тумане: из одного дьявольского кошмара я перенёсся в другой – тюремный.

– Мой бедный друг, – вздохнул я. – Даже если эта необдуманная клятва и могла бы довести тебя до преступления – в чём я сомневаюсь, – ты свою вину искупил с лихвой.

Мало-помалу успокаиваясь по мере того, как мы приближались к деревне, Джем рассказал мне и о причине, задержавшей его возвращение: на корабле в последнюю минуту были обнаружены неполадки. Я в свою очередь сообщил ему о том, что некоторое время, пока официальное расследование не будет завершено и все факты не станут достоянием гласности, он поживёт у нас дома.

– В деревне знают об этом? – спросил он.

– Только один человек. Я обо всём ей рассказал, Джем. И она ждёт тебя – глаз не спускает с дороги.

Джем попытался сохранить подобающее мужчине хладнокровие, но вышло это у него не слишком удачно.

– Замуж, значит, так и не вышла? – Голос его прозвучал как-то сдавленно. – Впрочем, мне-то какое до этого дело? Мной она никогда особенно не интересовалась.

– Интересовалась, Джем, и ещё как. Достаточно, во всяком случае, чтобы выйти за тебя ещё месяц назад – если бы всё тут зависело от неё.

– Роз Эванс?

– Роз Эванс. В те дни она мне сказала об этом открыто. И знаешь, Джем, я бы в таком случае ни от одной девушки не стал требовать большего.

Он промолчал. Мы вышли к игровой площадке и пересекли усаженную клёнами и вязами зелёную лужайку, раскинувшуюся перед задним крыльцом дома.

– Сегодня она была у нас, – снова заговорил я. – Помогала маме с шитьём. Гляди-ка, Джем, не она ли это у ворот?

Но он и сам уже заметил Роз. И девушка, увидев нас, замерла в нерешительности. Очарование мягких линий её фигуры и чистого румянца на полных щеках ощущалось даже на расстоянии. Джем остановился как вкопанный, и я понял: моя миссия состоит в том, чтобы соединить ладони этих застенчивых сельских влюблённых.

– Я не очень её испугаю? – едва слышно, совсем не мужественно прошептал Джем.